he needs me (1/1)
...Джуд не приходит домой ночью.Шляется где-то.Сука.Джизас злится и ждёт до четырёх утра.В четыре он начинает плакать.В голове чуть проясняется, в голове с пугающей кристальной ясностью стучит осознание, "вот и всё" - "это же конец, да?" - "это точно конец" - "ты сам виноват" - "он правильно сказал" - "ебанутый"."Как ты мог позволить себе причинить ему боль?""Ничтожество".Разум, холодный и рассудительный, наконец-то возвращает контроль в свои руки и безжалостно занимается самоуничижением.Разум при этом заставляет выключить свет, сбросить мокрые вещи и забраться под одеяло."Только заболеть не хватало".У разума привычно — голос Джудаса, и от этого — непривычно — б о л ь н о.Каким-то чудом у него получается уснуть.И проснуться.Хотя без Джудаса рядом в этом, кажется, нет вообще никакого смысла.Джей механически чистит зубы, расчёсывается и делает кофе.За каким-то хером — две чашки.Вторую с кривой ухмылкой сливает в унитаз.Джей прикуривает от газовой конфорки и бессильно тыкает в телефон раз за разом. Дожидается доброжелательного "абонент временно недоступен", сбрасывает и набирает заново. У девушки-робота в голосе больше жизни, чем он чувствует сейчас в себе.Он не чувствует в себе ничего. Мыслей нет — и это, наверное, хорошо, хоть и страшно. Слишком тихо. Джуд ничего не мычит под нос, листая новости, и не шуршит распечатками счетов, и не скрипит половицами, вскакивая за чем-то каждую минуту.Джей врубает телевизор. Становится тошно. Вырубает.Джей собирается и идёт в клуб к открытию. В голове начинает биться тупая тревога — где Джуд, что с Джудом, он же в порядке, с ним ничего не случилось?.. Надо поговорить с Мэри, у Мэри всегда всё под контролем, Мэри всё разрулит, Мэри, как обычно, хлопнет по плечу и скажет, что всё будет ок, что "вы, конечно, два дебила, но предназначение тупизмом не сломать" — или как там она обычно говорит...Память мерзостно подкидывает картинку из давних архивов — повисшее на верёвке тело в красном хитоне, — и Джей, споткнувшись, отбивает колени и локти, растягивается на асфальте. Дрожит. Плачет. Сил, чтобы подняться, нет.Он чувствует себя таким жалким, отвратительным, слабым.Джуд, наверное, был бы доволен. Джуд, наверное, зло и тихо припечатал бы: "Поделом".Собственный мозг с этим отлично справляется за него.Он с трудом добирается до бара, шатаясь. Заползает на стул и шёпотом просит воды — Энн хмурится, но не комментирует.— Дурак, — резко звучит за спиной.Джей смеётся каркающе и хрипло. Истерика крутится уже где-то на самой поверхности...Мэри садится рядом, хмурая и очевидно недовольная. Конечно, она всё знает — Джей не в курсе, откуда, то ли апостолы ей доносят, то ли ещё кто. Это не важно. Важно — что...— Он не вернулся, — Джизас сипит, судорожно сжимая горло. — Ни ночью, ни утром, он... Пожалуйста, просто скажи мне, он в порядке?— Без понятия, — с обескураживающей честностью отрезает она.Достаёт телефон, клацает по экрану коготками. Раздаётся гудок — и всё тот же дружелюбный женский голос...— Недоступно.— Значит, всё... — Джей кивает со странной отрешённостью и обречённостью.Всё. Конец. К о н е ц.У него не выходит заставить себя поверить.Как всё может в о т т а к закончиться?Выходит, он всё сломал? Своими руками?... Ладони вновь начинают кровоточить.Он даже не шипит — только рассеянно размазывает по столешнице красные разводы, и не сразу замечает, как притихшая было Энн вдруг вскидывает голову, глядя на кого-то за его плечом — а потом, вздрогнув, переводит взгляд на него и испуганно зажимает рот ладонью.