Часть 1 (3) "Без книжный мир Маленькой Патриции" (1/1)

***- Патриция! Нам нужно поговорить! Срочно открой дверь! Дочка волнуется. Говорит, что её мама вот-вот превратится в бабайку! Выходи...-я с раздражением передёрнула плечами и, потушив свет, закрыла дневник. Мне не хотелось дожидаться завтрашнего дня ,чтобы прочитать продолжение. Вот -и чья-то жизнь у тебя в руках...о, как это волнующе и страшно! И весь этот реальный мир с нервным мужем, капризной дочерью и другими мелочами показался мне таким смешным и глупым!...Я выходила из моей тайной комнатки, странно посмеиваясь. Не потому ли, что мне была известна тайна, которая неподвластна пониманию других? Не потому ли, что именно мне доверили хранить секрет абсолютно незнакомых людей? С каждой секундой они становились мне всё роднее и роднее...Говорят, человек, который долго голодал, когда-нибудь найдёт свой кусок хлеба и набросится на него. Я знала, что в таком случае человек не выдержит и умрёт, но ради чужой тайны готова была умереть. Я, Патриция Эббат, ненавидевшая книги! Видимо, изголодалась. По другой жизни и по чужим ошибкам. И становится так тоскливо, когда отрываешься от чужих мечт и переживаний. Так пусто, так невыносимо...Я когда-нибудь умру. От перенасыщения. Потому, что не остановлюсь действовать всем на нервы, пока не прочитаю всё до конца.- Чего тебе, Ларс? - я уставилась на него непонимающим и раздражённым взглядом, невольно спрятав своё сокровище за спину. Боялась, что разгорячённый муж, может отнять дневник у меня. Да, пусть бьёт, куда угодно, применяя свои боксёрские навыки без остановки, но только не руки, только не руки, только не книгу, только не чужих. Они не виноваты в чрезмерной горячности моего мужа! Я вздохнула. Голова моя кружилась от странного и очень приятного волнения. Меня буквально что-то распирало изнутри. Мои щёки горели, а глаза, наверняка, сверкали, не хуже, чем у Лидии Мид. Я старалась представить себя спокойно домохозяйкой средних лет, что любит своего мужа и дочь. Но...девочка, девочка тринадцати лет, что удивительно любит приключенческие книги, должна смотреть на меня из всех зеркал в данный момент!Бей меня Ларс, бей. Только не по рукам.- Чего тебе, Ларс?! Это так ты объясняешь своё...мягко говоря, "странноватое", поведение? Сначала ты испаряешься, шляясь по всяким..ззззабегаловкам... - он зудел, словно рассерженная пчела в улье. Да, Ларс, ты меня удивил. Ты не до конца мной изучен. Теперь я знаю твой тон королевы пчёл. -А потом ты приходишь сюда....-он буквально задыхался от волнения. Красные пятна, тоже бывшие чем-то новым для меня, покрыли его лицо. -Приходишь сюда и запираешься в комнате, никому ничего не сказав...так, что-то буркнув себе под нос...ты запираешься и на все мои крики отвечаешь односложным стуком! Ты думаешь, что я понимаю азбуку Морзе?! так вот, ты сильно ошибаешься, дорогая Патриция Эббат! - он называл меня по фамилии ,когда был особенно рассержен. Это случалось довольно редко. Но это было не ново. И я вздохнула, то ли от облегчения, то ли от нарастающего раздражения насчёт старых порядков.-Я говорила, что тебе стоит больше читать, милый? -сказала я, улыбаясь и по-матерински протягивая к нему руки, смотря куда-то мимо него. - Я говорила...что люблю только тебя и книги...-Может, ты издеваешься?! -мужу явно не хватило воздуха. Он отстранился от меня и как-то странно схватился за сердце. -Ты же называла книги злом.- Враньё! -смеясь, я пыталась обмануть не мужа, а скорее, саму себя. -Позови ко мне мою дорогую Николь! Кажется, она боялась за мою сущность? Ну, что я могу стать бабайкой, милый друг?-Иногда мне кажется, что лучше бы так и произошло...-выдохнув, бросил мне в лицо муж. - Дочка спит. Сейчас половина второго ночи. Я так сказал, чтобы ты наконец вышла из своей конуры...