Лёд (1/1)

Джудаса трясёт заметно и сильно; Джудас задыхается и ничего, кажется, не понимает. Шарахается, дрожа, в угол комнаты, прижимается к стене, загораживаясь руками.Джизас поднимается торопливо из кресла ему навстречу, руки тянет — но тот только отшатывается.— Джудас, — мягко, насколько возможно мягко, будто спугнуть боясь.Тот головой мотает, сползая по стене и закрывая лицо худыми руками. Всхлипывает судорожно; Джизас пытается его коснуться — но он только дёргается, уходя от прикосновения. Замирает, задыхаясь и плача.Джизас осторожно опускает ладонь на спутанные волосы. Времена, когда он мог успокоить кого-то наложением рук, давно прошли, но…Джудас замирает под поглаживанием тёплых пальцев, дышит ровнее; неуверенно открывает глаза, приподнимая голову.— Ты, — выдыхает.— Я, — кивает Джизас.Джудас костлявую руку тянет неуверенно, робко; дрожащие пальцы замирают, почти коснувшись его груди — и отдёргиваются судорожно в последний момент.— Ты, — повторяет он и, снова задрожав, прячет лицо в ладонях. — Это ты, ты, ты…Джизас его плечо медленно накрывает ладонью — и тянет к себе осторожно. Джудас дёргается, отшатнуться опять пытается, но тёплые руки на лопатках останавливают, мягко привлекая к себе.Джудас сдаётся — ему в грудь утыкается, разрыдавшись в голос. Джизас чувствует, как тонкие, пугающе холодные пальцы комкают его рубашку — будто он одновременно боится и хочет вцепиться в него, прижаться и не отпускать. Джизас баюкает его в руках, сам едва сдерживая слёзы.— Сколько… — Джудас всхлипывает отчаянно, не рискуя поднять голову, — сколько у меня времени? Прежде чем… снова?И замирает, весь сжавшись в ожидании ответа.— Снова?.. — Джизас хмурится — и головой мотает торопливо, поняв: — Нет. Нет-нет-нет… нет, никаких ?снова?. Ты здесь, я… тебя вымолил, ты больше не… ты навсегда здесь, насовсем, всё закончилось, всё прошло, всё позади. Всё позади, я обещаю, — он мягко заставляет его голову поднять, заглядывая в выцветшие глаза; лбом прижимается к его лбу, по острому исхудавшему лицу гладит. — Всё позади.Джудас смотрит на него так, будто видит впервые и запомнить пытается на всю жизнь. Худые пальцы замирают, почти его лица коснувшись; Джизас кожей чувствует холод.— Бороды нет, — бормочет Джудас чуть слышно.— Сбрил, — краем губ улыбается Джизас.— Ты… вернул меня, — шепчет тот, замотав головой и вдруг отшатнувшись. — Ты из ада меня вернул, зачем… зачем ты. Я же…— …ни в чём не был виноват, — Джизас его удерживает осторожно. — Так было предрешено. Ты не виноват. Ты здесь, я… не отпущу тебя больше.Джудас головой мотает, вцепившись в собственные волосы. Джизас перехватывает его запястья, собираясь мягко отвести его руки……и вздрагивает от того, какие они холодные. Перехватывает испуганно кисти — пальцы, без преувеличений, на ощупь как лёд.— Что с тобой?Джудас непонимающе поднимает взгляд. Джизас уточняет:— Руки… почему ты такой холодный? Мёрзнешь здесь?Джудас смотрит на него пару мгновений — и начинает жутко, почти безумно смеяться. Джизас ждёт терпеливо, пытаясь, насколько возможно, согреть его руки в своих.Не получается. Кажется, будто он держит в ладонях не тающую почему-то ледяную статуэтку.— Здесь? — выдыхает, наконец, Джудас. — Здесь… мне давно, — он всхлипывает, — давно не было так тепло, как здесь. Ты знаешь, что там? Знаешь?Он вскакивает на ноги, вырываясь, мечется по комнате — и едва не падает, застонав. От рук Джизаса отшатывается, схватившись за спинку кресла.— Там, — говорит хрипло, — озеро. Вернее… оно было озером когда-то. Наверное. А сейчас — лёд, просто лёд, ни шевельнуться, ни сбежать, ни вдохнуть, — он задыхается, — я не мог даже кричать. Просто… по горло, вот так, — он чиркает пальцем по отметине на шее — Джизас с ужасом понимает, что это след от петли, оборвавшей его жизнь. — Во льду. И не можешь шевельнуться, не можешь… ничего. Просто… стоишь там… и чувствуешь только холод. И от него никуда не… — у него голос задушенным рыданием обрывается. — Ты… знаешь, как больно, когда замерзают слёзы в глазах?