такси (1/1)
м н е с л и ш к о м б о л ь н оОн валится боком на пол.Он сжимается ничком, съёживается, но тело всё равно остаётся слишком большим для этой абсолютной пустоты-внутри, и несоответствие д-о-л-а-м-ы-в-а-е-т.Он не может пошевелиться. Даже закрыть глаза. Только тупо-тупо смотрит на трещинку между половицами, а из приоткрытого рта ниточка кровавой слюны по щеке стекает гадко. И часы тикают, разрывая клочьями звон в ушах. Тик-так. Заполняя сознание, диктуя пульсу позабытый ритм. Тик-так. Вытягивая из бездны собственной темноты и тишины. Тик-так, тик-так, тик-так.Сердце стучит чуть ровнее и чаще.Тело, онемевшее и оледеневшее, начинает покалывать. Чувствительность возвращается. Крошек сил пока едва хватает на вдохи-выдохи.Он мучительно и сипло стонет горлом.Хозяин стучится в дверь под утро — в комнате едва начало светлеть, а он сумел наконец-то стиснуть зубы, веки и кулаки, и даже почти дополз до отлетевшего в угол телефона.Мозг включился. Мозг работает. Мозг истерично орёт, что времени отвратительно м-а-л-о...— У тебя всё в порядке, парень? — хозяин бормочет негромко, кажется, едва не прижимаясь губами к петлям. — Эй, ты живой там? Говорил, с рассветом уйдёшь.— Уйду, — ему кажется, он кричит, а на деле — связки едва смыкаются, его и не слышно почти.— Ну так рассвело уже...Хозяин топчется ещё пару минут, прислушиваясь, и уходит.Он, шипя, с трудом набирает номер.К приезду такси он уже на ногах. Шатаясь и отчаянно цепляясь за стену, сбегает по лестнице, швыряет на стойку регистрации ключ и сваливает без "до свидания". Нахуй-нахуй-нахуй. Подальше из этого места...— Ну я же тебя попросил!Звонкий мальчишеский (и до смешного обиженный) голос Бога ударяет ломом между лопаток.Он сгибается, удерживая всхлип внутри, бросается через парковку и рыбкой ныряет в машину, с силой хлопая дверцей.От запаха курева и перегара едва не выворачивает.Он нервно поднимает взгляд.У водилы глаза мутные, обдолбанные, кажется, не только спиртом.У водилы приветливая рассеянная лыба на довольно юной роже и пара явно не женских засосов под воротником рубашки.Он оборачивается ровно в тот момент, когда Бог вылетает на улицу — замирает на секунду и, сердито нахмурившись и скрестив руки, стремительным шагом направляется к ним.Он пальцами в плечо водилы впивается отчаянно сильно, и сипло просит-молит:— Д-а-в-и его.— Зачем? — водила отстранённо хмыкает, послушно выворачивая руль.— Он Бог.— Тогда ладно, — водила соглашается ненормально-спокойно.Тачка за десяток метров успевает взять нехилый разгон.Когда тонкое тело переламывает и отбрасывает в сторону, водила смеётся — жутко и, кажется, счастливо, — а он... он только жалобно сжимается в комок на заднем сиденье, боясь выглянуть в окно.Он не верит, что это конец. Это... в лучшем случае отсрочка. Бог вернётся — всегда возвращается — и будет ещё более жестоким, чем прежде. Он это точно знает.В конце концов, он уже однажды Бога убивал.Ему ли не знать.