Часть 10 (1/1)

…В дверь очень осторожно постучали. Выдержав небольшую паузу, слегка приоткрыли.—?Лера, к тебе можно? —?голова Глеба просунулась в дверную щель.—?Д-да, Глеб, заходи!.. —?излишне взволнованно, даже голос слегка сорвался, ещё слово, и она пустила бы петуха… Лерка вынуждена была украдкой кашлянуть, чтобы прочистить горло и попытаться взять себя в руки…Глеб мягко и беззвучно, буквально перетёк из коридора в комнату, повернулся к двери и аккуратно плотно прикрыл её, словно боясь её хрупкости.Направляясь к Лерке, огляделся по сторонам, сделав вид, что осматривает Леркину комнату:—?Слушай, Лер, а неплохо наши одногруппники устроились, а? Всё, что нужно, рядом: работа рядом, транспорт, даже школа и детский сад… —??брат? говорил негромко, но Лерке показалось, что говорил не совсем то, что хотел?— интонация подвела?— нарочито демонстративно весело, с не свойственной ему оценкой чужого благополучия. Лерка даже удивилась, услышав произнесённое.Впрочем, Лерка никогда не умела разгадывать, что скрывалось за его интонациями, взглядами и поступками… Да и не пыталась. До определённого времени для неё не существовало полутонов: только чёрное и белое. Чёрное и белое…Поэтому не удивительно, как в ?той жизни? она просмотрела самое главное в их отношениях с ?братом?, и что однажды это стало для неё ошеломительным открытием и подтверждением своей эгоистической слепоты, о чём Лерка в последствие неоднократно сожалела…И внезапно, совершенно неожиданно для неё самой, у Лерки тихо вырвалось:—?Глеб, а… как ты здесь?.. —?Глебу показалось, что Лерка произнесла растерянно, будто попыталась сгладить вопросом неловкость ситуации, в которой, как ей показалось, она оказалась.—?Лер, что-то я не… ты мне не рада? —?немного с юмором, но Глаза над маской приняли настороженное выражение, словно человек не верил услышанному или не ожидал услышать…—?Ну что ты, Глеб, конечно же рада! Просто… ты не должен был… Ты же в Тулузе, а обратно рано ещё… вроде… —?последняя фраза была сказана неуверенно и тихо, Лобов едва расслышал.—?Ну почему же рано? Новый год на носу, у них там Рождество, все на каникулах… Ну, вот что мне там делать? —?и, глядя на Лерку, остановился неподалёку от дивана, сделав преувеличенно вопросительную мину.Лерка едва заметно приопустила веки и повела плечами. Лобов счёл это жестом поддержки и с облегчением продолжил:—?Ну, вот и я так думаю, что нечего. К тому же так захотелось… еды домашней… маминой… Да и вообще?— домой захотелось. Вот не поверишь, соскучился за всеми! —?глаза над маской радостно сощурились и Глеб коротко рассмеялся.Внезапно он умолк,?— буквально на несколько секунд,?— глядя куда-то в сторону кресла, стоявшего за изголовьем дивана. Ничего не объясняя, зашёл за его спинку и принялся разглядывать, ощупывая заднюю часть, как бы примеряясь к размеру.—?Я даже сам не подозревал, что могу ТАК соскучиться, ну и… —?Лобов обхватил двумя руками спинку кресла и попробовал сдвинуть его с места, одновременно возобновляя свой рассказ.…Глеб неторопливо и лаконично рассказывал Лерке о своём решении приехать, про трудности с билетами, которые приобретались спонтанно, про разного рода ?непривычности?, и правила, с которыми приходилось сталкиваться ?у них?. Рассказывая, попутно перетаскивал кресло, в котором сидел ранее, ближе к дивану?— располагая его практически напротив Леркиного ?лежбища?.Кресло было массивное и тяжёлое, но Лобов двигал его почти бесшумно и с лёгкостью, словно большую мягкую игрушку. Периодически, не прерывая монолог, поднимал голову, отвлекаясь от процесса перестановки, и бросал взгляды на Лерку, будто хотел убедиться, что она его слушает.А Лерка слушала Глеба, и ей казалось, что происходящее в этой комнате?— как один из тех её снов, которые так часто посещали её в последние дни?— весьма реалистичный и неправдоподобный одновременно… И само присутствие Глеба в эти моменты, когда его вовсе не должно было быть в Реутове в этот период, придавало происходящему ощущение нереальности.