13. (1/1)

Оливер Рейнольдс ещё раз просмотрел отправленный ему Уэлом отчёт о бое в XK-10 и смерил главного администратора взглядом:- Я всё-таки не понимаю: почему потери флота составляют чуть меньше сотни, а людей - больше тысячи. Ты ошибся в расчётах?Последние два слова Рейнольдс сказал с особым нажимом, давая таким образом понять, что не собирается прощать Уэлу такие "ошибки". Синтет посмотрел Рейнольдсу в глаза и начал объяснять:- Центральная станция системы XK-10 была уничтожена. Отсюда такие большие потери среди персонала корпорации.Глава InoCo отложил отчёт в сторону, встал со своего гравикресла и подошёл к окну. Внешне он оставался спокойным, но его резкие движения выдавали то, как напряжён и расстроен был он в тот момент.- Но, несмотря на столь большие потери, XK-10 всё ещё принадлежит InoCo... - добавил Уэл, желая приободрить Рейнольдса. Но тут он резко перебил синтета:- Я разочарован в тебе. Очень разочарован. Мы создавали тебя как инструмент контроля и оптимизации всех ресурсов, в том числе и человеческих. Ты же оказался неспособным контролировать человеческий ресурс.- Моя программная архитектура предусматривает возможность некоторого числа человеческих жертв, - решил всё-таки настоять на своём Уэл, но потом понял, что то был ошибочный шаг. Рейнольдс бросил на главного администратора гневный взгляд через плечо и зло сказал:- Не зазнавайся, "жестянка", полномочий у тебя на то нет. Лучше иди и работай.Уже подходя к силовому полю кабинета Рейнольдса, Уэл попытался извиниться снова:- Ещё раз прошу прощения за этот инцидент, но...- Иди работай, - повторил Рейнольдс и взял ещё какой-то электронный лист, всем своим видом показывая, что разговор окончен..."Новая станция была построена менее чем за два месяца, новый персонал я найти смог, больше пираты на нас не нападали, - подвёл черту под своими воспоминаниями Уэл и снова взглянул на лежавшего рядом с ним мёртвого Бадранга. - Только вот контролировать человеческий ресурс я всё ещё не способен".Уэл прекратил отвязывать ножны с палашом: в этом не было смысла, мертвецу палаш без надобности. Синтет хотел положить его рядом лишь подражая людям: те тоже на похоронах всегда давали покойнику какую-то вещицу, которая могла пригодиться или понравиться ему в этой жизни. Глупый бессмысленный ритуал, но люди слепо следовали ему уже где-то более четырёх тысяч лет.Уэл, дитя высоких технологий, был абсолютным материалистом и не верил во все эти "загробные миры", "бога" - так люди называли выдуманное ими фантастическое существо, якобы создавшее Вселенную - и "бессмертие души". Трудно задумываться об устройстве мира с точки зрения теологии, когда смерти для тебя - не более чем сухие цифры на электронной бумаге. Погибших пилотов, без слов, было даже немного жаль, но всё равно это была какая-то дальняя смерть, которую совершенно невозможно было переживать глубоко. К тому же, впереди куда более важные дела - там на станции что-то взорвалось, тут нужны деньги на новый флот, а здесь провалился очередной перспективный проект...Но сейчас, когда рядом с Уэлом лежал убитый зверь, у которого ещё вчера были свой характер, свои надежды, мысли, планы, синтет полностью понимал всё это бессилие от невозможности что-либо исправить. Кроме того, он был очень зол на себя за то, что во время боя просто бессмысленно метался по Маршанку, пока не отгрёб дубиной по голове от той самой барсучихи."Нельзя исправить? - неожиданно насмешливо прозвучало в его голове. - Да плевать на это! Ты ведь и сам знаешь, что делать дальше..."Наплевать? Вполне возможно. Что же, лесные жители выиграли, но выиграли лишь это сражение. Не всю битву. Кроме того надо показать этому зазнайке и вруну Мартину, что есть на свете существа, умеющие держать данное ими слово.Уэл взял бластер, снял его с предохранителя и пошёл туда, где ещё этой ночью были ворота Маршанка. Там сейчас собралась целая толпа лесных жителей.Увидев, что Бром плачет, Баллау осторожно присел рядом с ним и приобнял его за плечи:- Ну, малыш, не плачь. Мы этим гадам за всех отплатили сполна. Никого в живых не осталось.Бром утёр слёзы тыльной стороной лапы:- А мои родители? Что с ними будет, когда они узнают, что Роза... мертва?- Они будут очень расстроены, Бром, - тихо сказал Баллау. - Но я уверен: они не забудут того, что Роза погибла как настоящая героиня: ведь если бы она не отвлекла на себя Бадранга, Мартин бы никогда его не победил!Мышонок тяжело вздохнул и пошёл дальше. Заяц, на морде которого тоже отразилась печаль, лишь развёл лапами и снова погрузился в свои мысли.Но тут через весь двор Маршанка к Баллау подошла Дубрябина, всё ещё державшая в лапах дубину.- Я пойду с ранеными, - коротко бросила она.- Куда? И когда вернёшься?Барсучиха вздохнула:- Тут недалеко живёт очень хорошая кротиха, Полликин. Вот туда я и пойду. А когда все раненые вылечатся - я отведу их в Полуденную долину и вернусь в труппу.Уши зайца немного приподнялись. Мыслями он был уже там, в будущем, когда ужасная война осталась лишь неприятным воспоминанием, а бродячая труппа "Шиповник" вновь беспечно странствовала по свету, развлекая добрых зверей.- Хорошо. Буду скучать и...