Аэлита. (1/1)

Вот тогда он и встретил свою девочку, когда пропивал в баре Мюнхена свои последние деньги и совершенно не знал, что ему делать дальше, как жить, да и жить ли вообще.… Она сидела за стойкой бара, совершенно одна, что очевидно ее ничуть не смущало, крутила в руках бокал с апельсиновым соком, слушала музыку и думала о чем-то своем, пока ее взгляд не выхватил спину какого-то мужчины. Было что-то невероятно знакомое в силуэте парня. И даже не просто знакомое, а очень знакомое, если не сказать больше. И дело даже не в очертании фигуры, дело в том, что сердце начало вдруг биться о ребра, как зверь, загнанный в тесную клетку, как билось всегда, когда он появлялся в зоне чуть ближе ста метров от нее.Она любила его уже чуть больше года, еще с Москвы, когда… впрочем, это неважно. Она знала всю его историю, следила по газетам, даже на одном заседании суда была. Она знала, как ему помочь, знала, что делать, чтобы вытащить его мать из тюрьмы, знала даже, как вернуть доброе имя отцу и отнять фирму у Воропаевых. У нее было время подумать, разработать детальный план, учесть каждую мелочь. Это вообще был ее конек?— разрабатывать планы. Любые! Военные, стратегические, экономические, антикризисные, порождающие кризис?— любые. Наверное, если бы она поставила перед собой целью ограбление Швейцарского банка, она и тогда смогла бы разработать вполне выполнимый план. Уж такой дар был дан ей от Бога. И дан с раннего детства.Например, когда заболела мама ее друга, и нужны были деньги на операцию, она быстренько разработала план, как выбить квоту в Министерстве здравоохранения, хоть ей тогда было всего одиннадцать лет. Но если бы это не получилось, она все равно нашла бы деньги для тети Оли, потому что у ее планов была такая особенность, там всегда имелись боковые коридоры, развилки, ну, или, как она сама это называла, камень Ильи Муромца… направо пойдешь, налево пойдешь.Она, правда, не понимала, как это происходит, не могла осознать. Человеку, видно, не дано понять умом, как это происходит. Она просто ставила перед собою задачу, например, вытащить из тюрьмы Маргариту Рудольфовну. Потом немного прикрывала глаза и сосредотачивалась на какой-нибудь маленькой точке, стараясь ни о чем, кроме этой точки больше не думать. И в тот момент, когда ей удавалось освободиться от всего постороннего, она становилась каким-то принимающим устройством, ей словно диктовали или показывали на огромном экране решение проблемы. Оставалось только записать план и детально его проработать.Мама говорила, что в раннем детстве девочка даже могла снимать головные боли или заживлять резаные, почему-то только резаные, раны. Но эти способности прошли, едва она минула восьмилетний рубеж, осталась лишь способность чувствовать, где болит у близкого человека, да талант к составлению планов.Однако, у нынешнего плана, плана по спасению Андрея, был один очень большой, просто огромный минус. Она так любила этого парня, что от одной мысли о том, что ей нужно подойти к нему и заговорить, у нее подкашивались ноги, а во рту пересыхало так, что язык прилипал к небу. И так было всегда. Всегда, но не в этот раз.В этот раз она почувствовала не просто его боль, она почувствовала отчаяние и… смирение. Как будто он собирался допить, выйти из бара и сигануть с моста вниз. Да так, чтобы насовсем. И тут уж было не до собственных подкашивающихся ног.—?Привет, Андрей. Даже не вздумай! —?теплая маленькая ладошка легла на его плечо.