Урок номер два (1/1)
Барбара с сомнением смотрит на переливающееся перламутром прозрачное зелье, затем — в книгу. В последний раз вдыхает аромат — сушеные травы и яблоки — и произносит скрепляющее заклинание. Конфеты с шоколадной начинкой, а теперь еще и зельем, укладываются обратно в красивую красную коробку, и Барбара аккуратно завязывает розовую ленту.Она опирается руками о стол и тяжело вздыхает.Дура.Ей либо светит срок в Азкабане, либо... либо мокрая от соленых слез подушка. Первое не так уж и унизительно, думается Барбаре.Кэт. Замечательная-прекрасная-восхитительная Кэт, со своей восхитительной улыбкой и красно-золотым шарфом, и статусом старосты Гриффиндора, для Барбары была просто невыносимой.Барбара была слишком слаба, она не могла вынести ни мягкой улыбки Кэт, ни ее смеха, ни плавности движений, ни подслушанных в общем зале разговоров.Ни-че-го Барбара не могла рядом с ней.А план, в свою очередь, был неплохим, даже хорошим, за одним лишь исключением — амортенция не работает так, как Барбаре хотелось бы.С амортенцией никогда ничего не выходит хорошо.Сколько кто бы ни пробовал — трагедия, граничащая с театральной абсурдностью.Маглам нравятся трагедии про несчастную любовь и ворожбу. Барбаре они перестали нравиться с четвертого курса.Барбара ставит все склянки обратно на полку, убирает свою волшебную палочку в карман и, кинув на коробку конфет несчастный взгляд, забирает ее с собой.К Мерлину.Будь, что будет. — Она же гриффиндорка, она на меня и не посмотрит.Шелленберг резко захлопывает книгу и откладывает перо.— Поэтому ты решила опоить ее любовным зельем? — глядит на Барбару своими холодными глазами и морщится, — ты в своем уме? Это тебе не чары на пару часов, чтобы поиграться и забыть. Подумай-ка еще.Замолкает на секунду и все тем же недовольном тоном добавляет: — Я серьезно.Шелленберг — староста и умный мальчик.Барбаре кажется, что Шелленберг устал советовать всем подумать еще разБарбаре совершенно точно не хочется думать еще, ей хочется найти Кэт и совершить самую большую ошибку в своей жизни, и покончить с этим со всем, чтобы и мыслей больше не возникало.Ни-ког-да.Барбара цокает языком в мрачной задумчивости. Ей всегда не хватало решимости, и каждый шаг по ступенькам кажется спуском в пропасть.В пропасть нужно прыгать, Барбара.Пара месяцев беспробудного, медового счастья, а потом — сломанной куклой повиснуть в чьих-то руках.Она уговаривает себя, умоляет себя, почти что ненавидит себя.Ох, какая романтика.Ох, как поэтично.Барбара уже достаточно насмотрелась на чужое счастье, вдоволь начиталась любовных романов на французском. И не в романах дело, дело в несбыточных мечтаниях и звездах перед глазами. Если кому-то можно поддаться обворожительным идеям и речам темного мага, отчего ей нельзя поддаться всего лишь желанию разрушить свою жизнь. И чужую заодно. Барбара не умеет строить, она только разрушать и может.Она такая эгоистка сейчас, правда, и она так эгоистична в своем безвылазном страдании и жажде получит хоть что-то, что становится больно.Что будет, если влюбить в себя девочку-умничку со значком старосты Гриффиндора?Будет потом плохо всем.Барбара стискивает зубы и зажмуривает глаза. Всего лишь отдать конфеты девочке-умничке.У них всего лишь совместная пара по истории магии.Ду-ра.