-Ерундовая причина! - язвительно сказала я. Мне показалось, что эти слова были какой-то пощёчиной. Она потом ещё оставила свой красный и горячий след.-А по-моему, моё воображение гораздо лучше твоего. - С тоской произнёс Ларс, притянул моё лицо к своему и попытался заглянуть в мои глаза. Но я закрыла их и стала что-то про себя напевать. Что-то гортанное и невыносимо фальшивое.- Мне кажется, что ты сегодня сделала первый шаг, чтобы ускользнуть от меня. Говорил, что этот брак ни к чему хорошему не приведёт!-Пустяки, Ларс. - Я отдёрнула его руку от лица. Сейчас эта твёрдая рука показалась мне подобием гадюки. - Я люблю тебя. И ты это знаешь. -Устало и с неохотой, словно отдавала кому-то обещанный долг. Вся моя жизнь была обещанным долгом. И сейчас эти слова были каким-то способом, старым и проверенным, избавиться от назойливого муженька, который сейчас казался мне самым отвратительным созданием на земле.-Не знал. Никогда. Твоя Беременность -следствие гулянки, где все "потеряли голову" и перенеслись в страну их фантазий, где нет никаких боксёров. Вместо них -принцы, со злой и наглой улыбкой. Беспечные блондины с голубыми глазами. Им не нужны дети. Только свобода...таким был я в эту ночь. И ты на миг моего ложного счастья стала сломанной вином принцессой. Но всё это -ложно. И я никогда даже мысли не допускал, что ты можешь любить меня в том виде, в котором я представляюсь тебе каждый день. Увы, без коня и без выпивки.- Ты несёшь чушь, Ларс. Я...пусть и не всегда, но уважала тебя. -Слово "люблю" уже не выходило.- Даже так! - он рассмеялся противным смехом, смешанной с его внутренним наивным рыданием. - Если ты хоть и немного уважаешь меня, то покажешь мне, что у тебя скрыто за спиной...даже сквозь тебя я вижу, как ты сжимаешь какой-то секретный презент. Ты же доверишь его мужу-тряпке, да? Хоть на секунду, хоть подержать...-он потянулся к моим рукам, и я отпрянула от него, взвизгнув.- Прошу тебя, не трогай...-задыхаясь от нарастающего волнения, прошипела я. - Это слишком личное.-Что личное?! Твоя переписка с каким-нибудь молодым Альфонсо? Я не обижусь, просто дай посмотреть...узреть твоему недостойному, как вести себя с уже немолодой девушкой, которая до сих пор не бросила свои капризы и странности...- он дёрнул меня за вспотевшую руку. Я бессильно вскрикнула, но дневник не уронила, сжав его крепко-крепко в другой руке.Освободившейся рукой я попыталась оттолкнуть этого мужлана от себя.- Там не то, что ты думаешь! -в принципе, моя злость была настолько велика, что я готова была рассмеяться Ларсу в лицо и сказать, что все его мысли про молодого любовника -правда, что я влюблена в книжного червя, что приучил меня к искусству! - Это не твоя тайна...-мои зубы заскрипели. Он стал разжимать мои пальцы, которые начинали скользить по дневнику и ослаблять свои позиции. "Нет! Ты не добьёшься моей слабости!" - я наступила ему на ногу. На мне были новые туфли с довольно высокой платформой. Он, застонав, отпустил меня и отошёл на несколько шагов. Ему помешал упасть старый стол, который давно было пора отправить на выброс. Вообще, всё в моём доме сейчас казалось старым и консервативным. До тошноты.Он ухватился за стол и с ужасом в глазах и застывшим стоном на губах посмотрел на меня. Я торжествующе улыбнулась, затем показала язык и для чего-то топнула ногой. Затанцевать мне не дала только неожиданная усталость от самой себя и собственной жизни. Она спала во мне уже несколько лет,а сейчас тяжело наваливалась на меня усыпляющим грузом...-Ты заигрался в доверчивую жену, Ларс. Единственное, что я могла тебе доверить, это заявление на развод. Для подписи.-Ты права, милая. Заигрался. Пора действительно прекратить эту игру. Давай сюда...-Заявление? С огромным удовольствием. Только не сегодня. Мне нужно отдохнуть. И лучше не в этом доме...- не помня себя, я направилась к нелепо-красной деревянной двери с железной почти оторвавшейся узорной ручкой. Да, этот дом принадлежал моему мужу. И эта дверь, не покрашенная, страшная...