Но Глеб был здесь, и Лерка как могла в своём состоянии впитывала каждое слово гостя. Сначала немного нерешительно, поглядывая украдкой, а затем, почти не отрывая взгляда от лица ?брата?, как заворожённая следила за его действиями и только смущенно опускала голову и переводила глаза, когда их взгляды пересекались,?— делала вид, что поправляет на плечах плед.И только одно маленькое обстоятельство мешало ей расслабиться полностью…Наконец, Глеб установил кресло в нужном для себя месте и удовлетворённо хлопнул ладонью по его спинке, как бы ставя точку, выбив при этом едва заметное облачко пыли.—?О! Вот теперь другое дело! А то устроили пост у изголовья как у кровати неизлечимо больной…И плюхнулся на широкое мягкое сидение, почти полностью ?утонув? в нём. Ещё немного повозился, устраиваясь поудобнее,?— очевидно, что умащивался основательно и надолго.Лерка за всё это время не проронила ни звука. Слушала, глядя на ?брата?, но казалось, что кроме вникания в суть его рассказов, её подспудно что-то волновало.Если бы гость пригляделся повнимательнее, он мог бы заметить, как немного нервно сжимаются Леркины пальцы, цепко держащие края пледа.Бедная Гордеева. Несмотря на высокую температуру, озноб и все те невыносимые ощущения, которые сопровождают любого, кто оказывается во власти гриппа, она искренне была рада появлению своего ?родственника?. И только одно не давало ей покоя: её одежда. Вернее, её отсутствие. А если точнее?— ночная пижама, которая хотя и была вполне симпатичной и дорогой, а Лерка в ней прекрасно смотрелась, даже весьма соблазнительно, но всё же, это было её личное, и оно никак не могло заменить ей привычную домашнюю одежду, в которой она могла бы предстать перед посторонними.Лерка с ужасом представляла, как она будет выглядеть в изрядно помятой пижаме, если ей вдруг понадобится покинуть своё убежище на диване…Пока Леркины мысли отчаянно метались в голове, Глеб вполне неплохо устроился в кресле и притих, внимательно следя за ней.—?Ну, рассказывай, сестричка!—?Что рассказывать?.. —?Лерка растерялась, застигнутая врасплох вопросом, заданным прямо и без всяких прелюдий.—?Как что?.. Ну… Ну, вот давай хотя бы начнём с банального?— меня не было несколько месяцев и… —?Глеб хмыкнул и снова улыбнулся одними глазами поверх медицинской маски,?— а ты знаешь, я никогда не думал, что могу испытывать что-то вроде ностальгии. Представляешь, банальная такая, поэтами и диссидентами воспетая ностальгия?— та, о которой так любила рассказывать русская знать в эмиграции. А многие потом и в своих мемуарах весьма красочно её описывали, стараясь выжать слезу у сочувствующего читателя… Я даже не могу представить,?— Глеб раскинулся в кресле, закинув нога на ногу, глядя на Лерку из-под полуприкрытых век, и с интонацией мечтателя растягивал слова. —?что когда-нибудь я тоже…Лерка немного поёжилась и резко передёрнула плечами?— само как-то получилось?— и это её резкое движение не осталось незамеченным. Глаза Глеба над повязкой перестали быть расслабленными и спокойными и приняли настороженный вид. Лобов немного подался вперёд:—?Лера, ты… тебе неинтересно?—?Д-да нет, Глеб… Просто не по себе что-то…—?Лера, ты прости, я совсем… Так обрадовался, что совершенно забыл, что… —?Глеб заметно заволновался,?— у меня такое ощущение сейчас, что я здесь всегда был, и мы как дома… общаемся. Вот так бы и не уезжал никуда…—?Глеб… А ты надолго… к нам?—?Ну… во всяком случае, пока хозяева этих шикарных апартаментов не вернутся домой… Не могу же я оставить тебя здесь одну без помощи и поддержки…—?Глеб, я имела в виду к нам?— в Реутов. Ты когда приехал? И… надолго?"К нам, в Реутов"... Усмехнулся про себя: так прозвучало, словно он уже и не относится к жителям этого города... Лобов неопределённо пожал плечами:—?Понимаешь, сестричка… Понятие ?надолго??— оно ведь такое… относительное. Для одного надолго, а для кого-то?