Лирическое отступление "Покровительница с маской эгоизма" (1/1)

***- А я тоже возьму себе в привычку не отвечать, когда меня о чём-то спрашивают! Я не могу понять...о какой мисс Сартер идёт речь?! Что вы там думаете, Ноул?! -Лидия ударила меня по щеке, чем заставила очнуться.- Я не знаю, о чём вы...я думаю о смерти той Бернадетт...сестры Роя Клинза.- Так вы всё-таки убили? Что и следовало ожидать! Но мои мысли сейчас намного важнее ваших...я знаю только одну мисс Сартер. Знаю только одну мисс...и мне просто необходимо проверить мою догадку...вы, так поняла, помогать мне не собираетесь!Разговора заказчицы и Роя уже не было. Они ушли несколько минут назад.Лидия направилась за ними, странно пригинаясь, будто боясь занозить свою спину...-Я не знаю...голос показался мне знакомым...жаль, что я не сумела разглядеть её! Жаль, что я увидела только ядовито красный плащ...- Ядовито красный плащ...ядовито-красная кровь....-сказал я, пробираясь за мисс Мид. Как-то автоматически. Машинально. Мне не хотелось идти за ней. Мне не хотелось...встречаться со своей виной.- Кровь? Она никогда никого не убивала...разве что обещала убить....меня за мои истерики и постоянные срывы. Меня за попытку суицида в двенадцать. Меня за то, что я хочу больше внимания от родителей и забываю, что им нужно зарабатывать. Они зарабатывали моей душой...они зарабатывали своей душой. Они зарабатывали той дрянью, что смели называть искусством!***Мари Ровена Сартер.Я познакомилась с ней в одиннадцать. Я познакомилась с ней, когда рыдала на улице после очередной ссоры с моими родителями.Она тогда отлупила меня за то, что я рыдаю, уткнувшись в капот её не припаркованной машины. Она подняла меня за шкирку и насмешливо спросила:-Где ходят твои родители, будущая нарушительница закона?!-Они ходят в своих делах....- Вот я прерву их дела! Скажу, что их дочь безответственна и груба со старшими! Как ты думаешь, приятно им будет узнать об этом, дорогуша?- Я думаю...что моим родителям будет всё равно. Они ругают только тогда, когда я порчу произведения искусства. Разумеется, если ваша старенькая кляча - это шедевр...шедевр Мидов....шедевр, который не имеет равный во всём мире...шедевр семьи Мид... -я помню, что мои плечи затряслись, заходили.. Помню, что слёзы, текшие до сих пор маленькими струйками, забили водопадом.- Что из тебя выйдет? Одиннадцать -истерика. Восемнадцать -ты кончаешь с собой от несчастной любви...-насмешливо продолжала незнакомка.- Я никогда никого не буду любить! И меня никто никогда...- Тсс! Я всё поняла...ты хочешь покончить с собой уже сейчас?Такой неожиданный вопрос озадачил меня. Я сразу же перестала плакать.- Ты хочешь или нет? Отвечай? -прищурилась она.Тогда у Мари были длинные шоколадные волосы. Волосы, которые она состригла и покрасила в пепельно-бело-розовый. Она желала походить на певицу Пинк.- Наверное. Но мне ведь всего одиннадцать. Я не думала об этом. Я ещё не взрослая! -я попыталась вырваться из её, с виду хрупких...рук. Они были наполнены какой-то неженской давящей силой. Такие бледные ручки с выступающими лиловыми венами...- Я задумалась о самоубийстве, когда мне было пять. Эти мысли помогли мне. Своеобразно помогли. Они заставили меня вспомнить фразу Ницше..."Всё, что не убивает, делает тебя сильней". Это сказал любимый философ одного тирана.*Я когда-то спросила:-Мари? И ты предпочла сделаться сильнее?На что она горько ответила:-Где ты видишь мою силу? Только машины могу быть сильными по-настоящему. Человек...человек не может без слабостей. Человек не может ни плакать. Так же как курильщик не может полностью бросить. Я выбрала жизнь, это да...я выбрала жизнь, чтобы покапризничать. Казаться сильнее, быть живой, когда многие на моём месте умирают, ломаются... - это мой каприз. Моя своеобразная слабость. Моя зависть к людям, что терпеливо лежат в больнице с неизлечимой болезнью. Они ведь сильнее меня. Это моя белая, жуткая зависть...самый страшный каприз за всю мою жизнь.Тогда Мари откровенничала со мной без всяких масок. Тогда она смотрела мне прямо в глаза, хотя была намного старше.-«Лишь на довольных – недовольных,Делился мир наш до сих пор!» Люди не делятся на старых и молодых.Так она говорила...Мари стала для меня лекарством, с её тёмно-синими глазами и волосами шоколадного оттенка. Она всегда приходила мне на помощь, она заменила мне весь мир.Никогда у меня не было более близкого человека, чем Мари Ровена Сартер.Она говорила, что есть только одно искусство -искусство жить "со стороны наблюдателя". Искусство смеяться над собой и другими механическим смехом. Искусство никого и ничего не принимать всерьёз.-Жизнь - это поистине увлекательная игрушка...многие умирают, потому что игрушка оказалась не такой ровной. Многие пытаются привнести в игрушку что-то своё. А мы в этой игрушке -детальки. Детальки должны работать вместе. Но по отдельности каждая деталька отрицает это дурацкий механизм. Работает правило Гегеля...закон отрицания отрицания. Вечная вещь.Мари всегда укрывала меня в гараж. Я не спрашивала, имеет ли она семью. Я не спрашивала, где она живёт.Я не думала даже, что у этой девушки может быть что-то неправильно.Она считала себя самой богатой девушкой на свете. Она ,со своими худыми плечами и моложавым лицом, имела опыт и знания во многих областях.- Почему я не работаю? Почему не пытаюсь пригодиться другим? Почему не хочу работать на чужое мнение? Почему не хочу подлизываться, рисковать своей жизнью, любить всех подряд и улыбаться на своё чертовски плохое настроение? Даже не знаю...нужно серьёзно над этим подумать...давай думать вместе? А?И мне всегда было нечего ответить. А она закатывалась смехом. Таким писклявым смехом, что мне казался лучшей музыкой на свете.Маме с папой в последнее время было безразлично, с кем я общаюсь и как живу, во сколько прихожу домой и делаю ли уроки.Помню, что директор из школы приходил множество раз. Помню, часто он не заставал родителей дома. Встал вопрос о моём отчислении.- Знаешь, я хочу быть такой, как ты...-однажды я сказала это "самой лучшей наставнице на свете", как я её называла.- Не советую пробовать. Сломаешься...я перестала быть слабохарактерной дурой значительно раньше тебя.-Не обзывай меня так!-Многих обижает правда...ещё ты никогда не будешь такой, как другие....После этого разговора я сбежала от неё. Меня сильно покоробила её так называемая "правда". Она сказала мне, что я не способна жить, как она. Она сказала, что я -несчастная истеричка, которая боится собственной тени!Может, не сказала, а просто имела ввиду?После этого мои истерики стали сильнее. Моё желание быть любимой собственной семьёй возросло настолько, что я не могла этого переносить. Мне казалось, что всё вокруг создано для того, чтобы погубить меня.