Разочарование или начало начал (1/1)

Луи проснулся из-за лучей солнца, нещадно светивших прямо в глаза сквозь полупрозрачную занавеску. Первое, что он увидел, когда разлепил глаза, это разбросанные по всей комнате вещи и паутина в углу. Он наспех оделся, умылся и позавтракал. Может быть, он так и не убрал бы эту паутину и не поднял бы вещи с пола, но вспомнил вчерашний вечер и твердо решил все поменять. ?Стоит лишь захотеть?,?— подумал он и, набрав в ведро воды, принялся усердно тереть тряпкой пол. Он вытер пыль, прибрался в своей комнате, вымыл грязную посуду, лежавшую в раковине уже третий день, и застелил стол новой скатертью. Он придирчиво осмотрел комнату и довольно улыбнулся. ?Стоит лишь захотеть?,?— мысленно повторил он и вышел на улицу.Любой незнающий человек сказал бы, что голуби довольно курлычут, но Луи прекрасно понимал их и знал, что они очень рассержены и расстроены тем, что мальчик пришел сегодня поздно и не накормил их. Луи открыл клетку и насыпал зерно и хлебных крошек, передразнивая своих крылатых питомцев и посмеиваясь. Но вдруг голубоглазый вспомнил, что видел в окне чье-то лицо, и его настроение тут же упало. Ему было очень стыдно и неприятно, что кто-то видел и слышал вчера их ссору со слезами. Он искоса поглядывал, не шевельнется ли шторка. Но каждый раз она была неподвижна. Парень прекрасно знал, что в этой квартире жили всегда только двое: геолог?— Робин Стайлс и его жена?— Энн, и никого третьего там не было, тем более молодого парня. Может, кто-то приехал к ним в гости? После минуты колебаний Луи решился штурмовать заветное окно и позвал предполагаемого жителя квартиры.—?Эй, парень? Парень! —?шторка осталась неподвижной.Тогда Луи решил действовать основательно.—?Если вы сейчас не покажете свое лицо и не поговорите со мной, я залезу к вам по лестнице и все равно вас увижу. Зачем же прятаться? Ну же? —?он с интересом посмотрел на окно. Шторка всколыхнулась и приоткрылась, из-за нее выглянули два зеленых глаза.—?Привет,?— произнес кудряшка, открывая лицо,?— я Гарри.—?Привет, я… Хотя ты, наверно, знаешь, как меня зовут.Гарри утвердительно качнул головой. ?Значит, все-таки слышал?,?— с досадой заключил Луи.—?Я хотел попросить прощения, за то, что ты вчера видел. У нас не всегда так.—?Это у всех бывает, ничего.—?И все-таки зря ты это все видел. Не надо было. Но сегодня будет получше. Я сделаю все так, как надо, вот увидишь.Луи присел на корточки и снова застрогал деревяшки, не глядя больше в глаза Гарри. Теперь он хотя бы знает, как его зовут.—?Ты хорошо поешь,?— внезапная фраза из уст Гарри, и Луи тотчас же повернул голову в его сторону и ухмыльнулся.—?Спасибо.—?Спой что-нибудь? —?попросил кудряшка и покраснел.—?А ты не слишком нахальный? —?с усмешкой спросил голубоглазый.—?Прости… Я не знаю, что на меня нашло… Мне просто было бы наверно приятно слышать… Ну, знаешь, ты часто что-то напеваешь себе под нос, и это так звучит… Прости… Это было резко… —?затараторил парень с красными щеками, нервно заламывая пальцы.—?Ничего. Ничего страшного,?— покачал Луи головой. —?Я спою, если хочешь, мне не сложно.—?Спасибо,?— произнес он и не сдержал смущенной улыбки.Луи запел какую-то незатейливую мелодию, первую пришедшую ему в голову. Он пел негромко, иногда, особенно на высоких нотах, его голос пропадал и оставался лишь сип, но он не хотел петь громче. Не сразу парень понял, что сверху ему подпевают. Гарри пел еще тише, чем Луи, прикрывал глаза и напрягал лоб в особо сложных местах. Когда Луи замолчал и посмотрел на Гарри, тот тоже умолк и снова покраснел, опуская глаза на узкий белый подоконник. Луи ничего не сказал, а лишь легко улыбнулся, благодаря за прекрасный дуэт.—?Знаешь, это плохо, что ты сидишь дома,?— начал Луи,?— вышел бы на улицу, голубей бы моих погладил, воздухом свежим подышал. Выйдешь как-нибудь? —?но ответа Луи не получил, поэтому поднял голову и спросил еще раз,?— Погуляешь?Гарри ответил лишь легким кивком.—?Мне пора,?— Луи в очередной раз взглянул на соседа. Для себя он решил совершенно точно, что никого красивее Гарри он не видел ни в школе, ни на улице. Но это было странно, потому что в понятие красоты Луи относил лишь белых голубей и некоторых девушек в журналах, которые иногда покупала мама. Что-то сломалось в мальчике и снова родилось. Что-то горячее охватило легкие и крепко сжало сердце, прерывая спокойный ритм дыхания. Какое-то непонятное, новое, чуждое до этого момента чувство охватило, затуманило его разум. Это ?