Зеленый. (1/1)

Аннабет никогда не пропускала занятий древнегреческим со мной. Если разобраться, она не обязана была биться со мной каждый день по нескольку часов. Я чувствовал – ей просто нравилось ощущать себя преподавателем, этаким умудренным опытом человеком. Будь она простой смертной, из нее вышел бы идеальный учитель. Сегодня мы решили заниматься на открытом воздухе, под деревом в тени. Аннабет, как всегда, принесла с собой несколько книг, я – тетрадку для записей и шариковую ручку. Здесь нам никто не мешал. Если кто-то и проходил, то не обращал на нас никакого внимания – учатся люди, и пусть учатся.Я старательно выстраивал предложение про свое видение будущего, когда мимо нас прошел Лука. Он был один, что уже казалось странным – ни его друзей, ни отпрысков Гермеса рядом. Он улыбнулся нам, подошел и спросил:- Можно мне посидеть с вами?Мы с Аннабет ответили одновременно: ?Да?. Она тут же залилась румянцем и старательно опустила подбородок ниже (с ее чувством гордости для нее это было, я думаю, тяжело), пряча глаза. Кастеллан сел слева от меня, и я оказался посередине. Приятное, на самом деле, чувство – справа – мудрость и ум, слева – сила и воплощенная красота. Только я был каким-то неполноценным здесь. Мало того, что ?рыбьи мозги?, так еще и фехтовать учиться и учиться…Моя подруга стала произносить слова гораздо четче, в интонации ее появились ноты претензии на взросление. Мне было забавно наблюдать это – она еще многого о нас с Лукой не знала, но это ее девичье смущение ясно выдавало ее надежду на хоть какую-нибудь романтику с сыном Гермеса. Я знал, что это вовсе не та любовь, о которой пишут книги, поэтому не волновался за нее. Симпатия. Возбуждение. Да мало ли что преследует девушек-подростков? Наше занятие прервалось. К Аннабет подбежал белокурый высокий парень (слишком уж похожий на нее саму), и на древнегреческом что-то спросил у сестры. Я бы смог разобрать, но говорил он слишком быстро, будто хотел упрятать смысл сказанного. Честно говоря, я не обиделся, - то, что творилось в домике Афины, волновало меня в последнюю очередь.Когда Чейз отвлеклась на брата, Лука положил руку на мое бедро и пробежался по нему пальцами вниз, до коленной чашечки. Я посмотрел на него – Кастеллан упорно глядел на изумрудно-зеленую траву, но его довольная кошачья улыбка сдавала его со всеми потрохами. Я накрыл его ладонь своей, а он вырвался и нырнул пальцами под футболку. Его удовольствием было щекотать меня в те моменты, когда я просто не мог сделать чего-то. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать смех. Он все-таки посмотрел на меня – дерзко, вызывающе, как всегда. Он будто спрашивал: ?Ну что, нравится молчать??.Руки Луки оказались на его собственных коленях так быстро, что я не успел даже этого заметить. Аннабет обернулась, извинилась перед нами и продолжила урок.Кастеллан все еще улыбался, заглядывая в тетрадь через мое плечо. Он упорно продолжал ходить по лезвию. Будто ему специальную лагерную премию дадут, если он облапает меня в присутствии множества людей, но этого никто не заметит.