Из школы меня отчислили. Выгнали, как шавку.Подруг у меня там, собственно, и не было...без разницы. Многих лиц я уже не помню.Моя подушка утром была мокрой от слёз и постоянной полутьмы, что была у нас дома. Я не верила, что в наш дом может проникать свет.Запах масляных красок, запах свежих и несвежих холстов, запах клея, запах странной травы...Наш дом был своеобразным парфюмерным магазином.Заколоченные окна и железная кровать с худым матрасом. Вот весь мой маленький мир.Я старалась исполнять поручений родителей, которые они иногда мне давали. Но эти сладкие минуты выпадали крайне редко.Я была готова убирать всю эту пыль, крайне вредную для моих глаз.Тогда мои глаза не были покрыты синей маской. Тогда было гораздо сложнее.Я пыталась как-то сделать из себя любимую и прелестную, послушную дочь. Я старалась загладить свою вину насчёт школы.Родители же делали вид, что меня в их жизни не существовало. Извещение о моём исключении они проигнорировали, выбросив в мусорку, не распечатывая.Я выходила на улицу, но не видела кругом ничего, кроме зелени...Мы жили на окраине города.Говорят, что небо красиво...говорят, что звёзды красиво.Я не смотрела на небо. Мне тогда казалось, что всё прекрасное имеет конец. Мне тогда казалось, что красивое легче стереть из своей жизни, чем страшные, уродливые образы, терзавшие меня в последнее время. Мне тогда казалось, что жить уже поздно. Что меня лишили базы...Я бы обменяла это равнодушие, это странное молчание родителей на всевозможные ругательства! Я бы обменяла всё это на порку...Лишь бы на меня обратили внимание. Лишь бы не молчали, как будто я -пустое место.Мысли насчёт самоубийства...какая-нибудь оригинальная смерть. Вот, что мне было нужно! Тогда все новости, забыв про хорошее настроение, разгласят про меня. Они меня даже не осудят. Не скажут, что так делать не надо. Они просто будут показывать моё мёртвое, знаменитое тело...они будут рисовать моей рукой автографы. Они будут гордиться тем, что сняли свой потрясающий ролик и получили кучу денег.Я долго думала, какую смерть бы мне выбрать.Может, лучше было бы вернуться к Мари? Нет. Не хочу возвращаться, поджав хвост...я не достойна жизни. А она достойна.Я недовольна жизнью. Она старается быть довольной.Я никогда не стану такой, как Мари.Я сотру всё хорошее, что было во мне когда-то...я стану самой плохой дочерью и школьницей на свете. Зато мои папа и мама будут обо мне говорить. Пусть немного. Мне хватит и одного слова.Я долго думала: утопиться? выброситься в окно?(неудачный вариант - у нас одноэтажный дом), вскрыть вены?Отравиться...отравиться краской. Вот моё решение. Я умру, не оставив никакой записки. Но зато все поймут, кого я обвиняю. По способу моего самоубийства.Всё решено. Мама утром куда-то уходит, а дома остаётся один папа. Днём он обедает (не знаю чем -в холодильнике у нас всегда было шампанское, бутерброды с протухшей рыбой...больше ничего. когда бутерброды заканчивались, то их сменяли новые)Краски оставались без присмотра ровно на пятнадцать минут. За это время украсть одно ведро и выпить смертельную дозу -не стоило труда..Ясно помню этот вечер. Я намечала, в какой позе буду лежать, когда начну пить краску. Кто знает, как меня угораздит упасть, если я не продумаю всё заранее?Я взяла маленький мелок и нарисовала на полу круг.Рисовала, подобно обезьяне, что дали в лапы мел...Моя комната машинально запиралась родителями снаружи. Единственный знак внимания с их стороны.Мне было уже всё без разницы. Я скоро умру.- Думаешь, это хороший шанс уйти с поднятой головой и отомстить? Это не месть. Совсем не месть. Это детские шалости, которые служат плохой маской оправдания...Я думала, что не узнаю. Шоколадные волосы, проницательные глубокие глаза, светлые джинсы, блузоны-разлетайки...Свободный стиль. Всё это было в прошлом.Стрижка...короткая стрижка, что сразу вызвала у меня отвращение.Она говорила, что хочет сделать такую стрижку. Очень много и долго. Она говорила: "единственный мой враг -волосы..."Я пыталась разглядеть в ней прежнюю Мари снова и снова. Прежние черты лица, которые стёрлись...вместо нормальных глаз -узкие щёлки. Волосы были похожи на бело-розовый, напудренный, напомаженный всеми фальшивыми, плохими красками мира.Огромные серёжки...когда она говорила, что ненавидит украшения.Что стало с её розово-оливковой кожей?Она превратилась в бледный грим.А лицо?Оно было маской со впалыми щеками и неведомой мне, ехидной усмешкой.Я пыталась распознать что-то прежнее. Я пыталась увидеть в ней мою помощницу. Я пыталась подавить это чувство отвращения и страха перед той, что я когда-то считала своей подругой.Мел выпал из моих рук. Я стояла в глубоком оцепенении и смотрела в сторону окна.Что-то всё-таки оставалось в её голосе. Ведь как-то я определила, что это -Мари.Что-то ёкнуло в моей голове, когда она говорила про "шалости".Прежние мотивы, прежняя интонация...Только где всё остальное?- Я предупреждала тебя, что когда-нибудь захочу измениться. Это лишь первый шаг. Мой ответственный шаг...- Что...ты с собой...сделала?- Мне идёт, не так ли? Вижу, что тебе не нравится. Это меня не огорчает. Девочке, что решила покончить с собой сразу после своего двенадцатого День Рождения, не могут быть понятны нормальные вещи, что происходят с вменяемыми людьми...-она особо подчеркнула слово "вменяемые". Она всегда знала, что это слово не может относиться к ней. К кому угодно, только ни к Мари Сартер.-Я решила поэкспериментировать. Никто не может запрещать человеку вытворять со своей оболочкой то, что ему хочется. Я решила сделать тебе подарок.- Поэтому залезла ко мне в одиннадцать часов вечера. - Это было скорее уточнение, чем вопрос.- Ты осуждаешь меня?-Я не могу осуждать Мари, которую не знаю. А той Мари, что я знала...уже нет. Я правильно поняла?- Истина. Впрочем, кое-что от меня прежней ещё осталось. Скоро и это пройдёт. Я хочу, чтобы ты научилась легче привыкать к новым людям и новой обстановке. Исчезнуть с лица земли- проще простого...труднее врасти с корнями, труднее облететь всю землю, подобно перекати-полю...просто не увидеть ничего нового. Проще жить старым. Проще уйти самым обыденным способом.- Самым...обыденным?- Твоя мать много раз пыталась покончить с собой таким способом. И не спрашивай, откуда я знаю.- Если честно, мне вообще не хочется у тебя ничего спрашивать. Оставь меня в покое, Мари...- Я тебя надоела. Ну ничего. Не беда. Все люди уже надоели друг другу. Ничего. Главное для меня сейчас не твоё отношение к новой Мари....главное, чтобы ты бросила свои детские шалости...завтра мы поговорим с тобой о твоём будущем. Я просижу с тобой всю ночь, чтобы ты не смела заниматься своими пустяками.-Я не хочу, чтобы ты находилась в моей комнате, Мари...