— так, мгновение. Всё зависит… И вообще, давай-ка отложим обмен околосветским. Уже достаточно много времени и тебя, как минимум, нужно накормить. Я что?— зря так рано вставал и терпел общественный транспорт?—?Глеб, да мне, собственно… Я сама справлюсь, я взрослый человек и могу вполне обходиться без помощи. Да и тебе, наверное, сейчас нужно побыть с родными. Тем более, что…—?А это даже не обсуждается! Я остаюсь. Я достаточно взрослый человек,?— поддразнил ?сестру??— чтобы ухаживать за… за теми, кто нуждается в помощи.—?Глеб, но я не…—?Лера… Давай разговаривать как… действительно взрослые люди. —? Не дав Лерке закончить своё возражение, Глеб стал серьёзен. Лерка помнила эти его интонации, выражение глаз и скупость жестов, когда речь заходила о чём-то важном, касающемся семьи. —?Лера, не возражай, пожалуйста, не заставляй меня заниматься уговорами. Вот скажи мне?— ты смогла бы уйти и оставить в квартире человека, зная, что ему может понадобиться помощь? Не смогла бы?— я это точно знаю. Поэтому, пожалуйста, не вынуждай нас, твоих друзей и тех, кто тебя… любит, поступать… неправильно. В конце-концов, своим отказом ты заставляешь других испытывать не самые приятные эмоции зная, что ты здесь одна…Пока Глеб тихо, но достаточно жёстко и весьма убедительно буквально разжевывал Лерке и без того очевидное, вгоняя её в стыд от понимания своего ничем не обоснованного упрямства, она не нашла ничего более подходящего, кроме как повторить свой недавний вопрос к ?брату?, на который так и не получила ответа. Тот же вопрос?— как спасительная соломинка, за которую она схватилась, чтобы отвлечь Глеба от вычитывания за очевидно ?не взрослое? её поведение.—?Глеб, я всё никак не… Глеб, скажи, как ты оказался ЗДЕСЬ? Даже Денису категорически запретили… А… Олег Викторович, Алла Евгеньевна? Они знают?Реакцию родителей на свой визит к ?болящей? Глеб мог только предполагать… И что ответить сейчас Лерке, он не знал. Надеялся ?разрулить? возможный конфликт с родителями по мере его возникновения. Ну не рассказывать же Лерке, и в самом деле, как и при каких обстоятельствах он оказался сейчас в этой квартире рядом с ней. Он совершенно не хотел, чтобы ?сестра? была в курсе того, что накануне вечером всё семейство Лобовых обсуждали её болезнь и некоторые аспекты её личной жизни, которые Лерка тщательно скрывала от окружающих?— ссору с мужем, проживание в квартире друзей. Глеб не хотел, чтобы она знала, как он совершенно незаметно для домашних ?раскрутил? отца на откровенность и тот выложил ему, где живут Алькович со Смертиным; когда и, главное, в котором часу по этому адресу придёт к Лерке врач. А остальное уже было делом техники. Глеб рано утром, пока в доме ещё не началось движение, выскользнул из дома, едва успев разминуться с отцом и избежав ненужных разговоров. На одной из первых маршруток подъехал по указанному Лобовым-старшим адресу на улице Ашхабадской и остановился напротив нужного дома. Олег Викторович не называл сыну ни номера подъезда, ни номера квартиры, когда с упоением рассказывал о перемене места жительства парочки Алькович-Смертин, а Глеб не стал уточнять подробности, чтобы не привлекать излишнего внимания к своему любопытству. То, что он узнал?— название улицы и номер дома?— было вполне достаточно, чтобы выяснить и остальные данные. Глебу повезло: в современной высотке было всего три подъезда, так что ему не пришлось гадать, в каком именно проживают его бывшие одногруппники. Он занял наблюдательный пост неподалёку от центрального подъезда и принялся ждать. Ранним утром народу было немного, и только ближе к семи всё чаще стали открываться двери подъездов, и всё большее число людей выходили, торопясь на работу. Только они мало интересовали Лобова: он сидел слегка расслаблено и терпеливо, как снайпер в засаде, наблюдал. Наконец, ближе к восьми утра, его взгляд выхватил из множества спешащих людей эту невысокого роста хрупкую женщину с небольшим саквояжем в руке и дамской сумочкой через плечо. Глеб выцепил её взглядом и уже не отпускал, следя за её маршрутом. Она шла со стороны ближайшей остановки, находящейся справа наискосок от дома, и сама остановка, и маршрут к дому отлично просматривались из ?