Прости, и больно мне и боязно... (1/1)

Тридцатое декабря. Девять тридцать вечера. Квартира Ирины Игнатьевны…Прячась в толпе людей, Ромка следовал за Катюшей практически рядом и прекрасно видел, как Юлиана играла в ?дочки-матери?, где мамой было она. Ей нравилось ее роль, очень нравилась. Она, как взрослая, вышагивала чуть впереди, держа мать за руку, периодически оборачивалась и утешала ее.—?Что ты плачешь, как маленькая? Ты же уже большая девочка… А нам папа совсем и не нужен… Мамочка, нам ведь так хорошо вдвоем, зачем нам еще кто-то?.. У нас еще Ирочка есть, она нас любит и мы ее любим. Правда же?Её энтузиазма хватило до дверей квартиры. Маленькая девочка, безотцовщина при живом отце, увидев Ирочку, словно сдала маму под опеку няне и сдулась, как шарик.—?Ух ты, какую тебе красивую куклу мама купила,?— воскликнула Ирина Игнатьевна, постаравшись отвлечь расстроенную чем-то воспитанницу.—?Это не кукла, а Бе-би Борн, и мне ее не мама подарила.—?А кто?—?Дядя Снеговик, он очень хороший и добрый. —?девочка грустно вздохнула, хотела что-то добавить, но посмотрела на маму и промолчала. —?Я пойду к себе, поиграю и лягу спать. Хорошо?—?А ужинать? —?забеспокоилась няня.—?Я не хочу, спасибо,?— Юлька ушла в свою комнату.—?Что случилось, Катюша? —?участливо спросила Ирина, и та ей все рассказала, правда без особых подробностей. —?Тот самый Роман Малиновский? —?переспросила старуха, изо всех сил стараясь придать своему лицу выражение изумления и гнева. Это у нее не очень-то получилось, и будь Катя хоть чуть-чуть менее взволнована, она обязательно уловила бы эти старания.—?Тот самый. Что делать, Ирина Игнатьевна?—?Что делать?.. —?няня нахмурила брови и замолчала. Вроде как призадумалась. —?А знаешь что, детка. Иди и поговори. Что ты теряешь, а? Ну, что? Ничего ты не теряешь. Этому… как его… Роману уже известно, что Юленька дочь…—?Тише, она может подслушать,?— перебила Катя.—?Я сейчас прикрою дверь в ее комнату. —?С этими словами Ирина Игнатьевна чуть прошла вперёд и прикоснулась к створке двери, но замерла, прислушиваясь к неясному бормотанию Юлианы, и помахала Кате рукой, мол, иди сюда.Девочка самозабвенно играла с куклами. В одной руке у нее была плюшевая, отчего-то обмотанная ватой, обезьяна, в другой?— Дед Мороз, которого они всегда под елку ставили, а на игрушечном стуле сидела Бе-би Борн.—?Я уже тебе спела песенку, Дедушка Мороз, я целый год была очень послушной и хорошей, я заслужила свой подарок,?— тоненько попищала Юляша за Беби.—?Да, ты была очень хорошей девочкой,?— забасила малышка за Деда,?— ты честно заработала свой подарок. Я нашел твойного папу.—?Не твойного, а твоего,?— поправила обезьяна обычным голосом Юльки.—?Помолчи, пожалуйста, помолчи,?— пропищала кукла,?— а то он рассердится, и я останусь без папы.—?Не останешься,?— басил Дед Мороз,?— вот твой папа,?— девочка рукой показала на обезьянку.—?Это не папа, уууу,?— тоненько заплакала кукла,?— это Снеговик.—?Не плачь, Юленька, это никакой не Снеговик, это твой папа. Он не потерялся. Злая волшебница заколдовала его в Снеговика, но ты очень хорошо себя вела, и я его расколдовал.С этими словами Юлька стала разматывать вату с плюшевой обезьяны, отбросив Деда Мороза в сторону, а очистив макаку, аккуратно положила ее на пол, схватила Бе-би Борн, развела ей ручки в стороны, словно та собиралась обнять весь мир, и пропищала:—?Я зна-ла, что ты мой па-па, хо-тела маме ска-зать, но не ска-зала. Она бы по-дума-ла, что я опять все фан-та-риз… фан-та… что со-чиняю,?