Ричард/Адам - "Вопреки традициям королевского рода" (1/1)

— Немыслимо! Будущий король, представитель древнего благородного рода, и такое?! Ричард, запрещаю даже думать!!! — Папа, я всё понимаю, но… — Нет, не понимаешь!!! — голос короля Сагара, вопреки правилам дворцового этикета, срывается на крик, — Не понимаешь, если просишь такое! Нет, нет и ещё раз нет! Боже, какой позор… — Пап, у нас будет ребёнок… Последняя фраза кронпринца острым кинжалом разрезала накаленный воздух. Король Генри замер на месте, судорожно глотая ставший тяжёлым воздух, которого внезапно стало так мало. А не ослышался ли он? — Повтори, что ты сейчас сказал… Ричард сглотнул и медленным, но все же дрожащим голосом повторил: — У нас будет ребёнок. — Ох, и не таким образом я хотел бы войти в историю… Старый король прикрыл глаза и задумчиво потёр переносицу. Решение необходимо было принимать немедленно. Слишком многое стояло на кону, и промедление теперь немыслимо. Он опять просчитался. Его ставка не сыграла. *** Парой дней ранее. Ричард с какой-то отстранённостью вглядывался в две красные полоски. В голове не было ни одной чертовой мысли — они будто назло покинули его прекрасную голову. Стряхнув с себя оцепенение, кронпринц закинул ни в чем не повинный тест как можно дальше в недра прикроватной тумбочки и, звездочкой упав в объятия одеял, устремил взор в потолок. У него будет ребёнок. У них. Будет. Малыш. Ричард давно стал подозревать нечто неладное — то эти невесть откуда взявшиеся странные вкусовые предпочтения, то ставшее столь частым ?меня снова тошнит — похоже, нужно записаться к врачу?, а то и вовсе внезапная тянущая боль, из-за которой простынь к утру становится похожей на ложе бездомного. Сагар с его вековыми традициями навряд ли это одобрит. Но размышления об аборте кажутся совершенно немыслимыми. Их любовь все преодолеет, он знает это наверняка. *** — Ты выйдешь за меня? Тяжелое кольцо с сапфиром, покоящееся в синей бархатной коробочке, столь любезно протянутой стоящим на одном колене кронпринцем, вряд ли способно оставить кого-то равнодушным. Нужный ответ получен, объятия и поцелуи знаменуют искренность и долгожданность этого предложения. Даже шок, появляющийся при одной только мысли о том, с чем им придётся столкнуться в дальнейшем, не может помешать им быть самыми счастливыми людьми в мире сегодня. Они ещё покажут этим ханжам и консерваторам. *** — Согласен ли ты, Ричард, кронпринц Сагара… — Да. Ему не нужно дослушивать до конца, ведь он твердо знает, чего хочет. Всегда это знал. Двойное ?да?, обмен кольцами и долгий, трепетный поцелуй под гром аплодисментов и щелчки фотокамер рождают нечто новое в привычной сагарской жизни. Рождают новую семью, новую веху в истории королевских обычаев. Рождают их собственную эпоху. *** — Сейчас бы пельмешков с колой… Муж самого прекрасного в мире беременного ангела отвечает на такое резкое заявление выпученными глазами и отвисшим до пола подбородком. — С чем?.. — С колой… Брови брюнета лезут на лоб, пока бездонные карие все еще взирают на него с мольбой и щенячьей жалобностью. — У всех беременных такие причуды, или одному мне так повезло?.. С отчаянным сопением муж королевской особы нехотя плетется на кухню (в четыре, на секундочку, часа утра!), дабы приготовить своему сокровищу то, в чем он так нуждается. Чертовы пельмешки с колой, ну надо же такое придумать!!! Спустя полчаса он понимает, что все это было не зря. Видя, как его растрепанное кудрявое чудо безмятежно улыбается, поглощая кулинарный шедевр и запивая его напитком, больше подходящим для очистки чайников от накипи, он в очередной раз чувствует себя самым счастливым человеком во вселенной. Через