-Я отучу тебя высказывать всё, что думаешь. Я буду спать на коврике возле окна. Я накроюсь с головой, чтобы ты меня не видела. Я буду говорить, как старая Мари. Я буду молчать, если ты пожелаешь...-А почему бы тебе просто не уйти?- Слишком ты мала, чтобы тебя все оставили в покое. Слишком мало ты общалась с людьми, чтобы гнать их от себя. Слишком мало изведала. Поверь, ты думаешь, что твоя жизнь на данный момент-самая плохая. Я покажу такое будущее, что заставит тебя изменить мнение раз и навсегда!- Зачем? -устало спросила я.- Ради эксперимента. Вся наша жизнь-это сплошной эксперимент...вы сами мне не очень интересны, мисс Лидия Мид с вашим нытьём и больными фантазиями. Но вот если совместить вас с окружающей средой...Она решила сделать из мира эксперимент. Из моего мира свой эксперимент. Вот так и получается.Мари действительно провела у меня всю ночь...И со следующего утра я стала жить не сама.Я стала жить по воле её волшебной палочки - голоса, скрипа её новой мини-юбки, бряцаньем сотен браслетов на её руке. Стала жить по поле её лица, которое с каждым разом принимало тысячу выражений.Я стала жить, как она хотела...Я не покончила с собой. Я говорила с ней всё утро, если это можно было назвать разговором.Я кивала и смотрела в окно с такой тоской, которая щемила моё сердце!Она говорила, что покроет меня панцирем. Она говорила, что пройдёт со мной всю жизнь по скользкой ниточке, подобно эквилибристу. Она говорила, что будет встречаться мне на каждом шагу.Она то повышала, то понижала голос...эти звуки сливались с птичьим пением на улице...всё вместе рождала что-то, подобное визжащей дрели.Мари опротивела мне со временем. Я сто раз на дню говорила ей об этом.А она -смеялась и показывала на меня пальцем. Она предугадывала каждый мой шаг, каждое слово...Она была со мной каждый день, каждый час, выполняя данное мне обещание.Родителям было по-прежнему всё равно, где я и с кем провожу время. Они по-прежнему запирали меня вечером. Они по-прежнему монотонно ругались по поводу искусства.Они по-прежнему считали меня их роковой ошибкой.Я? Я стала одеваться, как советовала мне Мари. Я стала одеваться, "как все девушки в моём возрасте." Я постригла чёлку, я стала миловидной особой лет семнадцати.Мари всегда жужжала в моём ухе...когда я выбирала одежду, когда не красилась по вечерам, когда спала с открытым окном.Её помощь приходила ко мне, когда была совершенно не нужна.Мари стала аппендиксом в организме моей жизни.Она была мне противна. С её холодной и расчётливой маской и фальшивой улыбкой, которые были атрибутами её власти надо мной.Она учила меня отвечать дерзко и холодно, не придавать трагедиям особого значения, терпеть родителей и не мечтать о великом. Она учила меня "экспериментировать над собой". Она сделала меня предметом моего эксперимента.Я уже не считала жизнь противной, мерзкой штукой, из которой мановением руки можно стереть всё красивое и оставить дурное.Но также я не считала её самой прекрасной штукой на земле.Я любила жизнь? Я ненавидела жизнь?С появлением Новой Мари это деление исчезла. Её прежняя характеристика "доволен -недоволен", испарилась...как испарилась прежняя Мари.Я шла по улицам и улыбалась.Мари навязал мне свою любимую музыку.Долорес Ориордиан.Певица, что недавно была мне ненавистна.Теперь же я относилась ко всему со спокойным равнодушием. Вся моя прежняя жизнь, все мечты, попытка покончить с собой...всё казалось таким странным, смешным и далёким от меня.Я меняла свою походку, меняла голос, меняла привычки. Маленькие эксперименты, которые влияли очень мало на всю жизнь в целом.Мари появлялась и исчезала.Она действительно была своеобразным наркотиком. Сначала -эйфория. Потом - разочарование. Острое разочарование.Она разрушала меня изнутри. Рушила всё, что я когда-то считала настоящим. Она сделала жизнь простой игрушкой, в которой есть эксперимент и экспериментатор.Она была ужасна. Я вся тряслась, дрожала внутри, когда чувствовала, что должна задать ей какой-нибудь вопрос. Мне так хотелось закричать: "Отстань!!! Уйди! Ты не должна так делать! Это гнусно, мерзко, неправильно!" - но я заставляла себя проглотить свои эмоции и задать вопрос дрожащим, приглушённым голосом. Наркотик не отстанет от тебя без чужой помощи, как бы ты не просил. Да, она была ужасная, отвратительная девушка. Она, сначала приворожив меня, отталкивала с огромной, нечеловеческой силой....но в то же время я чувствовала, что не могу без неё. Без её советов, указаний, саркастических замечаний по воду моего слабого, девчоночьего характера. Я не могла не слушать её. Не могла воспротивиться этим ледяным глазам и голосу, который выворачивал меня наизнанку...Не могла.Когда она уходила без советов и напутствий на будущее, начиналась ломка. Я не знала, что мне делать и как жить.Она учила меня улыбаться. Ходить по улицам, отбивать "свой ритм" жизни, смотреть на прохожих, как на знакомых...Я улыбалась. Я следовала её указаниям, делая вид, что совершенно счастлива в этой жизни, которая на менялась. Я не устроилась на работу. Я ничего не умела и "висела на шее" у родителей, брала деньги на все эти дурацкие вязаные кофточки и бежевые юбочки то у Мари, то из кармана у Мидов...Я не могла больше называть их "мамой" и "папой". Всё казалось слишком смешным и нелепым. Сама того не желая, я превратилась в такую же "насмешницу над жизнью", которой была Мари Сартер. Страшно было только подумать, что она могла сделать за несколько лет...Страшно было подумать, что я пойду за ней.Но делать было нестрашно. Как-то всё становилось привычным. Все походы в магазины, все её насмешки и нарекания давно стали обыденным пятном. Таким привычным, что даже стирать это пятно во имя перемен не особенно хотелось.Накануне того дня, когда моя жизнь переменилась, я пришла домой. Накануне этого дня я вновь пошла в свою комнату. Я смотрела на мир через окно и улыбалась, когда видела там то же самое, что было вчера. Мне ужасно не хотелось перемен.Мне хотелось жить и ждать, когда судьба сама преподнесёт мне сюрприз в виде очередного эксперимента.- Наш дом нужно будет продать...обязательно, обязательно продать! - голос Леди Мид прервал мои размышления и заставил меня поморщиться. Но скоро гримаса вечной улыбки возникла у меня на губах снова.- Истеричка! Замолчи, замолчи! Зачем нам продавать дом?! Что за бумаги пришли по почте? Какого...ты скрываешь их от меня? Мы же договорились, что не будет никаких секретов за моей спиной!- Они нашли нас....Грегори нашёл нас...он нашёл...меня...-за дверью всхлипнули. - Я не смогу, Артур, я не выдержу его очередного натиска...он обвиняет меня в воровстве...но я же ничего не делала! Я всю жизнь свою занималась только честным трудом...я любила искусство создавать...я никогда...ни у кого не крала! Ты понимаешь меня?