Мужской разговор... (1/1)

Гордеев и Олег Викторович сидели перед длинным столом одного из коллег друг к другу лицом так, что, подвинься они навстречу, носки их обуви непременно бы соприкоснулись. Со стороны казалось, что между двумя мужчинами происходит задушевная, мирная беседа, словно они два друга, которые никуда не торопятся и могут так сидеть бесконечно долгое время. После упоминания Леркиного имени оба, словно сговорившись, откинулись каждый на спинку своего стула, забросив ногу на ногу и сложив руки на груди?— будто зеркальное отражение друг друга. Некоторое время оба о чём-то думали, глядя куда-то в точку, где носки их обуви почти соприкасались в воздухе?— словно собираясь мыслями и ожидая, с чего начнёт разговор собеседник.—?Ну так… О чем же конкретно о Лере вы хотели поговорить, Олег Викторович? —?Гордеев первым нарушил молчание, оторвав взгляд от своих форменных мокасин. На этот раз он не улыбался. —?Было бы глупо делать вид, что я не догадываюсь о цели вашего визита, и играть с вами в кошки-мышки… Я так полагаю, что вас интересует, почему Лера не живёт дома? У нас дома…—?Ну, если догадываетесь, то… Как бы это сказать… Поймите меня правильно, Александр Николаевич… Я ни в коем случае не хочу вмешиваться в ваши с Лерой отношения. В том смысле, что вы взрослые люди, сами разберётесь. Конечно, если нужен совет или помощь, я так сказать, всегда готов… чем смогу… и даже больше… Но, как мне кажется, ситуация сложилась несколько настораживающая… И вот тут я уже не могу делать вид, что меня это не касается… Лера мне как дочь, она?— член нашей семьи, и мы не можем оставить без внимания то, что происходит между вами… Ну… в том смысле, что… не…Гордеев не отрываясь смотрел в глаза сидящего напротив главврача и спокойно слушал. Казалось, что спокойно. Во всяком случае, он ни разу не перебил оппонента и не позволил себе какого-либо протестующего жеста в сторону визави. Но его глаза смотрели на Лобова в упор, почти не моргая. В них не было ненависти или агрессии. Просто ожидание.—?Вы хотите сказать, в том, что между нами НЕ происходит? Я не вижу ничего такого, что могло бы вызывать тревогу у вашей семьи и лично у вас, Олег Викторович. Если вас что-то настораживает, вы могли бы поговорить с Лерой… Если она вам ничего не рассказала, то, как мне кажется, она имеет на это и основания, и полное право…Лобов умывающими движениями потёр руки:—?Да, безусловно, Александр Николаевич, я с вами согласен… в некотором роде. Просто Лера ушла из дома… Из вашего дома, из вашей семьи… На это должна быть веская причина… Я волнуюсь, может, вам… ей… помощь какая нужна…—?Олег Викторович, ну… с нашими с Лерой личными вопросами мы сами попробуем разобраться,?— лицо Гордеева приняло привычное для себя улыбчивое выражение. Хирург говорил вкрадчиво, стараясь чётко выговаривать каждое слово, но тон и выражение глаз-буравчиков были предвестником назревавшего эмоционального взрыва, свойственного характеру местного ?светила?. —?А то, что она ушла из нашего, как вы сказали, дома?— так в этом нужно искать и положительные моменты. Да! Зато она теперь в своём… в вашем доме, и под вашим полным присмотром и…Олег Викторович проворно, насколько это было возможно в его возрасте, поднялся, одновременно засунув обе руки в карманы белого халата. Неожиданно для Гордеева, наклонившись, бросил прямо ему в лицо:—?Да нет, Александр Николаевич. В том-то и дело, что нет её у нас! Не было! К нам она не приходила!Голос Лобова звучал негромко, но резко и отрывисто. А его слова словно вбивались в уши Гордееву сквозь барабанную перепонку до самого мозга.Хирург опустил закинутую одну на другую ногу. Оторвался от спинки стула, упёрся одной рукой на колено ноги, другой о крышку стола и немного подался вперёд, глядя на Лобова снизу вверх. Да так и замер, словно сжатая пружина, готовая резко развернуться при любом прикосновении…—?То есть, вы хотите сказать, что Лера у вас не живёт? —?уточнил, словно не веря словам Лобова. —?Ну и где же она, позвольте вас спросить? Если не секрет, конечно!В последних словах Гордеева главврачу послышались лёгкие издевательские нотки с примесью едва заметного вызова.Лобов взял себя в руки и медленно, словно обдумывая ответ, прошёл мимо Гордеева и, развернувшись в обратном направлении, встал у него за спиной…. —?Ну… По большому счёту, это я у вас должен спрашивать, где ваша жена и моя дочь! Александр Николаевич, вы и Лера?— одна семья со своими устоями, своей личной жизнью. Я не хочу сейчас вас воспитывать?