была там, когда я въехала в неподходящий шалаш.-Сто раз я просила тебя позволить мне переделать в раритетном доме твоей покойной матушки. Сто раз ты отказывал. Сто раз я клялась, что смирюсь...и вот теперь не выдержала. Лучше поздно, согласись...-я не смотрела на него в ту минуту, когда говорила.Я смотрела на ручку. На трещины, что украшали дверь непонятной паутиной.Красная дверь с чёрными трещинами. Как будто сердце.- Неужели ты просто так...? - Ларс прервал свою речь на полу слове вымученным тоном, как будто он устал от несостоявшейся борьбы между нами.- Просто так я вышла за тебя замуж...- Николь...постой, Патриция...-его вспотевшая, красная рука схватила меня беспомощной слабой хваткой. Его странные синеватые, кривые ногти, издающие почему-то странный запах серы и гнилой земли, готовы были впиться в мою кожу, чтобы только удержать.Я не стала смотреть на него. Какая-то поволока легла на мои глаза и сделалось тоскливо...так тоскливо, что я могла смотреть только на входную дверь.Эта дверь позволила бы мне выбраться из кокона однообразностей жизни.- Подумай о Николь, Патриция! - он пытался докричаться до меня. До меня долетало лишь пчелиное жужжание. Или телефонный гудок.- Николь...Патриция...Николь...- мои губы шептали эти, ничего теперь незначащие для меня имена. -Ты позволишь мне уйти?! Как ты можешь ограничивать мою свободу?! - плаксиво, как девочка, у которой отняли игрушку. -Ты перешёл грань, Ларс! Вот то, что я хотела просто прочитать...Я вынула мою затёкшую левую руку из-за спины. Дневник, покрывшийся липкой плёнкой пота, заблестел на тусклом свету нашей кухни. Его невзрачная коричневая обложка с рваными краями...его старые, почти сыпавшиеся, страницы...моя жизнь...- Ты сам заставляешь меня уйти. Теперь поздно заставлять остаться.-Наша дочь, Николь...ты не можешь, не можешь, Патриция!-Кто такая...?- Николь?! Это наша дочь!- У меня есть дочь? Впрочем, неважно. Мне нужно знать, кто такая Патриция, и почему её дверь вся в трещинах...ты царапал дверь своими синими когтями! - презрительный взгляд скользнул по его рукам. -Не выбил нагло...кто знает, может быть было бы легче? Не пытался найти ключи -что вы, это не для нас! Царапал-царапал...доцарапался. Теперь ты напоминаешь мне о дочери ,чтобы удержать...смешно, Ларс. - я подскочила на месте от чего-то. Мои глаза застилала такая же липкая поволока, словно у потёртого дневника. В голове стучали отбойные молотки...всё кружилось. Жизнь кружилась в своём однообразном танце. Желание уйти. Желание освободиться. Оно заставляло моё дыхание учащаться, а голос превращало в дребезжание старой тарелки. Я прижала книгу к сердце, и, ничего не видя перед собой, побежала вперёд....похоже...мне удалось столкнуть эту гору мяса и костей со своего пути. Послышался глухой звук. что-то вроде падения, а затем невнятный стон, то ли проклинающий, то ли умоляющий меня.- Николь -дочь странного обстоятельства,но не моя. И ты согласишься, Ларс! -я глотала подступившие слёзы, прямо захлёбывалась в них....Тогда мне показалось, что все глаза вот-вот будут выплаканы, а воспоминания -стёрты, будто ластиком.-Не моя...вообще, всё здесь не моё. Не моё место. Странное место.-Ты раньше не употребляла в своём лексиконе слово странный! - опять жужжание. Да сколько это может повторяться?! Я вновь ринулась туда, где находилась эта пчелиная матка.-Буду, буду, буду употреблять! Раньше мне казалось, что вся жизнь должна быть размеренной, тихо идти, будто поднадоевшая песня, в среде обещаний, налогов и обедов-завтраков-ужинов! К чёрту размеренность, если под ней подразумевается нормальность!...Не помню, что я сделала с мужем. Что-то, о чём впоследствии могла пожалеть. Но сейчас мне было всё равно.