что-то? сбивало с толку и заставляло мальчика ликовать.—?Удачи тебе,?— в ответ парень кивнул и, закрыв дверку голубятни, ловко сбежал по лестнице и пошел домой, улыбаясь, как идиот, и напевая ту самую песню.Все время, что Луи стоял в магазине, он видел перед собой лишь лицо Гарри. Его яркие зеленые глаза, пухловатые щечки, тонкие розовые губы, милые ямочки, изящные ручки цвета топленого молока и густые каштановые кудряшки. Он даже умудрился налететь на бабульку, и пока та его отчитывала, он видел лишь зеленоглазого парня и улыбался от счастья. Но дама преклонного возраста думала, что парень ее просто передразнивает, и отчитала его и за это. Он улыбался, пока шел на автобусную остановку, чтобы встретить отца. Улыбался, пока вел отца за руку от остановки до дома.Гарри видел, как Луи ведет отца от остановки за руку, как маленького ребенка. Когда Томлинсоны скрылись в своем подъезде, Гарри отъехал от окна и задернул штору. Это день казался сумасшедшим, и странным, и смешным… Мальчик хохотал и крутил по комнате виражи, вспоминая сумасшедший день. В интернате многие говорили, что он очень красивый, и однажды это сказал завуч, заменяющий тогда у их класса учителя русского языка. ?С лица воду не попьешь, вы дайте мне ноги?,?— ответил тогда он. И, чтобы завуч не услышал, добавил тихо: ?Медведь?. Так это прозвище закрепилось за седым завучем. Гарри стало стыдно за эти слова, он попытался извинить, но учитель лишь отмахнулся и сказал: ?Я сам виноват, не стоило это говорить?. Мальчик подъехал к зеркалу и начал себя рассматривать.—?Ну кудряшки. Ну пухлые щеки. Ну зеленые глаза. Ну худой. Ну красивый.Он снова засмеялся. А потом заплакал. Но это были не грустные слезы, это были слезы облегчения. Все чувства будто смешали в одной миске и вылили на голову мальчику. Он мягко вытер слезы и улыбнулся. Впервые за несколько недель в его глазах заблестело счастье. Впервые за несколько месяцев он почувствовал себя так облегченно. Впервые за несколько лет он почувствовал себя так хорошо. Впервые это чудесное чувство поселилось в его голове, туманя разум, и груди, где-то в области сердца. Ему безумно хотелось петь и танцевать и петь, танцуя. Он включил на полную громкость радио и начал подпевать во весь голос. Тут же он схватил первую попавшуюся книгу и начал читать в полный голос. Он ни строчки не понимал, но это нисколько не мешало ему декламировать на всю квартиру Оскара Уайльда ?Портрет Дориана Грея?. Мальчик на секунду оторвал глаза от книги и увидел перед собой родителей. Мама часто-часто хлопала глазами, пытаясь не заплакать, а папа твердыми шагами направился к радио и выключил его. Мама очнулась от шока и подошла к сыну, трогая щеки и лоб.—?Что с тобой, сынок? Что ты делаешь?Мальчик замялся на секунду, но посмотрел на обложку книги и сказал:—?Читаю. Оскар Уайльд ?Портрет Дориана Грея?.—?У тебя все хорошо? —?с недоверием спросила мама.—?Ну что вы, в самом деле. Мне теперь что, в тишине сидеть? Имею же я права на бзик. Обычный подростковый бзик! Мне всего пятнадцать, в конце концов!—?Нет, я все-таки уйду с работы и буду с тобой дома,?— твердо сказала женщина.—?Не надо. У меня все хорошо. Перестань, прошу.Мама недоверчиво взглянула на сына и скрылась за дверью, ведущую в кухню. Отец пристально смотрел на сына и улыбался. Мальчик смотрел на отца заинтересованно и тоже улыбался.—?Так, ну мне ясно одно. Ты влюбился. Но в кого?—?А вот и секрет. Бе-бе-бе,?— и Гарри снова засмеялся.—?Я думал, ты мне доверяешь,?— притворно обиделся Робин.—?Потерпи немного, и скажу.—?Идемте пить ча-а-ай,?— позвала Энн из кухни.—?Мы с мамой купили сегодня очень вкусные пирожные в пекарне недалеко от дома,?— рассказывал Робин, пока катил Гарри к кухне, откуда уже вкусно пахло чаем с яблоком и свежими малиновыми пирожными. Весь вечер они просидели за столом, уплетая сладости и смеясь над глупыми, и оттого смешными, шутками папы. ***Отец Луи не обратил внимания на чистоту в доме, а лишь нервно ходил по комнате, вздыхая и бурча.—?Может, я пойду, прогуляюсь? —?не выдержал он наконец. Сначала мальчик подумал, что пусть отец лучше походит на улице, мама ведь все равно еще не пришла, но потом одернул себя мыслью о том, что во дворе вновь ?