5 глава (1/1)

Начало очередного рабочего дня. Все улицы города заполнены людьми, которые суетятся и торопятся куда-то. Многие из них на работу, некоторые же, напротив, возвращаются с ночной смены в предвкушении домашнего уюта: дивана, телевизора. Из массы среднестатистических японских работяг можно сразу выделить учеников школ, колледжей и университетов. Естественно по форме. Осакские улицы так и пестрят эмблемами джемперов юных японцев. Солнце еще не очнулось от дремы и поэтому мрак, заполняющий шоссе и бульвары наводил скуку и отвращение. Утренний туман как будто в сговоре с мраком еще больше ухудшал видимость.Обстановка в осакском метро, казалось, была не лучше и лишь усиливала неприязнь к этому скучному городу. Но ведь так случается в больших городах, не так ли? Сотни японцев ежеминутно спускались в слабоосвещенный метрополитен, гул отправляющихся в путь поездов которого давил на нервы. Люди толпились у билетных автоматов, то и дело поглядывая на часы и желая отправиться как можно скорее. Некоторые из них находились в этом метро впервые и сразу же привлекали внимание людей знакомых со схемой движения поездов. Одним из таких людей был юноша, имевший достаточно необычную внешность. Он был небольшого роста, чуть выше среднего. Его телосложение, если не сказать, что пугало, то шокировало окружающих, но он не обращал на это никакого внимания, видимо, по привычке. Кости его рук, казалось, были обтянуты лишь кожей и ничем другим. То же самое можно было сказать о худощавом, вытянутом лице мальчика. Из-за впалых щек его скулы казались еще больше, а подбородок длиннее. Большие помутневшие от частых слез глаза казались тусклыми и непривлекательными, что еще больше усугубляло выражение его лица. Юноша был одет в белоснежную рубашку, рукава которой были закатаны и открывали взору тонкие руки, и заправленные в сапоги черные брюки с подтяжками, болтавшимися на не менее костлявых плечах. Светлые волосы мальчика, которые можно было сравнить с пушистым зимним покровом, так редко радовавшим японцев, были небрежно собраны в высокий хвост, некоторые пряди которого, выбиваясь из общей массы, упрямились и вились в разные стороны. Негустые пряди тонких волос, специально оставленные нетронутыми, спадали на лицо, делая его очертания еще более утонченными. Они доставали мальчику до ключицы, кости которой можно было рассмотреть без проблем. Прищурив глаза, юноша водил в воздухе рукой, едва заметно ведя тонкими длинными пальцами по линиям схемы метрополитена. В какой-то момент глаза его расширились и, щелкнув пальцами, он пронесся через турникеты к платформе. Он быстро и без труда запрыгнул в полупустой вагон поезда и присел между двумя мужчинами в деловых костюмах. Юноша посмотрел на лицо сначала одного, а затем другого и, достав из школьной сумки книгу, принялся за чтение.

Поезд мгновенно прибыл на нужную мальчику станцию и, выскочив из вагона, который уже успели заполнить японцы, он быстрым шагом вернулся из удушающего подземелья на улицу. Зрачки его глаз моментально сузились из-за ударившего в них потока света и так же неожиданно снова очутились в темноте. Юноша почувствовал на своем лице прикосновения чьих-то холодных рук.- Ты заставляешь своего друга волноваться, Юки, - протянул знакомый голос, - это никому с рук не сходит.- В таком случае я уже в предвкушении того, что ты сделаешь со мной, - улыбнувшись, ответил голосу юноша, глаза которого все еще были прикрыты руками.Воспользовавшись секундным замешательством друга, Юки избавился от преграды для глаз и повернулся лицом к своему однокласснику.- Рад тебя видеть, Такеру.Парень был выше Юки и поэтому смотрел на него сверху вниз. Его вытянутое бледное лицо украшали небольшие щеки, а заостренный подбородок всегда был немного задран, что говорило о мании величия юноши. Когда он улыбался, на его бледных щеках появлялись ямочки, которые сразу приковывали к себе внимание собеседника. Его темно-карие глаза, в которых тонул любой другой взгляд, при свете солнечных лучей отливали ярким оранжево-золотистым блеском. С поразительной бледностью лица контрастировали темные волосы Такеру: черные с таинственными, по-волшебному синими оттенками.Юки не знал, что так привлекало его во внешности друга, ему казалось, что в нем есть что-то неестественное.Бледные губы Такеру расплылись в улыбке, обнажив ряд ровных белоснежно-серебристых зубов. Юки поймал себя на мысли, что снова смотрит на ямочки, украшающие щеки друга.- Ты как всегда небрежен по отношению к своей прическе, - все еще улыбаясь, Такеру аккуратным движением убрал волнистые волосы с лица Юки.Юноша улыбнулся другу в знак благодарности.- Ну что, мы идем?- Мы побежим, - воодушевленно ответил Такеру и схватил его за руку.- Почему? – Юки засмеялся, глядя на счастливого друга.- Откуда мне знать, - прищурив глаза, сказал он, - это ведь так весело – уроки прогуливать.Такеру рванул вниз по бульвару, увлекая за собой еле поспевающего за ним Юки. Они пересекли парк, усеянный цветущей сакурой, пробежали по площади, петляя между недовольными прохожими, и перешли через мост над небольшой речушкой.