Тусклые фонари освещали мокрый асфальт. Шёл мокрый дождь и дул холодный ветер, кружа опавшие склизкие листья. Это было тем напоминанием, что пришла осень.Скользкий асфальт под ногами, тёмное вечернее безлунно-беззвёздное небо, заполонённое тучами. Блуждающие огни в окнах чужих домов, чья-то ругань, толкотня...Мимо меня, крича что-то на французском, пронеслась фигурка в грязно-белом платье.За ней неслась тень потемнее и побольше...Они чуть не сбили меня с ног и даже не извинились. Топот их ног удалялся...Они забрызгали мой подл грязью. Впрочем, всё равно на подол, если запятнана жизнь.Я встала под мокрым раскидистым деревом, что росло поодаль от домов. Мне так вот всегда хотелось -вдохнуть побольше воздуха и остаться в отдалении от всей мирской суеты.Запах дождя и мокрых листьев. Кленовый сироп....знаете, я никогда и не подозревала, что неподалёку от моего дома есть клён.Я много не подозревала. Не подозревала, что мои соседи -сумасшедшая француженка и её не менее сумасшедший...муж? любовник? босс? Я и этого не знала. Оставалось только притаиться и наблюдать за чужой жизнью.Я закрыла глаза и опустилась на корточки. В моих туфлях что-то захлюпало, ногам стало сначала неприятно холодно, но затем какая-то странная истома разлилась по всему телу...Капли с веток падали мне на лицо, на волосы, на платье...На мою ногу что-то село, прожужжало, улетело. Я поморщилась при воспоминании о Ларсе.Рёв машин, жалостливые крики о помощи, чей-то топот ног слышались где-то вдали. Где-то вдали.Я уже не там, где была моя прежняя жизнь. Я в своей мокрой одежде, со слипшимися волосами, с продрогшими руками, словно приросла к стволу дерева. Мне была так хорошо и спокойно!Мои руки скользили по коре, гладили, ласкали это великолепное создание природы.Возможно, я бы вышла замуж за этот клён. Мысль, которая сначала показалась мне смешной, представилась потом в самых ярких красках.Я, с листьями в волосах...в красном свадебном платье, произношу "Согласна" и прислоняюсь губами к коре моего избранника. А дальше -разочарованное выражение лица Ларса и всех моих знакомых, что так много от меня ожидали. А меня породили не ожидания вовсе.Жалко только Николь. Совсем немного.Помнится, что я запрещала ей читать, так как сама это занятие ненавидела. Вырывала все книги с яркими картинками, что покупал Ларс, ругалась ,ставила дочку в угол, истерила, сжигала всё.Даже школьные учебники я терпеть не могла. Кстати...в каком она классе? В пятом или четвёртом? Неважно.Два раза вызывали психиатра. Два раза Ларсу удавалось договориться. Два раза он брал на себя ответственность за меня. И зря.До сих пор я не могла понять, почему так ненавидела книги. Кстати, где этот дневник? На моих коленях, весь промок от дождя и от моего платья.Да. Я их ненавидела. Считала это дело омерзительным -подглядывать в чужую дверную скважину. Оказывается, мне лучше всего подходила роль наблюдателя. А я так поздно узнала об этом!Я их ненавидела совсем не потому, что они открывали мне чужую жизнь. Я не хотела, чтобы мне рассказывали о радостных моментах в чужой жизни. К тому моменту я успела пропитаться завистью ,словно губка. Но теперь у меня в руках была другая книга. Та, что могла служить утешением. Тому человеку, что её написал, было гораздо хуже. Ему угрожали налоги, убийцы, семнадцатилетняя девчонка с каменной рожей.Но мне никто не угрожает. Только я сама.Я утешалась ,когда читала про чужие беды. Меня утешала чужая боль! Как это ужасно, низко, подло...но иначе я бы не могла. Не могла бы смириться со своей судьбой. Со своим без книжным миром.Но разве сочувствовать чужому горю - это плохо?! Для того, чтобы сочувствовать, нужно родиться человеком. Чтобы сорадоваться -ангелом. Но я не ангел. А разве быть человеком - это плохо?"Я, обладательница плаксивых чёрных глаз и каштаново -белых волос (мелирование-белочка, так проще), Патриция...""