Эпилог (1/1)
Вы ведите, дорогиВ край, где небо не строгое,Там, где небо не строгое,Может, ждут нас давно.С суетою проститьсяИ с далекими птицами,И с далекими птицами,Будем петь заодно. Зинченко стоит в кабинете Шестакова, вытянувшись по стойке смирно, пока директор самой перспективной авиакомпании страны меряет шагами свой кабинет в крайней степени недовольства. -Это удар под дых, Леонид Саввич! – в очередной раз возмущается он. Хватает со стола стопку бумаг и потрясает перед лицом Зинченко. – Это форменное безобразие!! Зинченко подбирается, еще ровнее выпрямляя спину, но его плотно сжатые губы так и норовят изогнуться в улыбке. Шестаков бросает бумаги обратно на стол. -Полдюжины лучших пилотов, две полные бригады бортпроводников!.. Леня, я не ожидал от тебя такого саботажа!! -Я рад, что служба в авиации помогла мне найти верных товарищей, - по-армейски чеканит Зинченко. – Все они обещали мне уйти из авиакомпании вместе за мной, если того потребуют обстоятельства. Мне приятно знать, что никто из них не отступил от данного мне слова. -Я не собираюсь отпускать свои лучшие кадры!! – Шестаков возвращается к столу и тяжело опирается в столешницу кулаками. Зинченко еще на несколько миллиметров вздергивает подбородок. -У вас всегда есть выбор, Петр Сергеевич. Вы можете просто вернуть стажера Алексея Гущина на работу. -Ты шантажируешь меня, Лень? Скажи прямо, а? – с досадой щурится Шестаков. -Я всегда говорю прямо, ты знаешь. Шестаков грузно опускается в кресло. -Что тебе в Гущине, а?.. Да, он тебе жизнь спас, но… -Он пилот от Бога, Петр Сергеевич. Хочешь услышать прямо – да, я прошу за него. Гущин должен летать. Поверь мне. Шестаков смотрит исподлобья, барабанит пальцами по столу. -Под твою ответственность, Леонид Саввич. Исключительно потому, что твой нюх на людей никогда еще не подводил ни тебя, ни в конечном счете меня. -Это значит да? -Да. …Гущин то и дело одергивает китель и поправляет фуражку, пока Зинченко, шагающий рядом по служебным помещениям аэропорта, не делает ему замечание: -Хватит уже! -Это же мой первый полет после… после Канву, - восторженно шепчет Леша и украдкой проверяет, не замялся ли манжет. Зинченко отгоняет нахлынувшие воспоминания, переводит тему: -Надеюсь, ты хотя бы хорошо спал перед полетом. Гущин стреляет глазами по сторонам, отвечает тихо: -Без тебя мне всегда спится плохо. Зинченко останавливается, и Леша торопливо тормозит следом, едва не врезаясь носом в отглаженный командирский китель. Зинченко оборачивается и внимательно смотрит на стажера в упор. Леша видит искреннее волнение и сочувствие в его глазах. -Что, снова кошмары?.. -Нет… извини, - смущается Леша. – Я после Петропавловска и правда стал хорошо спать. Зинченко хмурится и идет дальше. Леша за ним. -Лень, ты свободен вечером? -Мы на работе, стажер Гущин. -Извините, Леонид Саввич, - понуро вздыхает Леша. Они уже приближаются к выходу на летное поле, когда Зинченко, не оборачиваясь, зовет: -Стажер Гущин! -Слушаю? -Да. Гущину требуется несколько секунд. -Это ответ на мой вопрос? -Это ответ на все твои вопросы.