Я закрыла глаза и живо представила эту картину: "Лидия Мид, такая ничтожная, с заплаканными глазами, с потёкшей синей тушью, бледная, дрожащая...она стоит перед мистером Мидом на коленях и умоляет его о прощении...а мистер Мид, грозный, с перекосившимся от гнева лицом...он ненавидит всех и вся, кроме акварели, пастели, масла...он женился на Леди Мид по залёту...он стал самым великим и потрясающим по его собственному мнению. Он живёт и за собственной гордыней не видит, какое ничтожество из себя представляет..."Один вопрос: А кто такой Грегори? -заставил меня вслушаться в их очередную беседу, в котором (а кто спорит?) не было даже напоминания обо мне.- Значит, ты лгала мне, когда говорила, что этот стервятник давно мёртв!- Такие, как он не умирают легко...я погорячилась, когда....ох, я даже не думала, что лгала! Я обманулась сама...а теперь этот паршивый праведник хочет нам отомстить!- Тебе отомстить, милочка....не я бросал его несколько лет назад во имя "отца твоего будущего ребёнка"...ребёнка, который был не нужен ни мне, ни тебе! Мы были отличными коллегами, ты встречалась с этим негодяем Грегори (тогда он негодяем ещё не был), нравилась всем, абсолютно всем сотрудникам "своей добротой и чистосердечностью"! Мы с тобой дружили....а кто-то взял и испортил нашу дружбу!-Если честно, мы были оба виноваты!- Я виноват лишь в том, что оказался у тебя на пути...- На пути пьяной женщины пьяному одержимому идиоту было легко оказаться -фыркнула Леди Мид.- поднимайся с колен,недотёпа! (Всё оказалось так, как я предполагала -мои губы растянулись в улыбке ещё шире)Трусиха несчастная! Всех обвиняешь, только не себя! Я терпеть тебя не могу...я терплю тебя только ради искусства!-Всем и так известно,что у нас "брак по искусству!"-плакала Леди.- В последнее время ты начала об этом забывать, Элизабет! - ответил мистер. Раздался хлопок. Похоже, он всё-таки съездил ей по щеке.- Прости...меня....- она икала, проглатывая слёзы. - Умоляю...давай продадим дом и уедем отсюда...он не поедет за мной. Он не будет искать долго.- Мы не знаем, как серьёзно настроен этот мерзавец! Он может рыскать, подобно волку! Странно, что он помнит до сих пор...эту обиду...у него же есть жена и дети...кажется, двое. Мальчик и девочка, так?- Это не его дети. Они рождены вне брака. Они рождены вне брака...жена его сама писала мне об этом и просила никому не говорить. Дети рождались впоследствии её "похождений налево". Справку о бесплодии Грегори она давно скрыла от его глаз!- Это не объясняет, зачем ему вдруг понадобилась ты со своими посредственными шедеврами?! - мистер шагал так шумно, что старые половицы хрипели и стонали под его ногами.- Он обвинил меня в плагиате и неуплате налогов! Он говорит, что связался с какой-то организацией, что убивает неплательщиков! Я боюсь его...боюсь, как никого на свете! Он способен на многое...он ненавидит меня....- Успокойся. -Строгим и решительным тоном оборвал мистер свою жену- мямлю. - Мы обязательно найдём выход....творчество не пострадает. Шедевры Мидов никогда не сгорят даже в адском пламени! - торжественно и пафосно объявил мистер, скрывая этим свою боязнь перед неизбежным.Послышался сдавленный шёпот Леди.-У меня из кармана пальто пропали почти все деньги...я знаю даже, кто их может прятать...-В нашем доме появился воришка?!- В нашем доме поселилась ошибка...семнадцать лет назад....- я навострила уши. Они говорили обо мне.-Не может быть! - послышался раскат хриплого смеха. - Я не верю, что ты помнишь о возрасте нашей маленькой ошибочки!- Эта "маленькая ошибочка" сделалась роковой....я лишь хочу тебе об этом напомнить...о, мне кажется, она знает гораздо больше, чем мы. Я давно украдкой слежу за ней. Я думаю, что она хочет убить нас. Да, да! Возможно, она договорилась с Грегори. От неё, и только от неё у нас в семье могут быть несчастья! Ты прав...не нужно было тогда этого делать...не нужно было мне допиваться до чёртиков. Я создала проблемы нам обоим. А так было хорошо, так свободно! А может быть....-голос стал ещё тише. - Может быть, Грегори -её отец?!Я хихикнула про себя. Отец?! Только Леди Мид могла прийти в голову эта замечательная чушь...Дальше послышалась скучная беседа, которая состояла из выяснений, поисков виновного в моём появлении и существовании, в моём воспитании...Они говорили обо мне, как о вещи, которую никогда не стоило покупать. В детстве меня бы это ужасно покоробило, но сейчас мне было всё равно. Мне было смешно и жалко этих двух людей, которые жертвовали всем человеческим ради призрачной музы.- Я вот сейчас выгоню её из дома! Плевать, кто её настоящий отец и кто по-настоящему ошибся! - его громкие, настойчивые шаги слились с дрожащим от волнения голосом.Я внезапно проснулась и отбросила все лишние мысли. Я вскочила, подбежала к окну и раскрыла его настежь, не понимая, что я вообще делаю. Мои руки шли вперёд разума.Ключ повернулся в замке...мистер шёл ко мне, полный гнева и решительности. Они решили свалить на меня все их ошибки. Кто бы в этом сомневался?! Мари не раз говорила мне, что мои родители сделают меня виновной в судебном заседании. Мари так же говорила, что мои родители -не такие уж плохие звери.- Ну хорошо же...если вы решили избавиться от меня....я замету ваши следы....я убегу сама...мне больше нечего здесь делать! -мысль о свободе, мысль о различных экспериментах...мысль о независимости.-Я не буду ничего просить. Я не буду никому принадлежать...я буду руководить собой и своими экспериментами...Я выпрыгнула в окно и побежала вперёд...вечерний втер поднимал пыль и обильной кучей бросал её мне в глаза.Я не оглядывалась...я вступила в соревнование с самой собой. Радость победы, радость, известная только мне одной...Я лечу.Мари не одобрила моего поступка. Мари пошла к Мистеру и Леди извиниться за моё поведение.Целую ночь я шла по улицам города, смотрела на своё отражение в витринах, натыкалась на чужих, абсолютно неизвестных мне людей. Я брела вдоль разных улиц, но, как на зло, всё не сбивалась с пути. Всё время передо мной стоял мой дом, такой неприступный, с громадными стенами и приглушённым светом пахучих лампочек.Свет из окон магазинов слепил меня...тёплый, невыносимый ветер, подхватывал пыль и бросал её на меня. Я кружилась в облаке пыли.Запах духов, вид разнаряженных девиц...фонари, тротуары, с размазанной краской...Беззвёздное небо и странное пение алкоголиков, просящих на очередную бутылку...О, я готова была полюбить свой город Анагли. Анагли-Сити. Это название как нельзя точно подходило к нему.Запах алкоголя, палёного и дорогого, смешался с духами разных сортов...уже больше на пути попадались пьяные девицы в растрёпанных нарядах и с напомаженными лицами. Кто-то кашлял, кто-то плевался...