месяц, глядя на начинающий заметно округляться живот, начинающий потихоньку проглядывать из-под королевских нарядов и становящийся объектом внимания прессы, мужчина понимает: он хочет еще. Хочет, чтобы у них были и другие дети, много детей. Чтобы след их династии не прерывался еще много веков. Чтобы каждый день видеть в каждой из маленьких копий черты себя и своего любимого человека. О да, он называет это счастьем. Когда результат их любви уже недвусмысленно выпячивает из-под одежды, все желтые газетенки на первых полосах только и сигналят о том, что ?В королевской семье ожидается прибавление: неожиданный союз принца Ричарда принес свои плоды?. Ричарду все равно. Он понимал, что так будет. Все эти осуждающие взгляды чопорных иностранных правителей и прочих змей из высшего общества никогда не пойдут в сравнение с тем, что у него теперь есть. И если ситуация станет критической, он пойдет на риск — откажется от трона, откажется от всех привилегий той жизни, заложником которой он стал. И пусть правит хоть Леонард, хоть Виктория — ему плевать. Он готов отдать все, чтобы защитить семью. Чтобы обеспечить покой и свободу тем, кого так отчаянно любит. В том числе их еще не родившемуся ангелу. — Кажется, пора выбирать имя, как считаешь? Лежа на мягкой ароматной траве королевского сада, Ричард с любовью водит пальцами по вот-вот обещающему сойти на нет животу, таящему в себе то, ради чего он вынужден терпеть все эти косые взгляды и осуждающие реплики консерваторов. У них будет дочь. Он всегда мечтал о дочери. — Мне нравится Диана — всегда восхищался леди Ди. — Заметано. Вот так просто решаются вопросы, когда двое возлюбленных находятся на поистине одной волне. Их реальная жизнь далека от сказки. Но они прикладывают все усилия для того, чтобы сохранить тот оазис безмятежности и покоя, что изо дня безнадежно разрушается, стоит только королю страны выйти за пределы их спальни. — Поздравляем, у вас девочка, 3500, 51 сантиметр, полностью здорова. Молодой отец прикладывает ладони к лицу, дабы улыбчивая медсестра не увидела слез, проступивших на ореховых глазах. Когда ему впервые приносят маленький белый сверток, он уже не сдерживает эмоций. Она похожа на них обоих. Их продолжение. Их маленькое чудо. Их маленькая принцесса Диана. *** — Так нечестно, папа! Огромные карие смотрят на отца с нелепой детской обидой, а надутые розовые щечки так и хочется в миллионный раз потискать, а потом — зацеловать до прорывающегося сквозь смех ?ну прекрати уже!?. — Ди, мы обсуждали это уже сотню раз. Ты не можешь использовать дядю Леонарда в качестве своей скаковой лошади… По крайней мере, ежедневно, — делая акцент на последнем слове, Ричард невольно усмехается и переводит взгляд на сводного брата, что переводит дыхание после очередной ?поездки? этого кудрявого бесёнка. — А мне кажется, из тебя получается отличная лошадь, Лео, — Адам заходится от смеха каждый раз, когда его чадо, вцепившись маленькими ручонками в длинные локоны младшего принца, поистине королевским тоном приказывает ему нарезать круги по маленькой дворцовой гостиной. — Это у нее явно от тебя, — шепчет Ричард на ухо мужу. — В моей семье обычно ограничивались дипломатическими методами, а не грубой силой. — Зато твоему братцу, кажется, для отказа пятилетнему ребенку дипломатии не хватило. Адам бережно кладет ладонь на мягкую хлопковую рубашку супруга и проводит пальцами по снова начинающему слегка округляться животу. — Если в этот раз родится мальчик, чур, назовем его Джонатаном. Ричард перехватывает руку любимого и, переплетя их пальцы, склоняется к уху брюнета так, чтобы следующую фразу слышал только он: — Адам, я просто бахнул пельменей.