Джизас его к себе прижимает рывком — чувствуя, как тонкие руки, помедлив, всё-таки стискиваются на его поясе, как Джудас всем телом вжимается, дрожа. Всхлипывает:— Так тепло.Джизас всё-таки плачет.***Джизас всё готов отдать, чтобы его согреть. Джизас кутает его бесконечно, отпаивает горячим, греет дыханием пальцы и обнимает почти постоянно, пытаясь отогреть хотя бы собой.Джудас в его руках замирает всегда напряжённо, будто боится удара. Джудас боится обнимать в ответ, боится касаться, боится смотреть; Джудас сжимается в тесный комок, забиваясь в кресло, заворачивается в плед и замирает так, не двигаясь и, кажется, почти не дыша, думая себе что-то и глядя выцветшими глазами, когда думает, что Джизас его не видит.Джудас, кажется, перестаёт его бояться только во сне — ночами его другие страхи мучают, и он жмётся, весь дрожа, к тёплому боку.Джизас не спрашивает никогда, что ему снится — Джизас з-н-а-е-т. Джизас греет ладонями худые плечи, стирает слёзы с холодного лица и ловит себя на том, что готов молиться снова — о забвении для него, о том, чтобы память отпустила и кошмары остались в прошлом, о том……чтобы он согрелся. Джизасу кажется иногда, что Джудас весь лёд ада носит в себе, что этот лёд, сковав когда-то его сердце, никак не может растаять.Джизас скучает по времени, когда в синих глазах горел огонь, когда Д-ж-у-д-а-с горел — пусть ненавистью к себе и миру, пусть злобой и накопившейся болью одиночества, пусть ревностью, но горел, а не дрожал тихо, боясь издать лишний звук.Джизас иногда думает: ад всё-таки смог сделать то, на что мир оказался не способен — доломать его совсем. Джизас думает: несправедливо. Так не должно было случиться. Этого не должно было произойти. Не после того, как он сумел научить этого мальчика принимать тепло и хоть немножко верить, что он достоин хоть чего-то хорошего.Не после того, как он сумел научить этого мальчика любить.Джудас спрашивает тихо на его очередное ?ты не виноват?:— Почему же, в таком случае, я оказался… — сглатывает тяжело, — _там_?Джизас не знает, что сказать ему. Джудас губы кривит:— Несправедлив твой бог. Он ведь… даже тебя пытал. Ладно я, но ты…Джизасу кажется на миг, что лёд вот-вот треснуть готов. Джизасу кажется — выцветшие глаза на миг полыхнули синим.Джудас качает головой, снова нахохлившись и замыкаясь. Джизас только вздыхает. Ночью Джудас снова плачет ему в плечо беззвучно и страшно, и Джизас греет его в руках.Безнадёжно. Он не согревается никак.— Скажи мне, — шепчет он заполошно ещё через пару ночей, — скажи, скажи, это было справедливо? Было? Что тебя… и что я был _там_. Справедливо это?Джизас замирает, чувствуя, как он дрожит.— З-а-с-л-у-ж-и-л я? — выговаривает тот. — Если да… Оно со мной ведь по-прежнему. Ад со мной, ад у меня в голове, в груди, я не понимаю… не знаю, почему так. Скажи мне. Скажи, что я заслужил это. Что это справедливо. Что так и должно было…— Нет, — перебивает Джизас хрипло. — Нет, это… нет.Джудас голову поднимает, смотрит впервые прямо.— С-к-а-ж-и мне, — требует почти. — Скажи, что прощаешь. Скажи, что я…И осекается, будто не смея выговорить.И глаза у него — почти синие.Джизас сжимает ледяные пальцы.— Мне не за что прощать тебя, — шепчет. — Я никогда тебя не винил. И ты… совсем этого не заслуживал. Не заслуживаешь.Джудас прижимается к нему, впервые сам греясь. В грудь утыкается; шепчет:— Несправедливо?— Несправедливо, — выдыхает Джизас. — Несправедливо, ты… ты любви заслуживаешь. Не этого.— Любви, — горько хмыкает тот. — Какой любви, кто вообще может…Джизас его целует — перебивая и одновременно доказать пытаясь что-то, дать понять, п-о-к-а-з-а-т-ь, когда слова совсем уже не работают.Джудас замирает в его руках.Джизас чувствует, как теплеют его пальцы.