Обычные люди в обычном городе в обычный вечер.Жуткий трезвон сирены, руготня шофёров...Из жилых домов иногда проливалась вода прямо на голову прохожим...старые деревья с истрепавшимися листьями...Да. Это была та самая свобода, которой я долго добивалась. Меня кружила она и уже не побуждала к полётам. Она заставляла меня ползти под её каблуком.Страх быть одной в чужом муравейнике? Этого не могло быть...я всю жизнь была одна. Может, выбравшись из маленького уродства, я так боялась большого уродливого полотна жизни? Нет. Ничего. Я уже привыкла к тому, что отношусь равнодушно ко всем явлениям. Пусть эта прогулка станет очередным экспериментом.- Что ты собираешься сделать с нашей дочерью?! - меня оглушил мужской голос...видимо, в доме, мимо которого я проходила, ссорились. Как это обычно и скучно. Меня бы поразил тот факт, если бы все люди жили в мире.- Я хочу, чтобы она не лезла в книги! Я хочу, чтобы она отучилась мечтать! Мечты всё равно никогда не сбываются! Я не хочу, не хочу, чтобы она была так далека от нашей реальности!Послышалась мелодия....странная, пугающая мелодия, что заглушила звуки ссоры...Старичок, сгорбившийся в виде заглавной буквы D. Он играл прямо возле пыльной дороги, по которой, с гулом и высунувшимися любопытными головами проносились машины, выбрасывая на прохожих бензин. Скрипка играла заунывно, каждый раз говоря на разном языке одной и той же мелодии. Я остановилось. Что-то внутри меня сжалось, задрожало...мне захотелось ударить этого старичка его же скрипкой, как следует. Вовсе не потому, что старый музыкант играл плохо. Нет...он играл слишком хорошо. Он затронул каждую струнку в той душе, что я не хотела бы шевелить.- Брошка за то, что вы уйдёте в другое место...-фамильная брошь, что я стянула у матери, скользнула в его раскрытую, морщинистую ладонь. Она что-то забубнил, расплакался, стал хватать меня за руки...но я вырвалась и побежала прочь, отдавая свои эмоции ветру. Я бежала, и становилось легче. Опять приятное чувство охватило меня....я вновь летела, позабыв про всё, что со мной происходило. Не обращая внимания на гневные крики прохожих" Ты куда несёшься, стерва?!" Не обращая внимания на то, что я буквально сбивала прохожих с ног...я летела, глядя только вперёд. Чтобы провести эксперимент над экспериментом. Попробовать убежать от своей души -разве это не здорово?...Я не помню, где ночевала....Я помню, что на следующий день было солнечно, алкоголики куда-то исчезли со ступеней магазинов, а скрипки и ссоры больше не слышались.Есть утренняя свобода, а есть вечерняя, что так похожа на рабство. Я с изумлением усвоила этот урок.Зачем мне вновь понадобилось шагать по Центральной улице к моему дому? С широкой улыбкой, напевая очередную песню Долорес Ориордиан? Наверняка, чтобы посмеяться над извинением Мари. Я шла, вся чистенькая, нетронутая куколка...я улыбалась самой себе. Я видела изумлённых жителей домов, выходивших ко мне навстречу. Я оглядывалась на них, кивала головой...а моя улыбка становилась шире и шире...Я помню одну женщину средних лет. Её изумлённое лицо, её широко раскрытые глаза...светлые волосы...она так смотрела на меня...как на чудо природы, как на что-то необычное. Может быть, в её мире я и правда была чем-то сверх естественным? Я повернулась к ней, остановилась, улыбнулась, подмигнула зачем-то и продолжила идти дальше.Весь мир тогда сиял в лучах утреннего солнца. Я шла вперёд и смотрела на людей, изучая их реакцию.- Наверное, ничего не могло измениться... -пробормотала я и с тяжёлым отчего-то сердцем подошла к месту, где должно было быть моё старое обиталище. Я планировала попрощаться с моей старой жизнью раз и навсегда и сжечь мосты за собой. Я планировала сказать Мари, что больше не нуждаюсь в её помощи, что теперь буду жить самостоятельно, не завися ни от кого. Не завися от всяческих экспериментов, кроме своих, разумеется.- Лидия...случилось несчастье...-сказала Мари и развела руками. - Хотя, может быть, ты не будешь так переживать об их потере. Я нашла их тела, когда пришла извиняться. Твой дом снесли...всё в руинах,дорогая...теперь, ты действительно можешь выбирать себе жизнь по вкусу. Теперь ты абсолютно свободна! -горько и наигранно произнесла Мари и обняла меня своими руками, которые могли становиться сильными и невесомыми. В этом случае меня словно обнимало перьевое одеяло.Я не могла ничего ответить ей. Я оглядывала изуродованные тела Мистера и Леди. Изрезанные, страшные лица с остекленевшими, налившимися кровью, глазами...полно ушибов и ссадин...они лежали на том, что осталось от моего маленького детского ада. Пыль от штукатурки, разлитые краски, сломанные кисти, разорванная одежда, исцарапанные тела...Кровь, которая смешалась с обрывками старых обоев.- Дом был снесён из-за неуплаты долгов...ты же знала про огромные долги своих родителей, верно? - она заглянула мне в глаза.- Когда ты пришла? В котором часу, Мари? -тихим, сдавленным шёпотом спросила я.- Час назад. Я сидела здесь и ждала тебя. Я знала, что ты придёшь.-Ты всё знаешь, Мари?- Я так же знала, что ты будешь так разговаривать со мной...о, это ужасное, страшное событие! -она заломила руки. Она пыталась выдавить из себя слёзы, но не смогла. - Я не думала, что из-за налогов могут убить! Не думала, что в нашем городе примут закон об истреблении неплательщиков! Теперь везде -одни руины....документы, деньги, картины...всё забрали налоговые инспекторы! Всё забрали, забрали, Лидия! Что же теперь ты будешь делать?- то же, что и собиралась...- я бросила хмурый взгляд на Мари. Какое странное событие. Возможно, к этому и шли все мои предыдущие эксперименты. Подслушивание их разговора, побег из дома...кто знает, может быть, побег спас мою жизнь? Моему телу было суждено лежать здесь. Если мой отец в порыве гнева не убил бы меня гораздо раньше. Грегори всё-таки их нашёл. Переехать они не успели. Вот и подумай: чья здесь ошибка? Грегори предупреждал, что связался с налоговой. Он обвинял Леди и Мистера в воровстве идей. Кто знает: когда их убили? Может быть вчера вечером, когда я познавала все красоты нашего города? Может быть,сегодня утром, когда я обходила всю нашу улицу и улыбалась различным незнакомцам? Какая странная игра- эта жизнь...какая борьба...но за что боролся мститель Грегори? Зачем было убивать за измену, которой Леди одарила его семнадцать лет назад? Множество вопросов и любопытства породила у меня эта противная картина двух искалеченных тел. Страха перед неизвестностью у меня не было. Я придумаю, что мне делать дальше. Во мне загорелась безумная идея насчёт моей будущей работы, что станет своеобразным экспериментом. Я буду работать и гадать над этой странной смертью...никогда ещё чувство такого мерзкого, радостного, злобного волнения не поднималось во мне.