— неблагодарное это дело… Но я вас старше… Намного… Я действительно хотел поговорить с вами, как вы выразились… по-отечески… У меня тоже семья… И мы с Аллой Евгеньевной давно женаты… Да… Жить под одной крышей?— это не… не … прогулки по вечерам под луной, когда погуляли и разбежались… до следующего раза. Да… Жизнь она такая… разная бывает…Олег Викторович снова обошёл Гордеева и теперь снова стоял перед ним, всё так же держа руки в карманах. Изрядно порозовевшее лицо и отчаянное выражение глаз выдавали его волнение.Гордеев теперь сидел, снова откинувшись на спинку стула, и молчал. Обе руки были плотно переплетены под грудью, а ноги поджаты под стул. Он молчал, но глаза снова превратились в буравчики и смотрели то на Лобова, то куда-то в сторону. Заметно раздувавшиеся ноздри и плотно сжатые губы с головой выдавали напряжение, которое испытывал хирург.—?Александр Николаевич, дорогой, я прекрасно понимаю, что всякое бывает… Ну подумаешь, повздорили! Мы вон, бывало, с супругой так активно могли пообщаться, что казалось?— всё… М-да… А потом как подумаешь… —?Олег Викторович отчаянно махнул рукой и жалостливо, просяще посмотрел на Гордеева:?— Александр Николаевич… Саша… Ну что у вас произошло-то, а? Ты пойми, я не учить тебя пришёл, а как отец… Лера мне как дочь… родная. Да и ты с некоторых пор вроде как не чужой нам человек… И вы оба мне дороги… Я даже не знаю, как и объяснить-то…Лобов замялся, и было видно, что он очень взволнован, и интонации у него стали мягче, откровеннее и располагали к открытости.…С тех пор, как Александр Николаевич и Лерка официально стали жить вместе, между главврачом и признанным всем персоналом хирургического центра ?светилом? несколько снизился градус напряжённости и официоза. Соблюдая иерархию при людях, наедине с Гордеевым Лобов, в зависимости от обстоятельств, иногда даже позволял себе называть его просто по имени. Они практически не пересекались ?семьями?, но уже было нечто общее, что связывало мужчин невидимой нитью. И это невольно их сближало, сглаживая те углы, которые в прошлом непременно стали бы причиной раздражения с последующим бурным выяснением отношений.Гордеев и Лобов по-прежнему виделись только на работе, а бесконечные однообразные будни и привычная больничная суета затягивали, не оставляя ни временных промежутков, ни повода для более тесного общения между этими двумя… И всё же Олег Викторович находил короткие возможности и разного рода поводы, чтобы на правах родственника осторожно, словно сапёр, прощупывающий щупом минное поле, расспрашивать у Гордеева про досуг, семейную жизнь и быт.Миролюбиво улыбаясь, осторожно, ненавязчиво, как бы между прочим, непременно спрашивал и про Лерку. С притворным спокойствием выслушивал лаконичные гордеевские ответы, жадно улавливая каждое слово, касающееся приёмной дочери.Гордеев прекрасно замечал все безобидные уловки Лобова, и почти беззлобно (тесть как-никак) отвечая ?родственнику?, усмехался про себя?— Олег Викторович никогда не умел хитрить, был прямолинейным и почти до невозможности ?правильным?, но, тем не менее, надёжным и глубоко ?своим? человеком по отношению к персоналу. И Гордеев снисходительно позволял главврачу оставаться в полной уверенности в его непревзойдённости как конспиратора.Впрочем, благоразумно держащий условную дистанцию от четы Гордеевых, Лобов-старший всё же иногда грозил хирургу пальцем, напоминая, что Лерка, даже имея статус замужней дамы, всё ещё находится в поле зрения приёмного отца, и в случае каких-либо их с Гордеевым семейных ?недоразумений?, будет немедленно взята под опеку семьи Лобовых с последующим её устройством в ?надёжные? руки. Не смотря на простодушие Олега Викторовича, гениальный хирург так и не научился понимать?— шутил ли Лобов в эти минуты или……Гордеев частенько вспоминал, как в своё время к нему домой ?на поговорить? поочерёдно, (очевидно, что не сговариваясь) приходили Алла, не смотря на её разногласия с приёмной дочерью, и Олег Викторович.Оба разговаривали с Леркиным тогда ещё преподавателем максимально сдержанно и тактично, осторожно взывая к его разуму и пониманию ситуации, и всеми силами пытаясь оградить Лерку от его, как им казалось тогда, влияния.Ну, а спустя время как снег на голову в его квартиру заявился и Леркин ?братец?. Именно после того, как Гордеева чёрт дёрнул… с сотрудницей из соседнего отделения… Лерка тогда поспешно и категорично ушла из их квартиры, забрав свои немного численные вещи… И откуда только Лобова принесло именно в тот момент?..