14. Надежда, казалось бы... (1/1)

Он стоял напротив мужчины высокого роста, выглядевшем самым безобидным и доброжелательным образом. —?Да, я. —?В голосе было больше удивления к незнакомцу, чем ярого утверждения и защиты ненавидеть он мог только Чёрного Человека. —?Что вы такое говорите! —?Трость звонко стукнула по каменной дорожке. —?Я обращаюсь к вам серьёзно, как к придворному музыканту, а вы всё за шуточки. —?А я и не шучу. Я, Вольфганг Амадей Моцарт, покидаю Вену. Возможно, навсегда. —?Ему хватило наглости даже толкнуть (конечно, несильно) мужчину (слишком люблю Розенберга, чтобы назвать его стариком или как там выражаются некоторые. извините, отошёл от темы.) залезая в экипаж, так как вещи уже были положены в него, пусть и весьма грубо?— кинуты в беспорядке. Уезжать хотелось как можно быстрее. И так уже слишком долго ждал! Этот человек напрасно тратил его время, как и напрасно потратил своё. Их разговор даже ни капли не пошатнул желания поехать в никуда, в неизвестность. Он осознал, что словами: ?Вас ждёт император, хоть вы у нас остались…? граф хочет сказать, что его могут назначить капельместером. Должность, о которой он мечтал, к которой стремился, которая так бы обрадовала отца, да и материальное положение в разы улучшила… Нет, не сметь думать об этом. Закрыть глаза на всё и следовать с благодарностью за тем, кого так любишь. Пейзажи за окном были прекрасные, вдохновляющие. Моцарт легко водил пером по бумаге, не смотря на то, что карету неплохо трясло. Появилась какая-то уверенность, определённость, желание добраться не смотря ни на что. Будто он вышел из-под владения чего-то мрачного, что давало уныние. Яркое дневное солнце с безоблачного неба вызывало меньше эмоций, чем закат пурпурных цветов. Нежно розовый, жёлтый, не было темноты от до сих пор отсутвующих облаков. Только свет, только светлые цвета. Когда солнце село, уступая место малому месяцу и позволяя земле остыть, Моцарт исписал уже больше десятка листов нотами, практически не устав. Еще никогда он не чувствовал себя так хорошо, с Прочитанное как-то неприятно поселилось внутри, словно дойдя до самой души, ворочая старые камни, под которыми не было болезненной воды, появившейся вдруг. Хочется только закричать ?О чём я думал раньше?! Только о музыке!? И будь она проклята вновь, она ослепляет меня, она?— убивает. Я бы мог быть совсем другим… Она притягивает меня каждый день в свободную минуту, как и не в свободную?— тогда я пишу заказы, но то ведь тоже музыка! Это настолько замкнутый круг, что даже это известное произведение я читают только сейчас. Мне стыдно за себя. Не хочу больше задумываться над смыслом текста. Вообще не хочу ничего. Устал… Они с кучером остановились в небольшом городе, чтобы купить воды и перекусить. Моцарт старался сэкономить, поэтому взял себе небольшую булочку** с корицей и воду. С этими запасами они поехали дальше. Ранее любимая корица сейчас казалась пресной и не вызвала ожидаемой радости. Хуже всего было то, что Вольфганг пил воду. Впрочем, он пил её всегда, с момента их расставания, но сейчас было мерзко. Хочу ваш прекрасный чай… Воспоминания пролетели в голове, словно ветер, надолго оставляя после себя чувство холода и чего-то ещё. Эти чувства не описать словами, хотелось только закричать. Только вот, что толку кучера пугать? Моцарт вновь прижался к углу, выглянул в окно. Пасмурно. Чёрт, от этого ещё тоскливее. Будто сама природа хочет, чтобы я вернулся обратно в Вену. Всегда есть шанс повернуть домой, всегда есть возможность сдаться. И это хуже всего, ведь сдаваться?— preci malissimo, terribile, pauramente… Моцарт со злостью ударяет себя по щеке, торопясь привести в своё обычное состояние. Откуда столько одиночества внутри? Казалось, его прибавилось в разы, хотя с ухода капельмейстера хуже быть не могло. Оказалось, чувства еще и не такое могут. Нестерпимое желание встречи, а внутри словно что-то сжигает. И так проходит несколько дней пути. Амадей бледнеет на глазах, есть совсем не хочется. Нет, это не похоже на болезнь. Тучи с неба забирают всю силу. Он чувствует это, но не может сделать ничего с погодой. —?Погода плохая уже неделю. Ужасно, не так ли? —?