засады?. Женщина пересекла проезжую часть и направилась к пешеходной дорожке, ведущей в глубь микрорайона. Эти секунды казались Глебу вечностью, он внутренне подобрался и почувствовал, как взволнованно затарахтело его сердце… Пока он напряжённо наблюдал, как сжатый перед нападением на жертву хищник, зажатая между пальцами сигарета, позабытая, успела догореть до самых пальцев и даже обожгла кожу. Но Лобов этого почти не заметил?— не глядя на руку, торопливо отшвырнул окурок далеко прочь, как досаждающее существо.Женщина вскинула руку, нетерпеливо взглянула на часы и внезапно свернула во двор, направляясь вдоль нужного Глебу дома. Первый подъезд, второй… У третьего подъезда женщина слегка сбавила шаг и повернулась в сторону его входа. Пока ?объект слежки? набирала номер квартиры на домофоне, стоя спиной к Лобову, Глеб почти бегом преодолел расстояние от места своего наблюдения к подъезду и негромко окликнул женщину. Почему-то он был совершенно уверен, что не ошибся:—?Наталья Николаевна!..Одновременно с его окриком ожил домофон:—?Кто там? —?женский голос.Немного встревоженная внезапным появлением незнакомца за спиной, женщина, не меняя положения тела, слегка повернула голову в сторону Глеба и так же, вполоборота головы, не сводя с него настороженных глаз, ответила, приблизив лицо к панели домофона:—?Виктория? Это Наталья Николаевна, врач. Откройте, пожалуйста.—?Да, конечно, мы ждём вас.Что-то громко щёлкнуло, и дверь подъезда дёрнулась.Женщина всё так же, не разворачиваясь к Лобову, через плечо вопросительно смотрела на Глеба, одновременно берясь за ручку входной двери и слегка её приоткрывая.—?Наталья Николаевна, здравствуйте. Я Глеб. Глеб Лобов. Сын Олега Викторовича Лобова… Вы извините, если я вас напугал. Папа мне вчера говорил, что вы придёте к… нашей Лере и решил вот… тоже проведать. Мы с вами практически одновременно к подъезду подошли, не хотелось остаться за дверью, пришлось вас окликнуть. Простите ещё раз.Видя, что выражение недоумения и недоверия всё ещё остаётся на лице Натальи Николаевны, добавил:—?Меня не было здесь, я учусь в Тулузе. Вот… Только оттуда, а решение приехать именно с утра возникло спонтанно… Папа не против, а друзья по институту ещё не в курсе, что я здесь?— сюрприз им будет. Я слышал?— мои дома обсуждали?— помощь нужна в виде сиделки, а у меня сейчас много свободного времени?— ну, вот… приехал помочь. Как говорится?— чем смогу. Вы не волнуйтесь, домашние в курсе, да и одногруппники с сестрой будут рады меня видеть.Женщина развернулась навстречу Лобову, перехватив другой рукой дверь и удерживая её приоткрытой. Лицо Натальи Николаевны заметно расслабилось, и глаза приняли приветливое выражение:—?А вы меня напугали, Глеб. Ваш папа однажды мне показывал фотографии своих родных, поэтому лицо ваше сразу мне показалось смутно знакомым… Ну, а теперь я вас вполне узнала.…В подъезд Наталья Николаевна и Лобов?— младший заходили уже вместе.Глеб внимательно посмотрел на Лерку и совершенно без эмоций, ровным голосом предложил:—?Слушай, Лер… Давай-ка я тебе сделаю чаю… с лимоном и бутербродами,?— вероятно, Лобов предугадал очередной Леркин протест, поэтому сразу продолжил,?— тебе обязательно нужно поесть, ну, а я так вообще ещё не завтракал… Да и поговорим по-человечески за чаем, а то как-то неудобно получилось?— появился без предупреждения, испугал… Нужно же мне как-то реабилитироваться… —?и замер, ожидая ответа.…Впрочем, Глеб почти был уверен, что Лерка согласиться?— навряд ли она отказала бы голодному человеку в ?куске хлеба?. И он не ошибся.Лерка утвердительно кивнула головой?