Зато Мэри замечает. Оборачивается — Джей оборачивается одновременно с ней — и машет в сторону входа, приветливо улыбаясь, выкрикивает через весь пустой холл:— Привет, Джуд! — и тут же, наклоняясь к Джизасу, давит напряжённо и тихо, пока Джудас идёт через зал: — Он без...?— Вижу.Джей глухо огрызается и отворачивается, вновь сгибается над стаканом, притворяется, будто пьёт — а на деле жмурится до кругов перед глазами.Картинки, картинки опять калейдоскопом.Гордая фигура. Открытое, голое горло.гдеошейникгдеошейникгдеошейникДжуд никогда в клуб без него не приходит.Джуд не любит, когда к нему чужие лезут.Джуд всем видом всегда кричит о принадлежности.Больше нет.Джей чувствует, как сердце рушится куда-то в живот и бахает уже там, отчаянно, сильно.Джей чувствует жар и запах человека, замершего за спиной.Джудас пытается играть беззаботность. Выходит паршиво — у него голос от напряжения звенит: когда он здоровается с Мэри, целуя в щёку, когда передаёт Энн сдохший телефон и просит кинуть куда-нибудь на зарядку...— Ничего не забыл, Джу-Джу? — Джизас выбирает самый едкий, самый недовольный, самый злой тон. Голос дрожит от ярости.(По крайней мере, он в порядке, ж и в о й, господи...)Джудас за спиной задыхается. От возмущения, видимо.А в следующую секунду задыхается Джизас, ощущая на горле жёсткую горячую ладонь.Джуд даже не впивается пальцами в шею — Джуд просто давит, а Джизаса так глупо кроет от самого факта прикосновения. Джизас совсем не сразу осознаёт, ч т о Джуд к его горлу прижимает.То самое.— Это? — сбитым выдохом на ухо. — Ну как я мог забыть.В его тоне ни капли тех издевательских интонаций, которыми так любит баловаться сам Джизас. В его тоне тоскливая обида и мрачная прямота, и поверх — нервная дрожь решимости.Надо же, его мальчик что-то задумал... Месть?..Джей чувствует, как становится сложно дышать — и под давлением откидывает голову назад. Упирается затылком в твердое плечо, лопатками в грудь, ловит каждую долю жара и боли и с шелестящим вздохом опускает веки.— Ты же не понимаешь, каково это, да? — горько бормочет Джуд, не отнимая ладонь — только мажет почти нежно подушечкой большого пальца по синей бьющейся жилке. — Каково это — чувствовать его на себе, добровольно отдавать себя кому-то? Каково м н е, когда вся власть надо мною — в т в о и х руках... Ты не знаешь. Но узнаешь. Сегодня, сейчас. Это моё условие.— Или? — Джей тянет с фальшивой насмешкой.Джей в курсе альтернативы.И в курсе, что у ж е согласен. На что угодно — ошейник, наручники, плеть, похрен, любые чёртовы пытки, он вынесет всё, кроме...— Или — я уйду, — тихо и так просто произносит Джудас. И, помолчав с минуту, добавляет: — Насовсем.Джей слышит оттенок этого хлёсткого "насовсем". Джей видел — дерево, и верёвка, и тело... Джей невольно мотает головой, отгоняя воспоминание.И:— Застёгивай, — давит хрипло.Он не рискует спрашивать, надолго ли. Насрать. Хоть до конца жизни, лишь бы эта жизнь была одной на двоих.Он на стуле ёрзает, оборачиваясь, находя взглядом чёрные глаза. Ошейник непривычно трёт кожу, а ещё — приносит странное ощущение... не зависимости, нет. Зависим он от Джудаса при любом раскладе, как выяснилось.Наверное, то самое, о чём Джуд говорил.Ощущение... покорности?Как странно, он всегда думал, что это похоже на слабость, но нет. Это, скорее, смирение.