Они тогда крепко с Глебом поговорили, по-мужски. Во всяком случае, как ощутил хирург, по-мужски получилось только со стороны Лобова-младшего. Потому что в те бесконечно долгие минуты общения со своим бывшим студентом Александр Николаевич впервые в жизни чувствовал себя как крепко нашкодивший подросток, стоявший словно у ?позорного столба? на виду у всего класса и выгребавший всеобщее осуждение. Гордееву на секунду даже показалось, что они с Глебом поменялись местами: не хватало только, чтобы этот Леркин ?родственник? взял его за грудки и прижал к стенке, как когда-то, ещё будучи руководителем группы, в который учился Глеб, это сделал он сам в отношении Лобова-младшего. Тогда они тоже выясняли отношения из-за лобовской ?сестры?.И в одном с некоторых пор Александр Николаевич не сомневался?— что вся эта семейка кишки из него вывернет без помощи скальпеля, если с Леркой что-то случится, а, тем более, по его вине……И теперь циник Гордеев растерялся. Он ожидал бешеного взрыва эмоций, обвинений и назиданий. Готовился защищаться и всеми силами сохранить если не своё лицо и внешнее спокойствие, то хотя бы моральные силы и холодный разум, чтобы достойно поддержать ?беседу?… Уже собрался принимать ледяной душ, сопровождаемый громом и молниями…—?Я даже не знаю, как и объяснить-то… —?Олег Викторович растерянно и негромко повторил последнюю фразу и внезапно замолк. Обойдя стол, грузно опустился в кресло, стоящее возле него, и, развернув ноги под стол, положил руки на столешницу. Переплёл между собой пальцы рук, да так и замер, немного опустив голову, и молча, не отрывая взгляд, смотрел на один из немногих предметов, разложенных на столе их владельцем.Гордеев не проронил ни слова, только следил глазами за передвижениями Лобова. Внезапно словно пелена спала с его глаз и в жестах, позе, в словах и в тоне, которым была произнесена последняя фраза, хирург увидел уставшего главврача. Впрочем, не главврача, а просто человека в возрасте?— беспомощного и переставшего бороться… Хирург никогда ранее не видел Лобова в подобном настроении, это было столь неожиданно и необычно, что Гордеев даже не ожидал от самого себя, что он смог разглядеть совершенно недвусмысленное состояние своего ?главного? …Спустя минуты, казавшиеся Гордееву вечностью, Олег Викторович всё так же сидел, не шевелясь, словно превратившись в живую скульптуру, переведя, казалось, равнодушный взгляд на свои руки, бессильно лежащие на столе. И только сцепленные между собой в замок кисти медленно и монотонно поднимались и опускались, словно отбивая ритм: вверх-вниз, вверх-вниз…Хирург не решился первым нарушить тишину и терпеливо и ждал продолжения разговора. Ему почему-то не хотелось ни дерзить, ни ёрничать в своей обыкновенной манере?— вся эта обстановка, как никогда, совершенно не была уместна для его обычных упражнений в остроумии. Сейчас он достаточно остро это ощутил…Внезапно Лобов резко и с шумом, полной грудью, вдохнул и выдохнул воздух, словно сбросил этим самым с себя оцепенение и всё так же, не поднимая головы, стал водить глазами по поверхности стола, как будто что-то искал, одновременно обращаясь к Гордееву и не глядя в его сторону, словно опасаясь встретиться с ним взглядом:—?В общем, так, Саша… Я долго колебался?— говорить тебе или нет… —?резко оборвав себя, словно перед последней чертой, за которой уже ?может быть поздно?, горько усмехнулся, мотнул головой из стороны в сторону, и, расцепив пальцы рук, с усилием провёл ладонью по лбу, словно вытирая обильно выступивший пот. Снова вздохнул, коротко, словно всхлипнул:?— Господи, глупость-то какая… Чувствую себя словно преступник, которого на горячем поймали…Олег Викторович всё так же не смотрел в сторону Гордеева, страдальческая и одновременно растерянная улыбка появилась на его лице, и было видно, что он мучительно подбирает слова, будто всё ещё сомневается в правильности своего решения, и оттого его мучения становились ещё более жестокими:—?Ну… чего уж тут тянуть, раз начал… Лера наша заболела, вот… Ничего особенного! —?поспешно, пытаясь предупредить возможные вопросы, вскинул голову и, бросив короткий взгляд на хирурга, продолжил уже более уверенно,?— грипп… Самый что ни на есть банальный грипп… Правда, протекает весьма активно, но, надеюсь, всё обойдётся. Лера?— девушка молодая, организм крепкий… Ну, конечно?