Часть 12 (1/1)

О, Господи! У меня ненормальный муж. Работаем вместе, отдыхаем вместе, детьми занимаемся вместе, даже книги одни и те же читаем вместе, спим вместе, итого: девять лет по двадцать четыре часа в сутки, за исключением времени на посещение туалетов и трех недель в роддоме, мы вместе, но ему мало. Он сам влезает даже в мои сны, и меня в свои сны таскает. Как мы не надоели друг другу, я понять не могу, однако, не надоели.Андрюша вообще не совсем нормален. Какой нормальный человек, после десяти-одиннадцати часового рабочего дня, в дурдоме, а ?Zimaletto?, это настоящий дурдом, не сможет ни есть, ни пить, ни спать, пока час-другой не натетешкается с детьми? Никакой, кроме Андрея, нашего ненормального папочки. Шутки шутками, да только Жданов и правда нормальным отцом не был. Ни один наш отпуск, если только мы уезжали без ребятни, не прошел без нервотрепки и обязательного досрочного возвращения домой. Первые пару дней он еще держался, а потом начиналось примерно то, что началось сейчас. Тоска в глазах, бег по кругу с неизменным вопросом:?— Чем нам дети-то могли помешать? И, как результат, билеты обратно.Я знала, что так будет, когда отправляла детей к родителям, и я не ошиблась, вот уже целый час Жданов мне сносит крышу, хорошо хоть кофе не забывает варить, да периодически подходить и ластиться.—?Ну, хочешь, я спрошу у нее самой?—?Андрюша, как ты не понимаешь, маме будет неудобно сказать, что дети мешают, а они будут мешать. Ты же знаешь, что как только мы привезем ребят, о тишине можно будет забыть.—?Да кто тебе сказал, что гробовая тишина полезнее живого детского смеха? Ты пойми, солнышко, дети дают стимул жить, и выздоравливать дети тоже дают стимул.—?Андрей, ты что думаешь? Что я не соскучилась? Что я не устала ежедневно по пробкам мотаться к маме, только чтобы хоть пол часика побыть с ребятней? Уверяю тебя, что ты оши…Раздался звон колокольчика. Это Мариша утром придумала! Сунула в руку Марго колокольчик и сказала:?— Если нужна сиделка, два раза по нему стукнешь, если я нужна, то три, а если Катя или Андрей, то и одного раза довольно. Поначалу Нюся устроила нам всем беготню по квартире, как одержимая лапой стуча по своей, как она думала, игрушке. Марина и тут не растерялась, поменяла колокольчик на другой, с громким и звонким звуком. Его Нюся быстренько испугалась, и больше не мешала нашей неординарной связи. Мы, конечно, купили ?Walkie Talkie?, но Марго пока было бы тяжело с ней управляться, а чтобы в ее комнате все время кто-то присутствовал, она уже не соглашалась. Можно было поставить детский монитор, но большего унижения для свекрови я и придумать бы не смогла.—?Нас зовет, идешь? —?спросил Андрей.—?Да,?— ответила я, поставила чашку с недопитым кофе и отправилась следом за мужем.—?Мамуль, ты что-то хотела?—?Да! Привези детей.—?Вот видишь! —?победно взглянул на меня Жданов.—?Маргарита Рудольфовна, вы слышали наш спор? —?я увидела, как в ней начали борьбу манипуляторша-авантюристка, с новой Марго.—?Слышала,?— новая победила.—?Вы поэтому хотите, чтобы…—?Нет! Я скучаю.—?На время забрать Ромку с Риточкой, или… —?в этом Андрюшином ?или? было столько надежды, что свекровь хохотнула.—?Или!—?Хорошо.—?И кофе.—?Что? —?спросили мы в два голоса.—?Голова кругом.—?Что, не варить кофе? Тебе запах мешает? —?спросил муж. —?Мы можем пить кофе в саду.—?Хочу детей и кофе.—?Ну, ты даешь,?— засмеялся Андрей. —?Сейчас сварю тебе кофе и сразу поеду за детьми.—?А я сейчас буду сварливой свекровью,?— выпалила я и смутилась. Я же ничего такого обидного не имела ввиду, просто так говорят: ?сварливая свекровь?. —?Я… Простите. Я просто хочу вернуть вас на землю. И кофе, и дети могут быть только после консультации с Голдой.—?Почему? —?у Марго задрожали губы.—?Потому что кофе вовсе не безобидный напиток, да еще при инсульте. Да и детские крики тоже могут вас утомлять.—?Мама, Катя права. Я сейчас позвоню.Андрей выскочил из комнаты, а я присела к Марго на кровать.—?Вы же понимаете, что мне вам не жалко кофе?—?Понимаю.—?Но злитесь?—?Злюсь. На себя.—?Зачем? Вот представьте, что кто-то сломал ногу и начал злиться на себя, что не может ходить без костылей. Так разозлился, что отбросил костыли и пошел сам. А в результате смещение, операция и надолго отложенное выздоровление. И та же ходьба на костылях.—?Я понимаю.—?А если понимаете, то зачем? Неужели чашка кофе дороже жизни, а свидание с детьми не может подождать еще недельку?—?Ты со мной, как с ребенком.—?Все больные немного дети,?— мы обе улыбаемся. Сегодня улыбка Марго мне уже не кажется гримасой боли. А может я просто привыкла к ней.—?Мам, Голда Львовна разрешила тебе полтора глотка слабого кофе! —?радостно возвестил Андрей, вбегая в комнату.—?Глоток крепкого? —?столько мольбы было в глазах матери, что сын не выдержал, снова набрал телефон врача.—?Она умоляет о глотке крепкого,?