Не хорошая, но что на неё клеветать? Такова воля Божья. —?Отвечал кучер. Они с композитором стояли около лошадей, что вынудили их остановиться попить воды. Кучер был человеком немолодого возраста и явно с немалым жизненным опытом, о чём свидетельствовал шрам на левой щеке. Откуда он?— Моцарт спросить так и не решился. —?Скорее Сатаны, чем Бога,?— недовольно, с презрением отзывается Вольфганг и, круто повернувшись на сухой земле, уходит в карету. —?Тебе лишь бы поворчать, мальчишка,?— усмехается собеседник. Через несколько минут они уже вновь в пути. Моцарт терпеливо смотрит в окно, уже не восхищаясь контрастными пейзажами. Они становились темнее с каждым днём, тучи, казалось, сгущались. В один субботний вечер Амадей просит остановиться на полчаса. Обычно он старался тратить как можно меньше времени на любые вынужденые задержки, а сейчас… кучер удивился, но сделал так, как хотел композитор. Вольфганг приходит в трактир, покупая для начала пиво. Уже через десять минут он находит занятного собеседника, что подливает ему в бокал что-то покрепче. Человек был невысокого роста и в маске, словно с маскарада. Ну да, в этом городе как раз шла недавно постановка его оперы ?Так поступают все?. Одежда его не привлекала внимания, в на пьяную голову даже сама личность собеседника была не важна. Он плёл сладкие речи, которые Моцарт поглощающе слушал, как самую желанную пищу. Композитор давно не ел за эти дни, оттого предложенная незнакомцем закуска была без промедления одобрена. —?Мсье! Который час? —?Моцарт был уже покрасневшим от сильного алкоголя в крови; язык заплетался, поэтому ближайший час он уже ничего говорить не пытался, за исключением недавнего вопроса, ведь внутри, даже уснувшее подсознание сумело пробудиться и забить тревогу, напомнить, что он вроде куда-то спешит. —?Извините, часов не имею. Эй, трактирщик! —?Его собеседник попытался помочь, но и у трактирщика часов не нашлось, он лишь сказал, что сюда приходя не за временем наблюдать. —?Да, да… простите… —?улыбка засияла на лице композитора, он готов был просидеть здесь хоть до утра, от того в каком нетрезвом состоянии находилось его тело. Поспать бы… —?Но… я ведь должен куда-то пойти, я туда иду уже мно… много дней. —?Бедный Моцарт… неужто хотите бросить нас, своих друзей, и идти в страшный мир? Зачем же так страдать? Останьтесь с нами. —?Собеседник говорил, словно демон искуситель, но пьяному всё равно. —?Моцарт! Моцарт мотнул взгляд в сторону пришедшего. На лице расплылась довольная улыбка, он подумал, что кучер решил последовать его примеру, присоединиться и выпить немного, отдохнуть от мучительной поездки. —?Mon amie… amie, co?teux! ***?— Он спрыгнул со стула и, простирая руки, шатаясь, кинулся к мужчине. —?Я думал, вас зарезали где-то в подворотне, чем вы тут занимаетесь?! —?Злости пришедшего не было предела. Он схватил парня за запястье и повёл в сторону двери из этого вонючего, грязного места. —?Вы мне не отец, чтобы указывать что делать! —?Разозлился и Амадей?— как раз в это время, словно поддержкой ему, его схватили за другую руку и потянули назад. Сам бы он сейчас вряд ли оказал достойное сопротивление любой из сторон. За левую руку его держал его новый друг, имени которого он так и не запомнил за проведённое месте время. —?Вы же так торопитесь к своему этому Сальери, разве не так?! А теперь в один прекрасный день решили бросить всё и спиться?! Тогда какого чёрта, извините, я всё ещё здесь торчу?! —?Отпустив, кучер гордо направился к выходу. Он был уверен. что рано или поздно Моцарт протрезвеет и заговорит иначе. —?Сальери?.. —?Одними губами прошептал Вольфганг. Нужно идти. Идти, верно? Время не ждёт! —?Останьтесь, ну подумайте же сами, куда вам с таким другом? Он только и хочет, что содрать с вас денег. Вы, наверное, договорились об оплате за количество дней в пути. А знаете ли вы, что он нарочно может ехать медленно? —?Как он смеет! —?Закричал композитор. —?Он знает, что я всё равно не смогу заплаить больше, чем имею денег, да хоть бы мне с голоду сдохнуть! —?Ну что вы, этого мы вам не дадим. —?Послышался звук льющегося в бокал алкоголя. —?Запейте, Вольфганг, сырую рыбу не едят сухой. Выпив предложенное, Амадей ушёл в крепкий сон.