-А что ты собираешься делать? -её голос стал гораздо жёстче. - И почему на твоих глазах не видно ни слезинки? Это же твои родители!-Всё, что ни делается - к лучшему...-я улыбнулась туманно. - Мне пора за работу...я знаю, куда мне пойти. Без тебя пойти. -Я особенно выделила словосочетание "без тебя".-Ты хочешь жить самостоятельно? Выбирать ту дорогу, которую подскажет...твоё хрупкое сердечко?- Как точно сказано, Мари...-мои глаза сузились. Мне захотелось отсюда уйти, чтобы не видеть больше этого кровавого пейзажа, то резал глаза и пытался подкрасться с ножом к сердцу. Жалеть этих людей мне ужасно не хотелось.-Ты не сможешь меня отпустить, Лидия...ты не сможешь отпустить тот образ жизни с вечной улыбкой и саркастическими замечаниями. "Я" буду жить в тебе. Ты уже почти такая же, как я. Закон Фейербаха сработал. Поздравляю себя с этим...-я не поняла её последних заумных слов. В них на один лишь миг промелькнула прежняя Мари, а потом растаяла...рассеялась, словно дым. - Ты стала мной. Почти что мной...ещё не хватает бледного лица и почти невидных глаз. Иди своей дорогой, но помни, что ты не сможешь меня отпустить...- она отвернулась и попыталась изобразить трясущиеся плечи, попыталась прибавить своему образу что-то трагическое...но я знала, что вместо слёз на её губах застыла гримаса великого блаженства. Она знала, что взяла меня у Мистера и Леди взаймы. И похоже, не собиралась возвращать.- Прощай, Мари...- я пошла прочь с тяжёлыми и нудными мыслями, что лезли ко мне в голову. Я представляла снова и снова тела моих родителей, странный разговор накануне, последнюю фразу моей "подруги"...Грегори. Это имя не давало мне покоя. Как будто бы я знала, что скрывает этот набор букв!Я шла вперёд и старалась выбросить всё из головы. Я и Мари - похожи?! Об этом мне было мерзко даже думать, хотя в глубине души я признавала её правоту.Я не позволю Мари вмешиваться в мою жизнь. Хватит. Я должна найти убежище от своей эгоистичной покровительницы....Я подошла к какому-то старому зданию, и слёзы почему-то вырвались из меня. Как дура, стояла на ступеньках этого самого здания и рыдала, рыдала без причины!Оттого ли, что я впервые в своей маленькой жизни видела смерть людей? Может быть, какая-то, незримая и колеблющаяся связь с родителями у меня была?! Может быть, Мари, появившаяся из неоткуда, испортила мне жизнь? А может быть, было иное "окно" судьбы, попав в которое я бы могла всё изменить? Возможно, мне следовало заняться с родителями их самыми "шедеврами"? Тогда, может быть, они приняли бы меня. Никак дочь, а как делового партнёра. Что это было бы? Да, не любовь, но элементарное уважение. Уважение, которого теперь я никогда не смогу испытать. Мари меня не уважала. Разве может уборщица уважать свою половую тряпку?-Чего плачешь, девонька? -послышался недалеко от меня грубый женский голос. -Не поступила в колледж, а теперь скрываешься от родителей? - клубы дыма, едкого, с привкусом ментола и мяты, попали мне в лицо. Я закашляла, протирая глаза. Вместе с дымом стёрлись слёзы, а из души ушло то ощущение ненужности и потерянности. Оно сменилось глупым, ребяческим любопытством.Женщина, лет тридцати-сорока по виду, стояла неподалёку от меня. Первое, что оставило во мне впечатление - это чёрные, всклокоченные волосы средней длины с проглядывающей серебристой прядкой, которая всё время сбивалась на её высокий, бугристый лоб. Пушистая и странная причёска, как у старой куклы. На голове у неё была какая-то чёрная вещь с кисточкой на верхушке( то ли шляпка шестидесятых годов, то ли платок с вздёрнутой ниткой, то ли...я перебирала все варианты, вплоть до хомячка, что решил прикорнуть на голове у незнакомки). Глаза, густо намазанные тушью (в виде стрелок) и тёмно-серыми тенями имели пронзительно -зелёный цвет. Тогда я поняла, что зелёный имеет тысячу оттенков. Мои были какого-то приглушённого зелёного цвета.Она стояла в приталенном прозрачном платье, который выставлял её пухлое, бледное тело напоказ. Её ноги были в дырявых колготках, на которые были надеты чёрные, зимние сапоги.Губы были густо накрашены синим цветом.Да...эта женщина тоже хотела над собой экспериментировать. Похоже было, что чужое мнение её не особо волнует,судя по развязным движениям и медленной речи с неизвестным мне акцентом. Она стояла и курила старые,осыпающиеся сигареты.Медленно, с особым смаком делая очередную затяжку. Эта леди стояла, широко расставив ноги и вздёрнув голову. Шея женщины дрожала при каждой новой затяжкой. Иногда она даже морщилась, пытаясь показать, что курить - довольно неприятное и вредное занятие, что лучше никогда и вообще не пробовать. Мне было непонятно: зачем такое двуличие? Если тебе что-то нравится, что не нужно этого скрывать, как это ни было бы вредно и паршиво! С моим юношеским максимализмом, рвением проделывать эксперименты, стать независимой от каких-нибудь общественных пересудов, от боли, что доставляют негативные оценки окружающих, это было трудно понять.- Я не хотела никуда поступать. Я хочу найти своё призвание в жизни...-покраснела. Почему-то я захотела ответить двуличием на двуличие. На самом деле, я просто проходила мимо...но что-то не давало мне этого сказать.- И поэтому ты пришла именно сюда? Довольно странный выбор с твоей стороны. А родители? Не против такого "призвания"? А? - она засмеялась громким, басоватым смехом. У женщины началось настоящее "шеетрясение"...или "шеетряска"...как будет угодно.- У меня нет родителей -я дерзко подняла голову. Я злилась на эту пересмешницу, сама не зная, почему.- Всё понятно...-смех её тут же стих. - Ты думаешь, что тридцатипятилетний старик заменит тебе отца родного? Ну что ж...ты отчасти права. А отчасти -нет. Он любит молоденьких девушек, но только не тогда, когда они плохо работают или над ним издеваются. А за издевательство он может принять любую насмешку в его присутствии. Даже не над ним. Ричард больной человек. Очень-очень больной человек. - Она выделяла слово "больной" с особой, необычной нежностью...-Впрочем, хватит об этом. -Она вновь накинула на себя маску серьёзности. -Меня зовут Зоуи Марпл, и я готова ответить тебе на все вопросы и представить твоих "коллег по работе". Если, конечно, наш старичок тебя возьмёт...-её шея дёрнулась вместе с левой рукой, в которой женщина держала сигарету. Сигарета, потухая и шипя, упала возле моих ног. Она подмигнула мне накрашенным глазом и цапнула меня за руку своей полной, дрожащею рукой. Её ногти, лишённые всякого шика-блеска (под ногти уже забилась земля и трава) вцепились мне в кожу.Позже я узнала, что эта Зоуи Марпл была любимицей директора того заведения, куда завели меня мои ноги.