Теперь мальчики стояли на берегу широкой реки и, согнувшись, держались ладонями за колени и пытались отдышаться после пробежки. Юки растянулся на склоне, покрытом сочно-зеленой травой, и протянул руки к голубому небу, на котором не было ни облачка. Краем глаза он заметил, как Такеру лег рядом с ним, заложив руки под голову.

- Я давно хотел спросить… - начал он, - откуда ты приехал сюда?- Токио, - с нескрываемой ноткой тоски в голосе ответил Юки.- Говорят, он такой большой и необъятный, что даже люди, всю жизнь живущие в нем не познают его полностью…- Он прекрасен, - Юки закрыл глаза и опустил руки в траву, покрытую едва ощутимой утренней росой.По-видимому, Такеру тоже задумался о чем-то интересующем его, потому что больше не задавал ему вопросов.

- Такеру, - Юки вывел друга из состояния забытья, - у тебя красивая фамилия. Волшебная.- Фениксы, - Такеру не скрывал своего восхищения, - удивительные создания, способные нести свет и теплоту в мир, вселяя в душу каждого человека надежду, и в то же время опасные, если их беспокоить .Юки показалось, что оранжевый блеск в глазах Такеру в этот момент достиг своего апогея и теперь горел мерцающим огнем. Он решил списать все, что видел, на солнце, неумолимо подбиравшееся к зениту.- Ты так говоришь, будто видел их вживую.В ответ Такеру лишь загадочно улыбнулся и снова обратил свой взор к безграничному небу, которое казалось таким необычным и несопоставимым с этим ужасным городом.Они пролежали у реки до самого вечера, не заметив, как быстро подходил к концу этот день. Когда алые лучи медленно заходящего солнца настигли их, Такеру попрощался с Юки и отправился домой, сказав, что Теа и без того отрицательно отнеслась к его желанию прогулять и, если он опоздает, действительно примет карательные меры.Теперь Юки возвращался домой в одиночестве. В этот момент он очень сожалел о ссоре с Кайто, потому что, несмотря на занудство крестного, он хотя бы отвозил его домой и составлял ему компанию. Его вдруг посетило необъяснимое желание помириться с Каем. Он быстро, не дожидаясь лифта, взбежал по лестнице на восьмой этаж. Остановившись на лестничной площадке, он запустил в карманы руки в поисках ключа и, отыскав его, открыл дверь и вошел в квартиру.

- Я дома.Юки, не снимая обуви, прошел к большой комнате: оттуда раздавались голоса. Он притаился за углом, пытаясь расслышать их как можно лучше. Из комнаты послышался тихий, но властный и холодный голос.- Зачем ты приехала сюда, Саяка?Это был голос Кайто.- Ты так неожиданно исчез из города и ничего не сказал, мне пришлось навести справки, чтобы найти тебя, - второй голос прозвучал не так резко как первый, но все же суровость в нем присутствовала. Он принадлежал женщине, но Юки был незнаком.

