Глава 48 (1/1)
***Спустя время.Элеонора стояла у зеркала в ванной, придирчиво вглядываясь в собственное лицо: глаза?— опухшие, красные и заплывшие, по щекам ползут высохшие дорожки слёз и потёкшей, не смытой с вечера, косметики…—?Как я теперь пойду на работу? —?с отчаянием спросила бурундушка себя, прислонив ладонь тыльной стороной ко лбу.Снова прорыдала всю ночь втайне от Теодора. Снова он расстроится, начнёт беспокоиться и нервничать, если застанет её в таком виде. Сил уже просто не осталось. Ни физических, ни моральных. Она давно уже чувствовала себя эмоционально-убитой. Но слезами горю не поможешь, это она и сама знала. Оставалось только принимать суровую действительность и продолжать попытки. Попытки завести ребёнка. В течение полугода эти попытки не венчаются успехом?— и снова очередная неудача. Беременность не наступала. Но Элеонора не могла себя обмануть: у них?— регулярная близость и практически полный отказ от контрацепции, потому что они уже готовы были ждать вожделенного результата когда угодно, учитывая текущее положение; Теодор устраивает её во всём, ей хорошо с ним и она прекрасно ощущает и помнит обоюдные, яркие финалы каждый раз. Однако, измучив себя всевозможными предположениями, она так и не нашла возможной причины, по которой желаемая беременность не наступает. Она хотела ребёнка?— и это обстоятельство медленно и мучительно убивало её с каждой безуспешной попыткой. Не зная, что и думать, Элеонора начала подозревать у себя бесплодие, чем однажды очень возмутила Теодора, высказав ему эту гипотезу. С тех пор она предпочитала молчать. Молчать?— во всём, что касалось беременности.Элеонора помотала головой, прогоняя размышления. Лицо по-прежнему оставалось опухшим, а смена стартует через три часа, и она уж точно не будет ждать. Смена сама себя не отработает, смене глубоко всё равно, какие у тебя проблемы.В ванную вошёл полусонный Теодор?— и тут же отпрянул назад, не ожидавший встретить тут жену в шестом часу утра.—?Ой, прости,?— смутился он. —?Я могу выйти, если нужно.—?Да нет, нет, ничего такого,?— пожала плечами Элеонора, вздыхая и оборачиваясь к нему, чтобы видеть не через зеркало.—?Ты что… Снова?.. —?едва бросив взгляд на Элеонору, а точнее?— на её опухшие глаза, Теодор начал волноваться. Он подошёл ближе к ней.—?Я… —?Элеонора тяжко, очень тяжко вздохнула, отворачиваясь и еле сдерживая новый порыв рыданий. Глаза уже начинали болеть.—?Боже мой, ну неужели опять?.. —?Теодор прижал её к себе, уложив головой на свою грудь, и начал ласково поглаживать по спине и макушке.—?Я уже просто боюсь… —?Элеонора зажмурилась, чувствуя неприятное покалывание в глазах и носу и всеми силами стараясь предостеречь себя от того, чтобы снова дать слезам волю. Это было бы уже чересчур: она едва могла видеть. —?Я не могу, я не понимаю… Больно…—?Ничего, солнышко… —?увещевал Теодор. —?Ничего, мы будем пытаться ещё, пытаться, пытаться и пытаться?— пока однажды не получится. Ты сильная, я это знаю. —?он нежно поцеловал её волосы, взлохмаченные от бесконечного ёрзания в постели на протяжении целой ночи, и ещё крепче прижал к себе.Обыкновенно всегда, сколько Теодор помнил, бывало наоборот: это Элеонора с самого детства ободряла его, помогала в меру своих возможностей, предостерегала, защищала, отстаивала его права, внушала веру в лучшее и помогала избавляться от фобий. А теперь вдруг настало то время, когда всё это приходится делать ему для неё. Он был бы очень рад знать, что у него получается. Видеть слёзы Элеоноры всегда было больно и непривычно для него: она боевая, она сильная духом и очень, очень редко сдаётся. Ни за что нельзя было позволить ей этого сейчас?— и Теодор старался изо всех сил, какие только у него были.—?Мы уже полгода пытаемся, понимаешь?.. —?Элеонора слегка отстранилась, через силу и уже непреодолимую боль заглядывая ему в лицо широко, насколько это было возможно, раскрытыми глазами. —?Я убита.—?Мы не должны сдаваться,?— серьёзно и с большой уверенностью сказал Теодор, крепко сжимая её руку. —?Ни за что не должны.—?