Она, в свои сорок пять, болеющая "мужской пожилой" болезнью Паркинсона, всё ещё работала в клубе. Конечно, танцевать она уже не могла, но она учила молодых, что и когда следует говорить Р. Г. Ноулу, всегда носила ему кофе, печатала различные документы, называемые Ноулом "бумажной мурой", убирала, мыла полы и украшала стены всяческими плакатами, что ей удавалось урвать у знакомых. Женщина всегда успокаивала директора в минуту его жуткого гнева, ей одной удавалось найти с ним общий язык. Она не смеялась над ним за глаза, не любила сплетни...Она заботилась обо мне, хотя я сказала, что освоюсь сама. Она пыталась укорять меня за мою стойкость, искорки непонятного смеха в глазах...она говорила: "Не будь я такой упрямой, Ричард бы не так злился на меня и пара-тройка синяков, полученных мною в этот вечер, могла бы вообще не появиться на моём молодом тельце." Конечно, я могла бы заплакать и встать перед ним на колени. Конечно, я могла бы "молить о пощаде и говорить, что завтра получится лучше"! Но я не могла ничего с собой поделать. Все мои саркастические, холодные замечания уже впитались в кровь, вросли в меня, будто сорняки,от которых я даже не пыталась избавиться. Мне даже казалось, что эта холодность и отстранённость от всего, мой внезапно окрепший характер, моя независимость от "ботинка Ноула" - это моя принадлежность. Моё естественное, первозданное состояние.Помню, как мы с Зоуи вошли в кабинет, где крупными, выцветающими буквами было написано"Р. Г. Ноул..." а потом небольшое корявое рукописное"Сутинёр".Эта буква Г мне напомнило что-то связанное с моей семьёй, но я быстро об этом забыла под впечатлениями о Р.Г.Ноуле.Я никогда не видела такую своенравную тряпку. Вот что могу сказать.Я не психолог, но когда человек, заглушая голос собственного неудовлетворения жизнью, пытается быть самодовольным, жестоким, стоящим выше мира сего, но в то же время позволяющим себе иметь милость приютить кого-то под своим крылышком...чёрт возьми, это видно с одного взгляда. Таким был человек, что сразу же вызвал у меня отвращение.Дрожащий голос, что так старался быть самоуверенным.Я поняла сразу, что он бессилен против тех, кто смеётся над ним. Не из жестокости, не со зла, я начала смеяться над его, скорее всего, неудавшейся жизнью. Я начала смеяться потому, что мне было смешно. Мари по-прежнему не отпускала меня. Я даже не успела моргнуть глазом, как её проклятие началось сбываться.Ноул принял меня на работу. Что же ему ещё оставалось? Наверняка, Зоуи рассказала ему о "несчастной сироте, оказавшейся без крова и документов на улице, в таком страшном, огромном мире..." и всяческую подобную чушь....Я танцевала из рук вон плохо. Я знала, что во мне отсутствовало всякое чувство ритма, а моё извивающееся, худое, змеиное тело никак нельзя было назвать красивым.Его гнев, его озлобленность, его...страх. Они порождали во мне невероятный интерес. Я старалась танцевать всё хуже и хуже, чтобы вызвать очередной приступ. Может быть, Мари с таким же непонятным любопытством смотрела на меня, когда я злилась или расстраивалась. В меня тыкали пальцем старожилки и смеялись. Зоуи всё время защищала меня и предлагала "покурить и пообсуждать в уголке" что-нибудь. Глупости. Мне была не нужна её помощь.Каждый раз она уходила ни с чем, со своей дрожащей шеей и опущенной головой.- Она старается, Ричард. Она исправится, Ричард...Она каждый день...-Каждый день она делает очередное движение, и меня выворачивает наизнанку, Зоуи! У меня даже возникают подозрения...-его голос на этой ноте каждый раз понижался. - Что она делает это намеренно, чтобы поиздеваться...над всеми нами.- Какие пустяки! Ты выживаешь из ума! Она - всего лишь несчастная девушка! У неё недавно умерли родители! У неё нет образования, чтобы найти нормальную работу! Она очень способна и упорна! Она добьётся своего...- Я согласен. Она добьётся своего, сведя меня в могилу. Она выпьет из меня все соки. Зоуи...я больше не могу. Я хочу воссоединиться с твоей сестрой...когда смотрю на этих девиц, а особенно...на эту юную Мид. Этот блеск в глазах и постоянная насмешка над жизнью...это так противоположно тому, вот что верила Стейси. Это бездушное создание. Оно приведёт нас к катастрофе!Никогда ещё меня не называли "оно". Я почувствовала чувство мерзкой радости."Садистка". Это слово я написала сама над своей железной, жёсткой кроватью."Дочь роботов искусства, она сделалась прямо противоположным. Она не хотела служить искусству. Она хотел служить экспериментам над собой и другими. Она была такой насмешливой, что заставила жизнь боятся себя... " -я каждый раз шёпотом повторяла эти слова. Когда же над моей кроватью возникло "сумасшедшая",я быстро стёрла эту надпись. Я была абсолютно адекватна, когда своими действиями вела людей в пропасть. Я была слишком нормальной, чтобы пресмыкаться перед человеком, что не значит для меня ровно ничего.Как странно..с каждым днём у меня выходило лучше и лучше. Я танцевала и верила, что танцую плохо. Но выходило хорошо. Стихли насмешки, и некоторые даже начали поглядывать на меня с завистью. Я вкладывала в танец всё своё нежелание подчиняться, всю свою бунтарскую,непонятную натуру,что желала свободу экспериментов. Что жаждала непонятной, настоящей свободы. Всю свою ненависть к кому-то. Весь свой смех над теми, кто меня окружал....Я вкладывала в танец свою душу. Значит,я не была бездушной. Значит,моё нежелание работать хорошо сработало с точностью до наоборот. По словам многих я танцевала "как богиня танцпола". Ко мне приходили учиться новенькие. Зоуи вечно следила за моими успехами и радовалась им. А я злилась на саму себя.- Молодец, Лидия! Говорила же, что ты обязательно добьёшься успехов! Того и гляди, станешь профи в этой области! -шутливо заметила Зоуи, схватив меня за руку. -А всё-таки, лучше было бы найти тебе нормальную работу и уйти. Такой талантливый специалист пропада...-я на этой ноте вырвала из её рук свою.- Я не хочу с тобой ничего обсуждать. Мне плохо!- Что с тобой? -она пошатнулась. Её левая рука задрожала очень сильно.- Ещё заплачь, Зоуи! Что ты вообще знаешь обо мне?! Зачем ты меня хвалишь?! Зачем?! Я не хочу! Не хочу! Не хочу!-Мы можем поговорить с таком случае о твоих садо-мазахических наклонностях, Лидия...тебе плохо от того, что должно быть хорошо?- Мне ужасно, Зоуи. Должно быть хорошо...должно быть, да! Ни тебе решать, что должно быть со мной! Никто не должен решать! Я свободный человек! Я не рождена, чтобы испытывать чужие чувства щенячьего восторга и непонятной грусти! Я вообще не хочу ничего испытывать! Я хочу заглушить всю свою жалость к Р. Ноулу, всё своё благоговение к тебе, все свои несовершенства, всю грусть по поводу родителей, все страдания, что я испытываю, когда Ноул вопит на меня и даёт по щекам! Я хочу смеяться над всем, когда мне больно! И я хочу грустить, когда мне должно быть хорошо и весело, когда душа поёт от достижения намеченной цели! Я не знаю, чего хочу...