— де-воч-ка тя-жело вздох-ну-ла. —?Пап-ка, как хо-рошо, что те-бя рас-колдо… —?и рас-пла-калась.И Катя с Ириной Игнатьевной носами зашмыгали в унисон Юльке.—?Вот что я тебе скажу,?— она чуть-чуть помолчала,?— все, от чего ты бежала, уже случилось, назад не отыграть. Малиновскому стало известно, чья Юлиана дочь. Сегодня, завтра или через месяц, но он обязательно расскажет Андрею правду. Полетел снежный ком с горы, быть лавине. Так что ступай, поговори с Романом, выслушай его, вдруг ты и в самом деле чего-то не знаешь. Ты же видишь, как Юлька хо… —?и не смогла больше говорить, разревелась почище ребенка, подтолкнула Катюшу к двери и пошла к себе. Однако, не успела Ирина услышать звук захлопнувшейся входной двери, как тут же достала мобильный и набрала номер. —?Катя, ты меня, конечно, прости, но я не дам тебе никуда уехать. Спрячу все документы, твой паспорт, диплом, аттестат зрелости, даже метрику Юлианы и никуда ты не денешься. Поняла? Не для того я нашла дочку и внучку, чтобы ты меня их лишила. И не нужно возвращаться, ты ничего уже не сможешь сделать. Я закрыла входную дверь на внутренний замок, и пока не спрячу документы так, что ты никогда не найдешь, не открою тебе. Так что, разговаривая с Романом, ты учти, что удрать не удастся,?— выпалила Ирина Игнатьевна на одном дыхании и сразу нажала кнопку ?сброс?.Тридцатое декабря. Девять тридцать вечера. Улица Колокольная…Катя с Юленькой скрылись в подъезде, а Ромка остался ждать на улице. Он и не заметил, как из-под арки выглянул Андрей, как помахал ему рукой, давая знак, что он тут, а затем сжал руку в кулак, демонстрируя, что он будет внимательно следить за другом и не даст ему в обиду свою Катеньку, и чтобы Малина не расслаблялся.Но ничего, совсем ничего Ромка не видел.Перед глазами у него стояла Юлиана, в ушах звучали ее слова: ?Что ты плачешь, как маленькая? Ты же уже большая девочка?… Так ей говорила мама, девочка всего лишь повторяла ее слова. А что еще ей Катя могла сказать, что может Таня сказать сыну? Если бы у Юльки с Андрюшей был папа, он никогда не сказал бы: ?Ты уже большая/большой?, он просто не допустил бы, чтобы его ребенок плакал, отец сумел бы его защитить.… ?А нам папа совсем и не нужен… Мамочка, нам ведь так хорошо вдвоем, зачем нам еще кто-то??… Господи! Это сколько же раз ребенок должен был спросить об отце, чтобы маме пришлось найти такую нелепую ?отмазку??— нам с тобой хорошо вдвоем, зачем нам еще кто-то. Зачем им еще кто-то? Да не кто-то, а папа! Таня-Танечка, она тоже говорит Андрею, что ему отец не нужен, что им хорошо вдвоем… без него. Без Романа. Наверное, она права, какой из него отец, если он променял сына на водку и бабу, если сам сломал жизнь и себе, и жене, и ребенку. А Палыч за что страдает? А Катя? А Юлька? Почему должна страдать такая маленькая, такая умная, такая светлая и жизнерадостная девочка-солнышко, как Юлька? Только потому, что Жданычу не повезло с другом?Ромку передернуло от осознания своей никчемности и вины, от жалости к людям, которых считал родными и которым он причинил столько зла, что оно разрывало его сейчас изнутри. Он понимал, что нужно взять себя в руки, нужно собраться, ему предстоит серьезный разговор, для этого мозги должны нормально функционировать, а эмоции стоит отложить на потом. Понимал, но ничего не мог с собой сделать, его трясло и корежило, как наркомана в ломке. ?Выпить бы,?— с тоской подумал Малина. —?Нельзя. Черт побери, нельзя! Если от меня будет вонять спиртным, вряд ли Пушкарева воспримет меня всерьез?.