Он проговаривает формулу, не дожидаясь требования — не позволяя себе отступить:— Принадлежу, доверяю, слушаюсь.У Джудаса глаза неуловимо светлеют и блестят растроганно; Джудас легко-легко пальцами его щеки касается, гладит невесомо.Джизасу эта смертельная нежность — после всех совершённых ошибок — п р о щ е н и е м.Джизас чувствует, как слёзы в глазах закипают солью.— ... Люблю, — он выдыхает наконец, прикрывая веки; он к теплой ладони льнёт, судорожно запястье целуя, а вина глыбой на сердце, от неё не деться никуда. — Я тебя люблю и прошу, пожалуйста, п о ж а л у й с т а, позволь причинённую боль искупить...Джуд ему улыбается слабо, неуверенно, горько, и гладит длинные волосы.Джей к его горлу припадает губами. Джей целует мягко, не смея укусить или оцарапать, усыпает поцелуями кожу, захлёбываясь слезами, зацеловывает пятнышко ожога от сигареты и легонько лижет обожжённые ключицы, и плачет, не может остановиться, обвивает его руками за шею, стараясь на ногах устоять, а Джуд так бережно и терпеливо придерживает его широкими ладонями за талию.Джуд его к себе прижимает, бесконечные всхлипы унимая, а потом вдруг шепчет:— Ну всё, всё, тшшш. Тише, Джей-Джей... — и Джизасупростокрышусносит.Джизас пытается к нему бёдрами притереться, наплевать на Мэри, наплевать на Энн, у Джизаса низ живота сводит судорогой — но Джудас вдруг отстраняется, со всё той же слабой улыбкой головой качает, обводя пальцем его тонкие потемневшие губы.— Нет, — роняет коротко. Без объяснений, без оправданий.Джей, сжимаясь всем телом, бестолково х н ы ч е т.... Вот она, значит, какая? Месть?Только Джудас совсем не пытается ему мстить.Джудас пытается свою давно забытую, возвращённую свободу вспомнить и п р о ч у в с т в о в а т ь. Джудас к этому непривычен, для Джудаса это внове, Джудас с ним неловок и нежен. И строг. И мягок. И неумолим.Джудасу нравится ставить его на колени и зарываться пальцами в длинные волосы.Джудасу нравится плавно скользить ладонями по его горлу, каждый раз задевая шипы.Джудас входит во вкус и заставляет его остаться в клубе до вечера, словно оттягивая момент. Джудас во время выступления прижимает его к себе отчаянно крепко, спиной к груди, и орёт что-то слишком болезненное — Джей не разбирает ни слова, но слёзы опять градом по лицу.Джудас в такси рассеянно гладит его по бедру и шепчет неожиданно... беспомощно:— Я не умею, как ты, — он мотает головой и прижимается губами к худому плечу, поднимается выше, до прохладной кожи ошейника. — Вот это всё... вести эту игру. Рулить, командовать, мне не нравится. Я только... только хочу, чтобы ты принадлежал мне так же, как я принадлежу тебе. И чтобы доверял так же. И...— И любил? — горько спрашивает Джей.Джуд отрывисто кивает.Джизас прикрывает глаза.— Я люблю тебя, Джу-Джу, — обжигает выдохом мягкие губы.— ... Попробуй ещё раз, Джей-Джей.Джизас покрывается мурашками от стальных ехидных ноток в родном голосе. И от пальцев, танцующих по внутренней стороне бедра.В тёмных глазах искры пляшут; Джудас тянется и впивается зубами в его белое горло над ошейником, лижет жадно. Джея перетряхивает всем телом.У него глаза мутнеют, пока он катает на языке слово, которое долго не решается произнести.Пальцы впиваются выше и требовательней, и из горла с тихим стоном рвётся наружу:— Я люблю тебя, Г о с п о д и н.— Я люблю тебя, мой маленький бог, — заполошным эхом отвечает Джудас, накрывая его рот своим.