друзья детства? и действующая, будь она проклята, пивнушка.—?Нет, маму дождемся,?— строго ответил мальчик и посмотрел на часы. ?Странно,?— подумал он,?— обычно возвращается рано, она должна была прийти еще час назад?.Мальчик завел проигрыватель и включил ?Амурские волны?, некогда любимую песню отца. Но мужчина будто ничего перед собой не видел и не слышал, лишь время от времени откашливался и гулко сглатывал, сидя за столом и листая газеты.Дверь отворилась. На пороге показалась мать. Луи снова завел пластинку и подлетел к матери, беря из ее рук сумки.—?Танцуйте же, танцуйте! —?воскликнул мальчик, но родители так и остались стоять друг напротив друга, будто впервые встретились: мать улыбается испуганно, вся сгорбилась, точно старушка; у отца руки плетьми вдоль тела висят, иногда только пальцы подрагивают.—?Ну чего же, ну! —?смеется Луи. Но пластинка кончилась, и мальчик с досадой махнул рукой.—?Вы же умели танцевать, я точно знаю. Разучились что ли?—?Разучились, сынок, танцевать разучились. Жить разучились,?— грустно вздохнула мать,?— а в комнате какая красота! Молодец, сынок.—?А это не я, это отец,?— возразил Луи.—?Да ну, рассмешил! Отец наш… —?осеклась она и тяжело вздохнула.—?А что отец ваш? Все, из доверия вышел? —?рыкнул мужчина.—?Перестаньте,?— перебил мальчик,?— давайте лучше ужинать.Он принялся готовить яичницу, включил чайник, разложил тарелки и приборы, нарезал хлеб. Мать и отец сидели в безделье за столом друг напротив друга и молчали, смущенно поглядывая друг на друга. Мальчик рассказывал им некоторые новости из своей жизни, а они лишь кивали и тихо отвечали ему что-то, пока мама не сказала:—?Видишь, Ли, мы с тобой даже разговаривать разучились.Она подошла к сумке и достала бутылку, а Луи в досаде нож прямо на пол бросил:—?Ну что же вы делаете, взрослые люди! Неужели без бутылки даже поговорить нормально не можете?Все перед мальчиком померкло в тот момент: и комната, им прибранная, и родители, и день сегодняшний чудесный. Он небрежно кинул сковородку с яичницей на стол и твердыми шагами пошел к двери.—?Ты куда, Луи? —?воскликнула мать.—?Да ну вас к черту,?— выплюнул он и грохнул дверью так, что посыпалась штукатурка. Он не спеша брел по тихой улице, вдыхал свежий вечерний воздух, наблюдал за темно-синим небом и черными силуэтами птиц, летящих небольшими стайками. Вновь он вспомнил сегодняшний день: как взмывали в небо его голуби, как он был уверен в том, что за шторкой кто-то есть. Откуда он мог знать, что там этот мальчишка? Откуда он мог знать, что этот мальчишка станет его идеалом красоты и голоса? Он не знал, он чувствовал его.Мальчик подошел к голубятне и легонько постучал по сетке, привлекая внимание своих пестрых друзей. Из окна Гарри лился мягкий лиловый свет. Сначала оттуда послышался приглушенный тихий смех. Потом еще, громче. Мальчик вздохнул. ?Почему все на свете не могут быть счастливы? Почему они счастливы, почему этому мальчишке досталось все: и красота, и хорошие родители, и спокойная жизнь? Почему? Чем я хуже его? —?спрашивал он Вселенную, наблюдая за голубями,?— Сидят люди, чай пьют, шутки шутят, а мои…?Раз Луи решил сегодня с утра воевать с родителями, значит, будет воевать. Он в последний раз взглянул в окно с лиловым светом и, сжав кулаки, побежал домой. Отец и мать вздрогнули, когда Луи ворвался в комнату. Мальчик увидел на столе бутылку, родители и охнуть не успели, как Луи выбросил ее за окно. Раздался приглушенный звон.—?Вот так! Бейте теперь, хоть убейте, но не бывать теперь этой гадости у нас в доме! —?крикнул он, готовясь к худшему. Но в ответ было лишь молчание, родители на него даже не смотрели. Он взглянул на рюмки?— они были полные, яичница остыла. Что-то тут не то.Вдруг мать заплакала, а отец подсел к ней и начал гладить по плечам.—?Конец теперь, Ли, конец. Что же с Луи-то будет,?— говорила она сквозь рыдания.—?Нет, не надо раньше времени,?— возразил отец.—?Да что у вас опять-то происходит? —?с непониманием спросил мальчик.—?Ревизия прошла у нас на складе, а у меня недостача.—?Ты что, мам, воровка? —?ошалел Луи.—?И ты так подумал? Плакала я, расстраивалась часто. Не уследила, обсчиталась, а недобрые люди воспользовались.Луи на отца посмотрел в упор.Вот, отец, что ты натворил.