—?Роман Дмитриевич, что с вами? —?услышал он испуганный голос Кати где-то вверху, и только сейчас осознал, что сидит на полу в подъезде, обеими руками вцепившись в чугунную балясину, мелко дрожит и тихонько подвывает. —?Вам плохо? Может, я вызову скорую?—?Нет-нет, спасибо, сейчас все пройдет,?— с трудом ответил Малина, стараясь не очень громко стучать зубами. —?Только не уходите, пожалуйста, не уходите, мне необходимо с вами поговорить.—?Может все-таки вызвать скорую? —?Роман медленно покачал головой, продолжая дрожать всем телом. —?Хорошо, но помощь вам все равно нужна. Что вы принимаете в таких случаях? Что с вами? Это очень похоже на ломку, или приступ эпилепсии… Чем я могу помочь?—?Не уходите.—?Не уйду, я?— не вы, не привыкла бросать людей в беде. —?Катя невесело покачала головой и вдруг рассмеялась. —?Хотя, знаете, чем с вами возиться, проще было бы дать вам сейчас чем-нибудь по башке и избавиться раз и навсегда от проблемы. И никакого больше не было бы шантажа. А утром кто-нибудь нашел бы ваш остывший труп, и полиция бы решила, что еще один наркоша помер, замерзнув в чужом подъезде.—?А рана на башке? —?слабо улыбнулся Ромка. —?Вы плохо продумали план ликвидации, так и на нары недолго загреметь.—?Куда уж мне до вас,?— горько хмыкнула Катя,?— придумывать планы уничтожения людей, писать к ним инструкции, это ваш конек. Тут я с вами не могу соревноваться.—?Катерина Валерьевна,?— взвыл Малиновский. —?Катя! Прости.—?Прекратите орать, сейчас начнут собираться соседи,?— шарахнулась от него Пушкарева, сразу став ледяной и колючей. —?Я смотрю, вам уже лучше, вставайте, говорите, что вам от меня нужно и уходите, Роман Дмитриевич. Ради Бога, оставьте меня в покое, не испытывайте мое терпение, не доводите до греха.—?А, может, это не такой уж и грех, пришибить меня за все мои… за все, что я натворил.—?Не надо устраивать цирка. И прощение тоже просить не надо, я все равно не прощу. Да вставайте же, я вижу, что вам полегче, вы уже не такой зеленый и губы больше не дрожат.—?Катя, мне правда полегче, еще бы глоток горячей воды и совсем хорошо будет. Принесете?Пушкарева задумалась лишь на секунду… Воду она принести не могла, Ирина Игнатьевна заперла двери на внутренний замок и пока не спрячет документы так, чтобы Катя ни за что их не нашла, не откроет. Денег, чтобы сбегать купить ему стакан горячего чая у нее тоже не было, сумку она дома забыла, да и оставлять Романа одного в таком состоянии ей казалось неправильным.—?У вас есть деньги? —?спросила Катерина.—?Есть.—?Тогда давайте я помогу вам подняться и пойдем.—?Куда? —?с недоумением и недоверием спросил Малиновский.—?Здесь рядом, через два дома есть небольшое кафе ?Matisse?, сможете попить и воду, и чай, и даже какао.—?А вы?—?А я с вами. Вы же хотели поговорить со мной, шантажировали. Так что выбора у меня нет.Тридцатое декабря. Одиннадцать двадцать вечера. Кафе ?Matisse?…Официант подходил уже в третий раз, грустно, но очень требовательно смотрел на посетителей, получал очередные отступные, тяжко вздыхал и отходил.—?Роман, зачем вы ему опять дали деньги?—?Потому что кафе работает только до одиннадцати, скоро полдвенадцатого, а мы еще не договорили. Мне не хотелось тащить вас на мороз, вы простыть можете.—?Надо же, какой заботливый,?— хмыкнула Катя, отвернулась и задумалась. После всего услышанного ей было о чем подумать, вот только… —?Почему? Ну, почему я должна вам верить, Роман Дмитриевич?—?Вот, посмотрите,?— он достал из дипломата какие-то бумаги и протянул их Пушкаревой…