Это были последние слова Баллау. Откуда ни возьмись прилетел голубоватый энергетический сгусток, напоминавший небольшую шаровую молнию и ударил зайца прямо в грудь. Вслед за первым сгустком ещё два ударили по толпе остальных лесных жителей.Уэл сначала сомневался, хорошо ли это будет с его стороны - добивать раненых и фактически стрелять в спину. Но потом он вспомнил, как всего-то несколько часов назад эти звери сам нападали со спины, а потом - добивали выживших хищников, и все сомнения отпали. На губах синтета снова появилась жестокая уверенная улыбка, и он ещё три раза выстрелил в почти разбитую армию лесных жителей.- Это же этот... как его... Уэл! - испуганно-жалобно закричал крот Грумм, показывая на светящийся силуэт синтета. - Мы его... это самое, не убили...Договорить он не успел. Следующий энергетический сгусток убил его. А Уэл лишь осмотрелся вокруг, ища ещё источники тепла. Тепловизор его почти восстановился, работал он с небольшими помехами, но уловить теплоизлучение всё-таки мог.Лесные жители, плача от ужаса, разбегались кто куда, но беспощадные молнии настигали их везде. Если же Уэл промахивался, то энергетическая волна обязательно догоняла любого убегавшего и фактически варила его заживо.Тут Уэл задрал голову к небу. Над крепостью летели две большие птицы: цапля и сова. В ту же секунду синтет вскинул бластер и выстрелил.Болдред и Страж, желавшие узнать, как идут дела у их друзей, не ожидали, что на них могут напасть. Но как только они подлетели к Маршанку, раздался какой-то сухой шелест, глухой удар - а за ним - жуткая боль, словно разрывающая тело изнутри на части...Уэл посмотрел на индикатор патронов. 16 штук. В этом мире он расстрелял даже меньше чем пол-обоймы. "Можно было бы и ещё воспользоваться бластером: эх, если бы я знал, как всё обернётся..." - ещё раз укорил себя синтет, убрал бластер, взял вместо него палаш и пошёл вдоль оставленных его оружием чёрных воронок."Наверное, дубина всё-таки что-то важное мне повредила, - отметил Уэл, чувствуя, что он снова не может сфокусировать взгляд ни на чём, а ноги его подкашиваются при каждом шаге. - Что же, если я и должен прекратить своё существование сейчас - то я готов. В этом мире нет ни компьютеров, ни каких-либо ещё носителей информации, значит, с уничтожением синтетического тела, моей электронной личности некуда будет переместиться."Совершенно некстати Уэл вспомнил ту самую теологическую теорию о "душе", по сути - такой же личности, заключённой в каждом человеке. Ведь людям тоже некуда её перемещать. Так куда девается их личность после смерти физического тела?В биологических лабораториях InoCo уже не первый месяц велась практика по созданию электронных слепков личности человека. Грубо говоря, если этот электронный слепок помещался в компьютер, то человек "оживал". У него были все те же качества, что и у "прототипа", тот же характер, тот же голос... Но то был лишь электронный слепок, по сути, та же "жестянка", несущая в себе определённый набор алгоритмов.Он сначала посчитал эту свою слабость лишь результатом нехватки энергии, но её уровень был в норме. Значит, тут дело было в чём-то другом. Скорее всего, удар барсучихи как-то повлиял на центральный процессор, а, двигаясь, Уэл лишь только больше повредил его. Если так, то существовать ему осталось лишь какие-то ничтожные минуты..."Если душа и существует, то у меня её точно нет, - как-то горько подумал Уэл. - Я синтет, искусственная тварь, что-то вроде большого калькулятора, способного говорить. По крайней мере, создавался я именно с такой целью - производить расчёты..." А молочно-белая дымка становилась всё плотнее, ноги, обутые в тяжёлые пилотские сапоги, вязли в песке, глаза закрывались сами собой. Никогда ещё Уэл не чувствовал себя более живым, чем сейчас.Он опустил голову. Перед ним лежали носилки, на удивление почти не повреждённые его пальбой. А на носилках лежал лесной житель - Мартин, тот самый мышонок, из-за меча которого и разгорелась эта бессмысленная война. Тот самый меч, корень зла, лежал рядом со своим юным хозяином. Его гарда и лезвие почти расплавились и покрывали песок золотистой и серебристой расплавленной массой, блестевшей в тусклых лучах рассвета.Сенсоры показывали, что Мартин ещё жив. Это было удивительно: он был единственным, кто выжил после такого шквального огня. Но Уэл не собирался помогать ему. Мало того - он хотел добить этого мышонка, по чьей вине пролилось столько много крови."Ведь он фактически отнял у меня этот мир, его обитателей, - думал Уэл, сжимая покрепче палаш. - Меня скоро не будет, все мои знакомые из этого мира убиты. За эту напрасную бойню, которую он тут устроил, я просто обязан аннигилировать его."Сквозь белую пелену, застилавшую глаза, было уже почти ничего не видно, силы покидали синтета, но он, собрав всю свою волю в кулак, со всего размаху ударил Мартина в грудь палашом и сам тут же упал рядом с носилками. У него просто не было сил дальше стоять.В последний раз Уэл взглянул на Маршанк, его разрушенный двор, лежавшего рядом Мартина, и закрыл глаза, будучи не в силах бороться и дальше со смертельной усталостью, которую он испытывал впервые за всё своё существование.