Часть 4 (1/1)

Не понимаю, что со мной? Не понимаю. Я и сплю, и не сплю, и дремлю, и проваливаюсь в небытие. Скорее всего я перенесла инсульт, отсюда провалы, отсюда состояние близкое к алкогольному опьянению, отсюда и яркие пятна воспоминаний прошлого, даже раннего детства. Трудно говорить, очень трудно шевелить рукой, приходится вначале давать команду мозгу, чтобы он дал команду руке или губам. Это очень утомительно и отнимает все оставшиеся силы.Хорошо еще, что у меня дочка такая заботливая, только почему-то она называет меня Маргарита Рудольфовна, а не мама. Я не помню как ее зовут, совсем не помню. А вот то, что у нее есть дети, я помню хорошо. Мальчик… Его имени я тоже не помню. И девочка… И еще муж, она называет его Андрей.Господи! Да что же это такое? Взять, и забыть имя собственной дочери. Или это не дочка? А тогда кто это? Сиделка? Но она ухаживает за мной, как родная дочь. Может невестка? А я? Кто я такая?Перед глазами всплывает образ очень красивой девочки с огромными карими глазами и золотистыми косичками. Это не я, но я точно знаю, что это тоже Риточка. Риточка… Маргарита… Марго…*** Эпизод первый. ?Фройляйн Марго?—?И раз, два, три. И раз, два три! Фройляйн Марго, держим спину.—?Я больше не могу, я… —?мне всего семь лет, я устала и очень хочу есть, а меня второй час на голодный желудок мучают у станка, и это после занятий этикетом и немецким.—?Фройлян Марго, воспитанные девочки никогда не перебивают взрослых. Вы наказаны, еще двадцать минут плие и релеве.И я бунтую! Бунтую впервые в жизни!—?Я не буду!—?Вот как? —?фрау Хелма приподнимает вверх правую бровь. Я уже знаю, что сейчас она вначале сама меня накажет, а потом побежит жаловаться папе, но на сей раз усталость и голод сильнее благоразумия.—?Да, так,?— я демонстративно отхожу от станка.—?Фройлян Марго, подойдите ко мне,?— тон, которым это говорится, не допускает возражений и я, опустив голову, подхожу,?— повернитесь,?— я покорно подставляю Хелме попу и стискиваю зубы.Отмерив мне положенные три удара плеткой, Хелма чуть-чуть притягивает меня к себе, показывая, что она сожалеет о случившемся, но наказывать непослушных девочек?— это ее крест, и она будет его нести. Я резко отстраняюсь и с ненавистью смотрю бонне в глаза, все это молча, кричать и плакать во время наказания нельзя, иначе еще три удара. Если уж и получать их, так точно не за слезы и крики.—?Фройлян Марго, к станку!—?Не пойду! Я устала и хочу есть. И можете жаловаться папе сколько хочите, и лупить меня можете сколько хочите, не пойду!—?Нужно говорить не хочите, а хотите, фройлян Марго.—?А мне все равно! —?я крепко-крепко прикусила губу, чтобы не заплакать.—?Мне придется все рассказать вашему батюшке,?— Хелма резко разворачивается и выходит из танцкласса.Вот когда я даю волю слезам. Сидеть я не могу, очень болит попа, я ложусь прямо на пол на живот, кладу руки под голову и выплакиваю всю свою боль и обиды в таком положении.Боже мой, как же я завидую обычным девочкам…?Родословная?.Мой отец, Рудольф Брунович Мильке, вел свою родословную еще со времен Петра Первого. Уже тогда его предок был дипломатом, он-то и положил начало династии всяческих послов, атташе, консулов и прочих российских представителей в других странах, в основном в странах Европы, и как в частности, в Германии. Всего два раза династия и не выполнила свою, особую миссию. Вначале в тысяча девятьсот восемнадцатом, когда услугами моего прадеда пренебрегли на какое-то время, да в тысяча девятьсот сорок втором, когда расстреляли моего деда, как этнического немца, а значит, пособника фашизма.Уж не знаю, каким чудесным образом, сын врага советской власти сумел не только окончить Университет, но и стать атташе по военным вопросам, и получить должность в посольстве Берлина. Вернее знаю! Точно знаю, что знаю, но почему-то, совсем ничего об этом не помню…Мама, Вера Николаевна Б., была дочерью видного советского политического деятеля, маршала Советского Союза, со всеми отсюда вытекающими.