— едва заметно, словно случайно. Вышло слегка неловко и несколько принужденно, словно она никак не могла перебороть в себе ложный стыд за свой испуг, последующее поведение и неловкие вопросы. Как маленькая смущённая девочка Лерка снова попыталась натянуть спасительный плед до самого подбородка, слегка опустив голову, но глаза, смотрящие на Глеба из-под чёлки, уже искрились и щурились, улыбаясь, и этот блеск невозможно было ни сдержать, ни скрыть.На секунду Лобову показалось… да нет, это просто показалось… Но Глеб готов был отдать руку на отсечение, что точно такое же выражение глаз было у неё тогда, и она так же глядела на него там, в реанимации, пришедшего себя после сложнейшей операции. В ту ночь он едва не предстал перед Всевышним?— и её взгляд он никогда не забудет и не спутает ни с каким иным. И Лобов на многое был готов, чтобы она вот так смотрела на него как можно дольше…Отогнав от себя ?посторонние? мысли и подбадривающее моргнув глазами, Лобов вышел. Лерка слышала, как на кухне коротко и негромко звенела посуда, а немного позже присоединился характерный шум закипающего чайника.Глеб вернулся быстро. Принёс из кухни поднос с двумя чашками на блюдцах и несколько бутербродов в импровизированной бутерброднице из небольшой селёдочницы. Чай, уже налитый в чашки, едва заметно дымился, и комнату наполнил манящий запах разогретого лимона.—?Как говорится: кушать подано! —?Глеб замер с подносом в руках перед Леркиным диваном и хмыкнул,?— нет, пока ещё не подано?— всё это ставить некуда.Оглянулся по сторонам и направился к небольшому журнальному столику недалеко от того места, где ранее стояло кресло. Опустил поднос на столешницу, на секунду задумался. Лерка не успела и охнуть, как ?брат? подхватил стол со всем, что на нём стояло, и в одно мгновение перенёс его к месту их с Леркой ?дислокации?. Поставил чуть сбоку от кресла, впритык к дивану так, чтобы Лерка могла легко дотянуться до чашки.—?Ну что, мадам, прошу,?— и сделал пригласительный жест рукой в сторону подноса.Обошёл кресло и бухнулся в него с размаху. Снова немного повозился, устраиваясь поудобнее и оглядывая то правый, то левый подлокотник.Поднял голову и удивлённо повёл бровями:—?Лера, а ты чего ждёшь? А… Погоди, я сейчас…Глеб потянулся вбок к подносу, взял блюдце с чашкой обеими руками и, развернувшись к Лере, протянул ей эту ?чайную композицию?:—?Лер, я тебе разбавил: помню, ты не любишь очень горячий. Да и вообще, горячий чай не пьют ни при простуде, ни при гриппе?— только тёплый. Держи, как раз то, что нужно.И замер, держа блюдце с чашкой на вытянутых руках, Глядя на Лерку, глазами приглашая взять предназначенное для неё ?подношение?. А Лерке ничего не оставалось, как отцепиться от своего одеяла, и вытащить из-под него руки. Приняв от Глеба чай, она откинулась на спинку дивана и отхлебнула из чашки, держа на весу блюдце:—?Сладкий!..—?Ну конечно, сладкий! —?и добавил вкрадчиво-мягко шутливым тоном,?— я помню, ты без сахара любишь. Но лимон без сахара?— не лучший вариант. Хотя… ты знаешь, люди выглядят весьма комично, когда внезапно пробуют кислое. Нет, не нужно было сахар…Последнее предложение ?брат? произнёс задумчиво, словно с сожалением.—?Глеб!.. —?Лерка строго глянула на Глеба, но в то же мгновение смягчилась,?— ты обещал мне рассказать…—?Что рассказать?—?Ну ты хотел поговорить… за чаем… Наверняка тебе есть, что ещё рассказать, кроме приключений связанных с твоим приездом сюда… Тем более, что я?— плохой рассказчик, а сейчас даже шевелиться лишний раз не хочется…Лерке и на самом деле совершенно не хотелось разговаривать. Она была рада родной, с некоторых пор, душе, и даже улыбалась сначала, но всё же болезнь давала о себе знать, пробиваясь сквозь такие насыщенные сегодня эмоции и впечатления.Лерка почувствовала, что потеряла много сил, а день только начинался. И сейчас она прибегла к уловке?— помолчать, сославшись на слабость и отвлечь Глеба от вопросов, которые он наверняка начнёт ей задавать. И Лерка боялась, что это будут весьма неудобные для неё вопросы… И отвечать на них она не собиралась. Тем более, Глебу…