Он резко обернулся, посмотрел на нее пару секунд и так же резко зажмурился, потому что на нее нельзя было долго смотреть, она сама это знала. Ни один мужчина не мог смотреть на нее долго и оставаться спокойным. Андрей оказался самым стойким оловянным солдатиком, уже через секунду открыл глаза, встал, повернулся к девушке и начал рассматривать ее, словно пытаясь вспомнить, откуда он ее знает, ведь не просто так она назвала его по имени, значит, они знакомы.Сказать, что она была хороша, это ничего не сказать. Она была невероятно, фантастически хороша. Не то ребенок, не то взрослая женщина?— не поймешь, не разберешь, скорее все-таки ребенок, вон какой доверчивый и чистый взгляд, который, однако, уже через секунду становится уверенным в себе и даже порочным. А может это игра приглушенного света? Светлые длинные, доходящие до середины бедер волосы, тяжелой косой падают на спину. И снова непонятно, то ли школьница, то ли уже давно взрослая. Крупные полные губы, с четким абрисом, тонкий точенный нос, жестко очерченный овал лица, без намека на расплывчатость. И глаза! Боже, что за глаза?— огромные греческие маслины, влажно поблескивающие, манящие, зазеркальные, запредельные, космические. Все по отдельности было красивым и очень, но когда все кусочки пазла были собраны воедино, вместе с невысокой, очень хрупкой, правда, несколько чересчур худой и почти плоскогрудой фигуркой, глазам становилось больно от созерцания этой неземной, магнетической красоты.Андрей никогда не был с ней знаком, в этом он был уверен. Такие Аэлиты-марсианки не забываются.—?Привет,?— наконец, он обрел дар речи. —?Ты откуда знаешь мое имя? И чего я должен ?не вздумать??—?Я все о тебе знаю. И то, что ты больше не хочешь жить, я тоже знаю. Не смей! Даже думать об этом не смей! Я спасу тебя, я знаю, как это сделать. Ты не один, ты очень нужен мне, понимаешь?Но он не понимал. Он ничего не понимал, только чувствовал, как петля, затянутая на шее постепенно ослабевает, а что-то теплое и приятное разливается по каждой его венке, даже по самой маленькой.Он ничего не понимал, а вот в спасение поверил сразу. Сразу и навсегда. Это ведь так просто, поверить в то, что с неба ему во спасение была послана марсианка-Аэлита. И она обязательно спасет, как спасла когда-то Лося.* Думать о том, что он просто напился, и теперь у него глюки, было мучительно, уж очень не хотелось, чтобы видение исчезло.—?Ты кто? Аэлита?—?Аэлита? —?она немного задумалась. —?Пожалуй, что да, Аэлита. Пойдем отсюда? —?она взяла Андрея за руку.Вот тут оно и случилось. То что случается раз в сотни лет и только с избранными. Непонятно только, как свет во всем квартале, во всем городе, на всей Планете не перегорел, такой мощный заряд при касании получили оба. Это была Любовь, не какой-то там Амур со своими стрелами, а именно, ее величество Любовь, поцеловала обоих куда-то даже не в область сердца, в область души. Квинтэссенция любви, пятый элемент, эфир. То, что нельзя пощупать, и без чего невозможно жить тому, кто однажды сподобился дотянуться до небес.Вокруг грохотала музыка, танцевали какие-то полупьяные люди, а Андрей опустился на оба колена перед своей девочкой, обнял ее, и прижал свою голову к ее животу, словно врастал в нее, растворялся в ней, вбирал ее в себя.***Они вышли из бара, держась за руки, и больше уже не расставались, по крайней мере пока…—?Я не хочу тебя отпускать, боюсь, что ты исчезнешь,?— Андрей крепче сжал ее руку.—?Не отпускай меня, пожалуйста, я боюсь без тебя. Боюсь за тебя и за себя.—?Мне некуда тебя привести. Мне нечего тебе предложить. У меня больше нет жилья, и сегодня я пропил последние деньги.—?А себя?—?Что себя?—?Ты можешь отдать мне себя. На меньшее я не согласна, а большего мне не нужно.—?А ты себя? Я не могу принять этот дар.