— обойдётся! Что это я… Словно может быть как-то иначе! Совсем уж я что-то…Олег Викторович несколько оживился. И оживление это было несколько неестественное в первые секунды. Но произнеся последнюю фразу, он усмехнулся, очевидно, радуясь тому, что, по его мнению, ему удалось крыть своё психологического состояние от собеседника, и это придало ему решительности в последующем разговоре. Переступив самую сложную черту и оставив позади сомнения, страх и неуверенность, Лобов рассказал Гордееву всё… Ну, или почти всё за последние дни, что было связано с Леркой и её болезнью…Гордеев слушал молча, не перебивая. И знающие характер хирурга коллеги совершенно чётко определили бы во взгляде блекло-голубых глаз-буравчиков и раздувавшихся и без того широких ноздрях волнение и гнев ?светила?… И кто знает, о чём он думал в эти минуты и на кого гневался…—?Ну, вот и всё, Александр Николаевич… Всё, что я знаю… Лера у своих одногруппников, вы?— у себя дома… И всё покрыто завесой тайны… И что я должен был думать, по-вашему?..Гордеев сидел молча, скрестив на груди руки, с видимым усилием прижав их к телу, и даже немного сутулился, словно продрог и никак не мог согреться. Его лицо походило на каменную маску, но периодически растягивающийся уголок плотно сжатых губ выдавал работу мысли.—?То есть, Олег Викторович, если я правильно понимаю, вы хотите, чтобы я рассказал вам свою версию событий? —?и снова не понятно, сказано было всерьёз или это прежний Александр Николаевич, вернувшийся к своей обычной манере общения…—?Ну, по большому счёту, мне бы не помешало вас выслушать, Александр Николаевич… Всё же со стороны оно как-то виднее… Может, я бы советом помог, так сказать… Но много ли я от вас узнаю, если узнаю хоть что-то вообще?.. А поскольку Лера мне так ничего и не рассказала, сложно делать какие-либо выводы о том, между вами на самом деле произошло. Даже в общих чертах сложно… А Лера… Она такая?— из неё клещами слова не вытянешь, что уже говорить о личном. Единственное, что я могу предположить, что была задета гордость… или самолюбие… Не знаю… Тем более, что… —?Олег Викторович запнулся, закусил губу и вздохнув, продолжил, понизив тон:?— тем более, что Лера… Лера… просила меня не говорить ВАМ, что с ней, и где она находится… И вообще?— ничего вам не говорить!..Слушая Лобова, Гордеев и сам не заметил, как его брови поползли вверх и, казалось, намертво застыли над удивлённо округлившимися глазами. Вероятно, он мог бы ответить в своей манере, но так и не стал?— его собеседник уже вполне уверенно вёл свой монолог, а то, что услышал хирург, словно напрочь лишило его возможности произнести хотя бы что-то уместное.—?Насколько я понимаю, Александр Николаевич, вы сами вполне озадачены происходящим и, судя по всему, для вас это вполне неожиданно…Лобов не успел закончить: в дверь резко постучали и, не дожидаясь ответа, резко распахнули её?— почти настежь. В ординаторскую стремительно вошла медсестра, предварительно на мгновение заглянув вовнутрь и убедившись, что она может войти. Лобов узнал девушку?— ночная медсестра, которую он так напугал сегодня, появившись почти бесшумно на посту в ранний час.—?Ой, Олег Викторович, а я к Александру Николаевичу… Можно?.. —?неуверенно взглянула по очереди на Гордеева и главврача. Получив одобрительный кивок Лобова, продолжила, обращаясь к хирургу,?— Александр Николаевич, к вам родственники Дмитренко из пятой палаты, говорят, вы вчера договаривались на утреннее время… Они сейчас в палате… Что-то им передать?Гордеев повернул голову к медсестре: казалось, он не вполне понимал, что обратились именно к нему и что от него хотят. Мотнул головой и, приняв своё обычное выражение лица спокойно и даже где-то растерянно ответил девушке, давая понять, что он всё услышал и попросил подождать его несколько минут. —?Ну, что же, Александр Николаевич… Я не стану вас более задерживать, жаль, не удалось договорить… Но… Вам представилась прекрасная возможность задуматься и сделать выводы. О чём вы будете думать?— вам виднее… Но я очень надеюсь, что вам удастся сделать правильные выводы и принять правильное решение, как поступать дальше… Конечно, было бы идеально, если бы вы сочли нужным поделиться со мной, но… —?Лобов грустно улыбнулся и, развернувшись, направился к выходу из ординаторской. Проходя мимо Гордеева, замедлил шаг и мягко, по-дружески, прикоснулся ладонью своей руки где-то около локтя руки хирурга, как бы выражая свою поддержку. Александр Николаевич всё так же молчал. Ему нечего было сказать… Или просто не хотелось говорить. Совсем. Лобов понимающе хмыкнул и быстро покинул ординаторскую, оставив Гордеева в одиночестве…