- Значит, это тебя не касается. Сейчас я хочу попросить тебя покинуть эту квартиру, уехать из этого города и вернуться в Токио.- И ты даже не позволишь мне остаться с тобой? – взмолилась женщина, - подумай обо мне, я же люблю тебя, Кай.При этих словах что-то защемило в сердце Юки, и он почувствовал тупую боль. Ему вдруг захотелось сделать больно этой женщине, чтобы она смогла почувствовать то же самое, что и он, но это не потребовалось. Леденящий голос крестного, казалось, был лучшим наказанием для нее.

- Я уже сказал, что не хочу иметь проблем из-за тебя. Уходи.

Юки увидел, какженщина беспомощно села на диван и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони, ее плечи судорожно подергивались подобно конвульсиям. Но Кайто не обратил на эту сцену почти никакого внимания.- Ну почему меня всегда находят те люди, которых я меньше всего хочу видеть в своей жизни.В этот момент глаза Кайто случайно встретились с глазами Юки, который не заметил, как уже давно вышел из-за угла. Юноша смотрел на крестного и, казалось, что та неведомая ему в груди вещь только что сломалась и рассыпалась на множество бесполезных осколков. Не в силах что-либо сказать он выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.

Теперь он точно знал, что чувствует Кайто по отношению к нему. Он больше никогда не вернется в эту квартиру, он уедет из этого города, обратно в Токио. Теперь Юки почти ни о чем не думал и ничего не чувствовал, кроме боли, раздирающей его изнутри. Оставшись наедине с пустотой, наполнявшей теперь его сердце, он не заметил, как пересек пару переулков и уже бежал вдоль реки по направлению к любимому месту Такеру. Юки, возможно, все отдал бы за то, чтобы в этот момент увидеть там своего друга, крепко прижаться к нему, уткнувшись в его густые черные волосы, и плакать, плакать, плакать от того, что какие-то мечты, которые он сам для себя придумал, никогда не найдут отражение в его будущем.

Юки без сил опустился на сухую, жесткую гальку, покрывающую берег реки. Яркое солнце уже давно утонуло в воде, оставив вместо себя свою бледнолицую сестру, такую же одинокую в этом небе, как и Юки на этой земле. Ее так же окружали многочисленные звезды, которые лишь ярко поблескивали в бездонном ночном небе, говоря этим, какие они красивые по сравнению с бледной луной. Так же чувствовал себя Юки среди людей, которые могли только думать о себе, наслаждаясь правильностью своих идей и мыслей, и осуждать его.