А я была единственным ребенком! Вот меня и воспитывали с утра до ночи, словно я была наследницей престола и жить мне предстояло не в Советском Союзе, а где-нибудь в королевском дворце. Странно, неужели родители не понимали, что превратили жизнь маленькой девочки в ад с муштрой и наказаниями?***Эпизод второй. ?Дворняжка?.Мне десять лет, весна, настроение чудесное!..Обычно к самому входу в школу меня доставлял водитель посольства под неусыпным наблюдением фрау Хелмы и забирали меня из школы точно так же. А в тот весенний день мы всем классом ходили в ?Гравюрный кабинет? на экскурсию, и к воротам посольства меня должен был привезти школьный автобус. Он и привез, только я немного схитрила, вышла не у тех ворот, уж очень хотелось хоть сто метров свободной пройти.У стены замечаю маленький грязный скулящий комочек. Щенок! Я беру его на руки, и выясняется, что это не он, а она, девочка. Она дрожит, жмется ко мне, принюхивается, а потом начинает быстро-быстро облизывать мою щеку. Мне щекотно, но очень приятно. Я понимаю, что так привлекло внимание собачки, я же только что ела мороженое, и чуть-чуть выпачкала щеку, вот она, наверное, и слизывает. Волна нежности и любви накрывает меня от макушки до кончиков пальцев ног. Я прячу малышку под плащ, и бегу к воротам посольства.Про себя я уже называю ее Нюсей, я готова обещать родителям золотые горы, только бы мне позволили оставить себе эту собачку.—?Фройлян Марго, что случилось? —?Хелма с удивлением смотрит на мой перевозбужденный вид. —?Воспитанные барышни не бегают по лестнице, как угорелые, не потеют, и не выглядят такими растрепами.—?Фрау Хелма, благодарю вас за замечание. Я немедленно искупаюсь и приведу себя в порядок.—?Вы что-то скрываете, девочка.—?Нет-нет, что вы! Просто эта экскурсия… Я видела такие замечательные работы великих мастеров… Понимаете? Я до сих пор не могу в себя прийти.—?Сделаем вид, что я вам поверила. Ступайте, примите душ. Потом обед и занятия.—?Хорошо,?— я приседаю в полупоклоне и всеми силами себя сдерживаю, чтобы пойти, а не побежать к себе в комнату.—?Фройлян Марго! —?черт, я уже у самых дверей! Оборачиваюсь. —?Не забывайте держать спину.—?Спасибо.Я чинно вхожу в комнату, закрываю за собой дверь, достаю Нюсю из-под плаща и… начинаю кружиться по комнате с ней на руках! Голова работает лихорадочно. Я понимаю, что прежде, чем представить щенка семейству, я должна привести в порядок и ее и себя. Мы вместе принимаем душ, вместе сушимся феном, я одеваюсь к обеду, а Нюсе повязываю красную ленточку на шею. Кручусь перед зеркалом с ней на руках в упоении глядя на наши красивые отражения.***Мне очень хочется пролистнуть воспоминания, как дети пролистывают страшные страницы книг. И зачем только я это вспомнила? Ей Богу, я вполне могла бы жить дальше и без того, чтобы помнить, как отец металлическим голосом объяснял мне, десятилетней, что нам не по рангу иметь в доме дворняжек. Что, если мне хотелось иметь собаку, то я должна была сказать об этом ему, и он купил бы мне породистую собаку.***Эпизод второй. ?Дворняжка? (продолжение).—?Ты немедленно отнесешь щенка туда, где его взяла.—?Папочка, я не могу! Она же погибнет.—?Ты можешь.—?Нет!—?Фрау Хелма, проследите, чтобы девочка выучила урок. —?отец вышел из детской.—?Фройлян Марго, одевайтесь, мы должны отнести дворняжку туда, где вы ее взяли.—?Я не могу!—?Тогда я утоплю щенка. Утоплю при вас.—?Вы не сможете! —?глаза мои расширяются от ужаса.—?Я смогу!Я смотрю в ее серые холодные глаза, и понимаю, что она да?— сможет.—?Можно я хотя бы покормлю Нюсю? —?кажется, я даже не плачу.—?Всех дворняжек не накормишь, Фройлян Марго, одевайтесь.Я покорно надеваю плащ и ботинки, беру Нюсю на руки и мы выходим из комнаты…