Я даже не могу нормально видеться с сёстрами… Да, конечно, у нас с тобой?— два чудесных племянника, но каждый раз, как я вижу, насколько Джанетт и Бриттани любят своих сыновей, взаимодействуют с ними, светятся от счастья?— мне становится невыносимо больно и горько, учитывая текущую ситуацию… Я боюсь, что уже никогда не смогу испытать тех чувств, которые испытывает настоящая мать. —?Элеонора в печали опустила глаза в пол.—?Чушь какая,?— недовольно фыркнул Теодор. —?Давай-ка мы с тобой забудем пессимистичные настроения. Сегодня?— последняя смена перед зимними праздниками, помнишь?—?Да, помню. —?Элеонора кивнула. —?Скоро начало рабочего дня, а я выгляжу так, будто по моему лицу тысячу раз проехались асфальтоукладчиком…—?Холод поможет снять отёки. Ничего, вот увидишь?— никто не заметит. —?лицо Теодора на секунду озарилось ободряющей улыбкой. —?Нужно отработать эту смену?— а потом спокойно, с чувством выполненного долга отметить Рождество и Новый год с семьёй. —?Теодор снова прижал Элли к себе. —?И?— верь мне: мы справимся. Не плачь больше, прошу тебя…Элеонора мысленно дала им обоим?— и себе, и ему?— обещание не делать этого, однако сомневалась, что сможет сдержать его. Но Теодор прав: оставалось только ждать, надеяться, верить и принимать суровую реальность как должное. Ведь ночь всегда темнее всего перед рассветом, верно?***На зимние праздники, так незаметно и очень кстати подкравшиеся, семья Севилл после общих переговоров решила собраться в доме Элвина и Бриттани.Сегодня?— канун Рождества, и все они уже собрались там, свободные от работы и имеющие возможность посвятить время подготовке к празднику и общению друг с другом.Именно этим сейчас и занимались Сэм и Алекс, отныне приходящиеся друг другу двоюродными братьями и сегодня в первый раз в жизни увидевшиеся. Алексу относительно недавно исполнилось четыре месяца, Сэму?— полтора года. Алекс с истинным любопытством, удивлённо распахнув синие глаза, оглядывал старшего брата, наблюдавшего за ним через прутья кроватки, под бдительным надзором Бриттани и Джанетт, улучивших свободную минутку для того, чтобы перевести дух.—?С этого момента они будут вместе,?— улыбнулась Джанетт. —?Только дайте Алексу подрасти?— и эти двое будут хулиганить похуже наших прекрасных взрослых мужчин, как они это делали в своё время… —?бурундушка с лёгкой усмешкой оглянулась в сторону кухни, где Элвин и Саймон помогали Теодору и Элеоноре в приготовлении блюд, вызвавшись заниматься этим по собственной инициативе и давая молодым матерям возможность хотя бы немного отдыхать, а не разрываться между детьми и делами по хозяйству, которых с приближающимися праздниками образовалась немалая куча.—?Это уж точно,?— ухмыльнулась Бриттани, согласно кивая и переводя взгляд на сына, к данному моменту уже исчерпавшего лимит любопытства и упорно пытавшегося перевернуться на живот, чтобы приблизиться к брату.Чуть больше недели назад ему исполнилось четыре месяца. Проведя полтора из них в больнице, он всё-таки смог победить смертельно опасную для него на тот момент болезнь и уже почти совершенно оправился от осложнений, что она за собой повлекла, ничем не отличаясь от своих ровесников, а в чём-то?— даже опережая некоторых из них. Уже в свои четыре месяца Алекс упорно желал подниматься на четвереньки и начинать делать первые попытки к ползанию, каждый неудачный раз громко и длительно возмущаясь, строя гримасы недовольства и нервничая, но всё равно упрямо не отступая от цели. Бриттани и Элвин видели, что их сын очень развит физически?— и он хочет доказывать это на практике.Бриттани, в свою очередь, полностью оправилась от затяжной депрессии?— и теперь души не чаяла в сыне. Слишком много нервов она вымотала, слишком много слёз выплакала тогда, в больнице, всеми молитвами молясь о том, чтобы Алекс остался с ней, остался жить. И?— то ли любовь, воспылавшая в Бриттани, то ли неумеримое желание жить в Алексе, то ли всё вместе?— поспособствовало этому. Иной раз Бриттани смотрела на сына, такого необычного и с рождения имеющего яркую индивидуальность на фоне родителей?