я превращаюсь в Мари Сартер! Не мешай...не мешай...я конченый человек, Зоуи... меня отравили...я садистка...у меня раздвоение личности...мне плохо, я разрываюсь изнутри!Я тогда заперлась в своей комнате и просидела на полу весь вечер с заплаканными глазами и невероятной, чудовищной пустотой внутри. Два "я". Два начала.Одно "я " как-то сопротивлялось Мари и говорило, что я должна быть весела от своих успехов, что я должна чувствовать...эмоции...А другое, побеждающее, говорило, что Я не должна быть никому должной. Тавтология и глупость. Мари была права. Она не опускала меня.В конце-концов, Мари решила, что лучше вообще обходиться без эмоций. Она подавила ту двенадцатилетнюю девочку, плачущую о своей ненужности обществу."Если я уйду отсюда, то вырву твоё сердечко и стану роботом...ты покроешься моей оболочкой..." -сказал Мари двенадцатилетней глупышке. "Если я уйду отсюда, то буду экспериментировать над тобой, сколько хочу... "Я становилась Мари.В тот же вечер Зоуи Марпл была отправлена в больницу с очередным приступом болезни Паркинсона. А ночью позвонили и сообщили, что Зоуи скончалась в возрасте сорока пяти лет.Это я убила её. Нет. Это сделала Мари.Он не знала о нашем разговоре. Ему не следовало знать. О смерти Зоуи он никому не сказал. Сказал, что мисс Марпл уволилась по собственному желанию.Я смягчилась по отношению к нему, зная, что он и так стоит на краю пропасти. Хотя, Мари иногда и язвила ему, отпуская всякие злобные замечания.Реже.Я знала. Он желал, чтобы я ушла.А я всё танцевала и танцевала...это было не со зла. Без жестокости. Это было просто так. Я танцевала для того, чтобы представилась первая возможность уйти. Я не хотела встретить Мари-прародительницу и в то же время знала, что и тут она меня найдёт. И тогда я уйду вслед за ней. Двенадцатилетняя девчушка во мне утешалась тем, что таким образом она освободит беднягу Ноула, что после смерти Зоуи, стоял на краю пропасти. Я танцевала и с опаской смотрела на толпу собравшихся. Я написала то, как представляю нашу с ней неожиданную встречу. Я знала, что не хотела её видеть. Я знала, что она была мне необходима. Я знала, что эта встреча случится. И она случилась в мало подходящий момент, когда я находилась в нетвёрдых ещё раздумьях: надолго ли мне стоит оставаться? Я знала,что схожу с ума и что Мари ещё больше усугубит ситуацию. Но я дала ей повод прийти. Я знала, что она только ждёт удобного для неё и неудобного для меня момента. Я думала о том, что случится очень скоро. Я думала об этом,как о "неотвратимой случайности".И она пришла. Точно, как по моему описанию.Пришла.Она пришла и уговорила меня уйти. Я это знала. Я ждала удобного момента, чтобы уйти. Я желала уйти и посвятить свою жизнь новому эксперименту. Мари лишь подтолкнула меня, хоть в не самое удобное время. Знаю, что Ноул не будет против. Знаю, что все порадуются, и в первую очередь буду рада я сама, хотя за всё время работы здесь, я постаралась забыть, что такое радость и нормальные человеческие эмоции. Во мне была больше доля Мари. Как в мозгу -правое, левое полушарие...сейчас за холодный расчёт голосовало большинство. Мне было нужно уйти. Может, двенадцатилетняя девочка в моём теле захотела бы сопротивляться, но Мари всё равно победила.Я сказала Ноулу, что он -ужасный человек. Я знала, что он сам думает так же. Я высказала его мысли через себя. Как же я думала о нём?Для Мари он был Никто и звали его Никак. Для Мари он был действительно ужасный человек. Для второй моей стороны...она молчала...она молча или плакала, свернувшись в уголке. Она подаёт последние признаки жизни. Она всё-таки отравилась ядовитой краской, и никто не может её спасти.Я ушла из клуба, лишившись своей работы.Придумать себе новое имя, новую внешность, начать разбирать чужие проблемы...На те деньги, что я взяла из клуба (мою оставшуюся зарплату), сделала себе визитку: "Серафина..." - Вот что было на ней написано. Я не знаю, что повлияло на меня, когда я сказала это имя изумлённому человеку, что занимался печатанием моих визиток.Я разбросала их по всему городу. Это был ещё один эксперимент. Кто-нибудь должен был клюнуть. Обязательно. Мало ли тех, кто не может справиться сам и у кого куча денег?В тот же день Мари встретила меня с моей визиткой в руках. Она встретила меня в местном, давно уже пропащем кафе, загаженном крысами, голубями и прочей живностью. Она, усмехнувшись, сказала, что моей наивности можно только позавидовать. Мне стало противно и стыдно от чего-то. Моя "подруга" в который раз критиковала меня и выносила мой мозг по тарелочке...её лицо по-прежнему изображало одну презрительно -насмешливую гримаску.- С твоей внешностью и ужасными, расшатанными нервами, только и работать частным следователем!-Это всего лишь эксперимент. Я не собираюсь делать из этого предприятия серьёзной работы, успокойся. Не понравится- сразу же уйду. Как ушла от Ноула.-Ноул - это другая история...этот эксперимент тоже не был удачным. Меня до сих пор передёргивает, когда я вспоминаю тебя у шеста.- Тебя мало что передёргивает, не преувеличивай. Не изображай сердечность, Мари...- Меня передёрнуло от воспоминаний, хоть мне они и несвойственны. Всё сердце...многие говорят, что это -просто мышца...глупцы! Оно стремится к воспоминания, оно заглушает рассудок и заставляет делать всякие глупости. Я бы с удовольствием от него избавилась, чтобы не чувствовать отвращения к Ноулу и необычной боли за тебя. Всё бы отдала за равнодушие. За высшую противоположность любви.- Не надо пафосных слов, ты вся этим уже пропитана...-я попыталась её остановить. Мари же в ответ просто поджала губы и бросила в меня визиткой.-Хорошая клиника. Делает пластику и полный набор дополнительных операций за небольшую плату (там работает один мой знакомый). Сможешь не есть сутками. Почувствуешь себя другой и наконец поймёшь моё решение не оставаться прежней Мари с шоколадными волосами...-Не обещаю, что пойму...-уклончиво ответила я и взяла липкую бумагу. Я не смогла разглядеть название той самой клиники. Менять внешность? Менять привычки? Заставить мои потребности сыграть мне на руку?- Поймёшь. Только там тебя смогут по-настоящему изменить. Мари Сартер никогда не бросает слова на ветер. Только изменившись там,ты сможешь работать следователем, судьёй...кем угодно. Твои нервы пригладят потрясающим утюжком. Правда, нужна специальная травка, похожая на лебеду, чтобы заглушать свои потребности. Ты будешь с холодной ухмылкой раскапывать чужие дела и раздавать судьбы. Эксперимент экспериментов, а экспериментатор должен подходяще выглядеть. Ты загонишь свою несовершенную личность в угол и обретёшь настоящую свободу...