— послушал, засмеялся. —?Спасибо… Мам, Голда так и знала, что ты будешь торговаться. Малюсенький глоточек самого вкусного, какой я только умею варить, тебе разрешен. А дети,?— тут муж замялся,?— велено попробовать, но не обнадеживать ребятню, что они останутся дома. Лишние децибелы для тебя сейчас, хуже глотка кофе. Кать, пошли, поможешь мне сварить маме напиток.***Дети вышли из комнаты. Я смотрела им вслед и думала, что я могу умереть спокойно, Андрюша за Катей, как за каменной стеной. Да и он за жену свою жизнь отдаст. Ей Богу, не понимаю, чем я вечно недовольна была? Да будь жена Андрея дочкой олигарха или министра, будь она самой гламурной и породистой барышней, она все равно не могла бы больше подойти моему мальчику. И Паша видел это всегда…***Эпизод самый страшный. ?У точки невозврата?.В Москву мы с Пашей прилетаем уставшие, злые, голодные, нервные: самолет взлетал дважды, какая-то угроза теракта. Нас встречает Андрей, и одного взгляда на сына нам хватает, чтобы забыть и об усталости, и о голоде, и о злости, вот только нервозность становится еще заметнее.—?Мам, пап, нам очень нужна ваша помощь. —?по дороге из аэропорта говорит мой мальчик.—?Что-то с малышкой? —?с тревогой спрашивает Паша, и я вижу, как он бледнеет.—?Нет, с Катей. Она… У нее… В общем, Риточка родилась маленькой, хрупкой, роды были очень тяжелые. Катя… Она не спит, не ест, не спускает ребенка с рук, ей все время кажется, что если она отлучится хотя бы на секунду, с девочкой случится что-то ужасное.—?Она кормит грудью? —?ни к селу, ни к городу спрашиваю я.—?Мама, не смей! —?Андрей орет, как ненормальный, и я понимаю почему.—?Нет, сынок, я не о груди. Нет-нет! Просто если она кормит, то ей совсем нельзя нервничать, я только об этом. Прости, я не подумала.—?Она не кормит, молоко еще в роддоме пропало. —?он припарковывается у обочины, тяжело дышит, я вижу, что сыну сейчас очень трудно. —?Катя все время себя за это ругает.—?Риточка, может показать ее Людмиле Борисовне? —?аккуратно спрашивает Паша.Людмила Борисовна… Если бы не она, отец отнял бы у меня Андрюшу, я ведь сама прошла через послеродовую депрессию.—?Да! Да, конечно. Как я могла забыть? Пашенька, ты прав! —?вскрикиваю я?— Сынок, не волнуйся, мы обязательно поможем Кате.Мы приезжаем домой к сыну, я прошу показать мне девочку, но Андрей говорит, что мы сможем увидеть ребенка только когда Катя пойдет в душ, добровольно она нам Риточку не покажет. Марина нас покормила, мы приняли душ и ждем, когда сын нам покажет внучку. Ждем долго. Наконец около часа ночи Андрюша входит к нам в комнату с малышкой на руках, я беру у него девочку, прижимаю к себе и…Такого со мной никогда еще не было, даже когда мне сына впервые кормить принесли. Я вообще первые полгода не верила, что у меня действительно есть ребенок, панически боялась, что и его отнимут. А тут… Я даже не знаю на что это похоже. Нет, знаю! Знаю, однажды такое было со мной. Однажды вол-на неж-ности и люб-ви уже нак-ры-ва-ла ме-ня от ма-куш-ки до кон-чи-ков паль-цев ног, и мне тогда было десять.***Господи, как не хочется вспоминать, что случилось потом. Как страшно и как стыдно. Но я решилась, я пройду этот эпизод в своей памяти, а когда смогу говорить нормально, я все расскажу детям и попрошу прощения. Даже если они меня не простят, я все расскажу им. Я не хочу умирать не покаявшись.***?Я ее никому не отдам, хватит! У меня слишком многих жизнь забирала?,?— первое, что мелькает в моем мозгу, когда я смотрю на маленькое сморщенное лицо внучки.— Мама, покажи папе Риточку и я отнесу ее в кроватку. Если Катя выйдет из душа, а девочки нет… Мне даже страшно представить, что будет.Я передаю Риту мужу, но едва Павел берет девочку на руки, как Андрей забирает у него ребенка, говорит нам спокойной ночи и выходит.— Какая она хорошенькая, — улыбается Паша. — и ямочка на подбородке, как у Андрюши. Ты заметила? Ритуля, я с тобой разговариваю. Рита!— Да! Подожди, Пашенька, я думаю.— О чем?— О внучке.— Так и я тебе о внучке говорю.— Нет, не то.— Что, не то?— Ты не то говоришь. Вот послушай. Я завтра с раннего утра сама съезжу к Людмиле.— Зачем? Это ведь Кате нужна помощь, а не тебе. Врачу можно просто позвонить.— Нет, я должна заранее с ней встретиться.— Зачем? — снова спрашивает муж, но мне кажется, что он уже все понял.— Катю надо лечить, серьезно лечить, понимаешь?— Маргарита, разве ты врач? Ты ставишь диагноз и назначаешь лечение даже не видя больной! Что ты задумала, Риточка?— Мы избавимся от нее, избавимся!— От кого? — ледяным тоном спрашивает муж, но я этого уже не замечаю, меня несет.— От Катерины! Мы объявим ее недееспособной, и сами вырастим внуков. Не пара она Андрюше, Павел! Как бы она не пыжилась — не пара.Что-то горячее обжигает мне щеку, и я с удивлением и ужасом понимаю, что Паша только что дал мне пощечину. Впервые в жизни...