Торжественно обещаю никогда не выходить замуж, жить только для себя и делать карьеру со всем мои меланхоличным спокойствием"-Надо было так и сказать вместо "В болезни и здравии...я согласна..." и прочая белиберда.Я выходила замуж в мои восемнадцать, как сейчас помню. Моя карьера журналистки рухнула, как только пришёл любезный Ларс. Он посчитал, что мне лучше будет сидеть дома и заниматься готовкой, уборкой, стиркой.- Я люблю тебя...звёзды с неба достану...наш ребёнок будет так счастлив ,как ни один в мире...-что за чушь?!Психологи пишут, что так объясняются в любви алкоголики.*- Мама, я хочу сначала стать журналисткой...- Не станешь. Твои статьи и так дышат бездарностью! -ну может быть, она выразилась более мягко. К тому времени я просто научилась читать её мысли. А затем она сказала так ядовито-предусмотрительно: - Никаких абортов!Может быть, они все были в сговоре, когда устраивали эту вечеринку. Знали же, что по-нормальному я за него не выйду!Я шла на регистрацию уже на третьем месяце. Свадьбу сделали скоропалительно и неправильно. Гостей двадцать, не больше.-Улыбайся, дочка! Иначе никто не оценит твои припухлости возле чёрных глазок!Мама потрепала меня по плечу и крепко-крепко схватила меня под руку.Всюду слышалось:какие нежно-розовые губки! А какое мелирование! Оно не всем идёт, но вашей Патриции в самый раз, в самый раз! - тогда это было просто море фальшивых ласковых взглядов и нежных улыбок. Они просто хотели поставить галочку о своём приходе. Без них же было нельзя...как всё это ненормально и гнусно!-Увези меня на море...мы должны друг другу много...пусть кармические нити свяжут нас морским узлом... -напевала я про себя.Мне никогда не хотелось на море. Но чем-то надо было заглушать противный свадебный марш Мендельсона, что сразу сделался моим нелюбимым композитором.Одна я из всей толпы могла честно признать:приталенное, абсолютно не пышно, подобное занавеске, что наскоро переделали, с большими цветами и нелепыми рукавами-фонариками платье, мне совершенно не шло. Оно делала меня неуклюжим мешком, из которого высыпали половину зерна, а половина почему-то осталась.Мои губы, покрашенные в цвет "бледный перламутр" были почти белыми, как у мертвеца, а никак уж не "нежно розовыми".Меня, и так бледную, попудрили, запудрили все веснушки.Когда-то я была рыжей. Но спрятала это солнце от себя и от других под этот странный парик, налакированный, ненастоящий, что так высоко стоял у меня на затылке, а потом спускался куцыми выщипанными, будто у куклы, волнами.Сумасшедшая маманя предлагала напялить на меня корсет. Корсет -на беременную женщину?!Какая женщина? я была маленькой девушкой. Не девочкой...нет. Как никак, восемнадцать. Я была девушкой. Но не до конца.Я стояла, подобно фигурке на тортике, с наигранной противной улыбкой, искусственным букетом в руках.А мне хотелось только настоящего. Букета, улыбок, цвета волос....и даже любви.-Согласны ли вы, Патриция Эббат...?Вопрос, который терзает меня до сих пор. Да, я вынуждена тогда была согласиться.Но сейчас, в возрасте тридцати с хвостиком, я произношу "нет". Как же это просто -убежать, отдалиться, пронаблюдать за чужой реакцией, посмеяться, а затем выбросить искусственную жизнь к чёрту!-...И вокруг пластмассовая жизнь... -напевала я, прислонившись к дереву, Капли дождя падали мне в рот сладким сиропом. Настоящим и вкусным.В каком всё-таки классе дочь моей гулянки? В пятом или четвёртом?Кто-то вдруг с такой силой дёрнул меня за руку, что пришлось открыть изумлённые глаза. Меня сразу же оглушил звук, похожий на тот, что издаёт "скорая помощь".Я прижала руки к ушам.Кто-то вернул мне к прежней жизни. Украл из воспоминаний.- Николь....что ты тут делаешь? -я старалась придать своему голосу игриво-шутливый тон. Получилось надменно, с оттенком презрения и гнева. Как у бомжей-алкоголиков.-Ты убила папу, и за это будешь отвечать! -прошипела она.