—?Я не нужна тебе?—?Ты мне необходима. Но я действительно на мели. Я за себя-то сейчас не отвечаю, а уж…—?Замолчи,?— она не приказывала, она умоляла. —?Замолчи и послушай меня. Пожалуйста.—?Нет, погоди. Я не знаю ни кто ты, ни откуда меня знаешь, ничего. Это очень удобно считать, что ты пришелец с Марса, посланный, чтобы меня спасти, но я прекрасно понимаю, что это не…—?Пришелец с Марса,?— восхищенно сказала она. —?Пришелец с Марса! Ну, да, Аэлита! Я пришелец с Марса,?— неожиданно закричала его девочка, вырвала свою руку и закружила по площади, размахивая руками, как будто птица. Очевидно, она играла в летящую на Землю марсианку.Это было так трогательно и смешно, что Андрей невольно улыбнулся, глядя, как расшалилась, его девочка. Впервые улыбнулся, с того самого момента, как беда постучалась в двери. ?Черт возьми, то ли дочку нашел, то ли женщину?,?— подумал он. Она ?полетела? к нему, заглянула в глаза снизу вверх и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула его в нос.—?Это никуда не годится. У тебя нос горячий и сухой, как у больной собаки. Как у старой больной собаки. Я буду тебя лечить. —??то ли мать?, еще успел подумать он, перед тем, как у него перехватило дыхание от любви и нежности, а глаза заволокло слезами. —?Ты плачешь, потому, что я тебя люблю?—?А ты меня любишь?—?Очень, уже один год, двенадцать дней и,?— она посмотрела на часы,?— семнадцать часов.—?Тебе сколько лет, чудо ты мое марсианское?—?Я уже давно совершеннолетняя, правда еще два часа назад я была совершеннозимняя, потому что тебя со мной не было,?— зашептала она.—?Еще пару часов назад меня совсем не было, потому что тебя со мной не было,?— эхом повторил он, приподнял ее голову за подбородок и нежно-нежно, едва коснувшись, поцеловал ее. —?Господи, что же мне делать? Я не могу без тебя. И с тобой я тоже не могу…—?Из-за денег? Вернее из-за их отсутствия?—?Да.—?Это единственная причина?—?Да.—?Тогда послушай меня. Внимательно послушай. У меня есть деньги.—?Нет!—?Значит я совсем тебе не нужна. —?Аэлита опустила голову.—?Ты нужна мне, ты мне очень нужна.—?Когда человек нужен, такая ерунда, как деньги, не могут заставить его оттолкнуть. Я тоже очень гордая, и никогда ни у кого, ничего не прошу. Но если бы у меня не было, я взяла бы у тебя не задумываясь ни на секунду, только бы быть с тобой. Понимаешь о чем я?—?Да ведь я же мужчина! Мужчина, понимаешь?—?Понимаю. А я женщина, но это не значит, что я беру у мужчин деньги. Я тебе себя всю отдаю, а ты о каких-то деньгах. Да через месяц ты будешь купаться в них. И вот тогда тебе станет стыдно за то, что ты сейчас говоришь. Ты же ничего не знаешь, и ничего не хочешь знать. Хочешь умереть нищим и гордым, да? Я этого не позволю! А кто тогда поможет твоей маме? А наши дети? Боже мой, как же наши дети?—?К-к-какие дети? —?заикаясь спросил он, подумав, что кто-то из них сошел с ума.—?Наши с тобой дети! Какие еще? Неужели ты позволишь им не родиться? Ты хоть понимаешь, что из-за твоей гордыни у нас никогда не бу…Он больше не мог этого слышать, он почему-то увидел двух детишек, мальчика, черненького, как он и светловолосую девочку, красивую, как она. Они шли взявшись за руки и смотрели на него с испугом, разрешит он им родиться или нет. Это было невыносимо. Поэтому Андрей решил заставить ее замолчать самым действенным методом, а когда сумел от нее оторваться, то понял, что приклеился намертво.—?Пусть все будет так, как этого хочешь ты. Я готов принять твою помощь, я готов принять от тебя даже деньги. Только пожалуйста, расскажи мне о себе все.—?Конечно, родной мой. Я все-все тебе расскажу. Пойдем...