— и совершенно не понимала, как она могла даже думать о том, чтобы прервать его жизнь. Как она могла жить одна, без него: без чистого взгляда обворожительных синих глаз, без улыбки, всегда искренне-счастливой, без этой огненно-рыжей макушки, которую так любит целовать миллион раз на дню, без его звонкого смеха… Даже проблемы, которые появлялись неумолимо у любых родителей, не имели сейчас для неё большого значения: она отстояла своего мальчика у самой смерти. Она справилась и вернула крепкие, доверительные отношения в семью. И она любит своих мужчин?— большого, дарящего ей любовь и находящегося рядом, несмотря на любые невзгоды, и пока ещё маленького?— но уже очаровавшего собой и навсегда укравшего сердце?— без памяти, всё чаще и чаще забывая о прежней мечте?— о мечте о дочери. Жизнь с парнями?— куда веселее, и Алекс докажет ей это; ему осталось только ещё немного подрасти.—?А мы смогли,?— вздохнула Бриттани, достав телефон и открыв на нём фото. Фото маленькой детской ладошки, крепко стискивающей вложенный в неё материнский палец, на фоне бледно-голубых медицинских простыней и бортика кювеза.Это фото было для Бриттани теперь поистине памятным и значимым: оно напоминало ей о том, как важно быть сильной при любых, абсолютно любых обстоятельствах.—?Ты молодец, Бриттани. —?Джанетт приобняла сестру. —?Я всегда в тебя верила?— и в который раз не ошиблась.—?Спасибо… —?Бриттани улыбнулась.За этим разговором бурундушки не заметили, что Алекс таки перевернулся на живот, не смея сопротивляться желанию продолжать вникать в происходящее и заводить знакомство с братом, с любопытством покачивая хвостом и упорно протягивая к Сэму руку через прутья кроватки. Тот выглядел серьёзным, сосредоточенным и настороженным, пока ещё инстинктивно слегка опасаясь, однако не собираясь вступать в оборону и начиная постепенно успокаиваться: не может этот бурундучонок сделать ему что-то плохое. Он только хочет подружиться?— и неплохо было бы ответить на это желание.—?Кто-то пытается познакомиться,?— усмехнулась Бриттани, беря Сэма на руки и пересаживая в кровать к Алексу.—?Не боишься? —?опасливо спросила Джанетт, имея в виду действие, секундой ранее совершённое сестрой.—?А чего бояться? —?пожала Бриттани плечами. —?Сэм?— это не тот, кто мог бы причинить вред. Пускай привыкают друг к другу, пока маленькие. И чего ты так испугалась…—?Это просто ты не знаешь, как мы умеем драться,?— нервно усмехнулась Джанетт, небезосновательно и точно зная, что говорит. —?Но ситуация действительно не предвидит этого. Ты права. —?она слабо улыбнулась сестре.—?Ну, вот. —?Бриттани не задержала ответную улыбку. —?Ты посмотри на них…Между братьями и правда всё было спокойно, на лицах обоих можно было даже заметить улыбки. Всё хорошо.***—?Что ж, этот год вышел сумбурным, но многое помог прояснить,?— вдруг заговорил Элвин, ненароком бросив взгляд на календарь на стене в гостиной, где все взрослые собрались, пока Алекс и Сэм предавались безмятежному сну. —?И самое главное?— он подарил нам с Бриттани сына. За него пришлось очень долго бороться, ради него?— преодолевать самих себя. Но мы справились, а значит?— всё у нашей семьи и впредь будет хорошо. Я всех вас люблю, ребята.На лицах всех присутствующих заиграли улыбки. Уже сейчас, хотя до Нового года остаётся чуть меньше недели, эта короткая, но ёмкая речь очень напоминала ни что иное, как праздничный тост.Элеонора видела в этих словах то, что было особенно важно для неё и Теодора: всё у нашей семьи и впредь будет хорошо. Значит?— однажды будет и на их улице праздник, однажды сбудется и их сокровенная мечта. Может?— не сейчас, может?— не сегодня, но когда-нибудь?— обязательно. Нужно лишь упорно работать для этого и ни за что не терять веры и надежды, а остальное?— приложится. По крайней мере?— у этих двоих есть маленькая отдушина в образе двух неугомонных племянников-непосед, любимых до Луны, вокруг звёзд и обратно, а значит?— ещё очень и очень долгое время им будет некогда скучать. Хотя бы до тех пор, пока заветное желание, как должно, не поимеет волшебное свойство сбыться.