Сколько он просидел на берегу, любуясь отражением лунного диска на водной глади, Юки не знал. Его заставил обернуться постепенно нараставший звук шагов по звенящей гальке. Неожиданно для себя, он увидел перед собой Кайто.- Я знал, что ты будешь здесь, - крестный опустился на берег рядом с ним так близко, что его плечо касалось плеча Юки.Юноша предпочел ничего не говорить в ответ и снова повернул голову к реке, наблюдая за легкими перекатами волн.- Я посадил Саяку на самолет. Сейчас она наверняка уже подлетает к Токио. Не спрашивай меня, кто она такая, я бы сам не хотел это знать.Но Юки и не собирался ничего спрашивать. Как не понимает этот человек, что сейчас он ни с кем не хочет разговаривать, а тем более с ним, с крестным, который причинил ему эту невыносимую боль?- Ладно, Юки, если ты ничего не хочешь мне сказать, давай просто помолчим, - голос Кайто был тихим и даже успокаивающим, похожим на шум прибоя.Кайто тоже уставился на водную гладь, наблюдая за отражением ослепительно красивых звезд в реке. Видимо, они его заинтересовали больше, чем одинокая, ничем не примечательная луна. Юки это нисколько не удивило: крестный так же относился и к нему, всегда потакая интересам других окружающих его людей.Через несколько минут Кайто заговорил с ним вновь.- Я вырос в семье твоей матери.Юки был слегка удивлен словами, с которых начал его крестный, но Кайто продолжал:- Ее родители приняли меня к себе в дом, когда остальные отвернулись и даже не желали помочь. Мне было всего восемь, когда мои родители погибли в автокатастрофе. Я едва ли могу сказать о них сейчас что-нибудь, так мало времени я провел с ними. Отец вечно был занят на работе. Именно он научил меня тому, что работа всегда должна быть превыше личных чувств. Так же он относился к моей матери, - Кайто закрыл глаза, видимо, нисколько не жалея о своем прошлом, - моя мать нигде не работала, но часто запиралась в своей комнате на несколько дней, поэтому я совсем не видел ее. Она писала роман, я знал это, потому что она часто, забываясь, витала в облаках и цитировала строки из него. Как ты уже, наверное, понял, любовь к писательскому делу я перенял от нее. В день катастрофы я пришел в ее комнату и нашел в ее столе рукописи, которые так и не смогли увидеть свет. Когда я прочитал ее роман, мне еще многое было непонятно, тогда я перечитывал его еще раз и еще раз, вникая во всю суть. С каждым прочтением мне открывались все новые черты характера моей матери, которых я не знал при ее жизни. Все мысли, чувства… Все было такое родное, как будто это написал я сам. Еще тогда я решил, что в будущем обязательно отнесу этот роман в издательство. Так и случилось. Я учился в старшей школе, когда, наконец, решился это сделать, но издательство отказалось бы печатать роман другого человека и поэтому мне пришлось выдать его за свой. Произведение успешно напечаталось и произвело фурор на жителей Японии, а затем и остальных стран. Тогда я понял, что осуществил мечту матери и исполнил свой долг перед ней. Когда произошла автокатастрофа, все родственники наотрез отказались принять меня к себе в семью. Остались только родители твоей матери, наши семьи всегда были друзьями. И они взяли меня в свой дом. Сказать, что я был им благодарен, значит, ничего не сказать. В тот день я впервые увидел Дору. Несмотря на то, что она была старше меня на девять лет, я сразу влюбился, но, конечно, не понимал этого тогда, да и потом не смог понять. Она всегда относилась ко мне как к брату, а я чувствовал что-то большее - непонятное влечение к ней. В этом же году она вышла замуж за Шино, и моя жизнь потеряла всякий смысл уже в детском возрасте. А через год у них родился ты… - Кайто помолчал несколько секунд, думая, что сказать дальше, - когда мне было шестнадцать, у нас с Дорой завязался роман. Я писал книги, а она приходила ко мне домой, оставляя тебя на отца. Она смотрела, как я пишу, служила для меня своеобразным вдохновением, была музой, поэтому мои первые произведения отличались романтичностью и присутствием в них искренней любви, но это продолжалось недолго. Твой отец узнал о наших отношениях, он слишком любил Дору, чтобы просто так отпустить ее, тем более я был так молод и, как он говорил,до крайности глуп. Теперь я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты очень похож на свою мать. Нет, не характером – характер у тебя отцовский. Ты похож на нее внешне. У тебя ее черты лица, глаза… Да, я редко смотрю тебе в глаза, потому что боюсь увидеть в них Дору, боюсь потерять голову и забыть настоящего обладателя этих глаз. Когда я увидел тебя семь лет назад, я вдруг понял, что хочу быть с тобой рядом столько, сколько ты этого потребуешь.- И при этом ты ни разу не навестил меня, - Юки с трудом собрал все силы, чтобы заговорить, но голос его дрожал, и на глаза наворачивались слезы, - а я все равно ждал.- Если ты сейчас назовешь меня трусом, я не стану это опровергать. Я боялся твоего отца, боялся, что он может подумать, когда я приеду к вам, я боялся даже звонить. Но больше всего я боялся посмотреть в глаза твоей матери. Ты должен понять меня, Юки.- Я ничего тебе не должен! – его голос неожиданно для него самого сорвался на крик, - да, ты трус. Ты жалкий трус. Я ненавижу тебя за это. Ты лишь одного не мог понять, что приедешь к нам домой не ради матери, не ради отца, а ради меня. Ты должен был приехать ко мне!- Я понимаю твое состояние, но…- Ты ничего не понимаешь! – Юки не мог сдержать слез, которые уже скатывались по его щекам и, собираясь на подбородке, падали на одежду.- Я лишь прошу тебя об одном: пожалуйста, прости меня за прошлое, за настоящее и не принимай близко к сердцу те слова, что я сказал сегодня, Юки.Кайто поднялся на ноги и, протянув ему руку, спокойно улыбнулся.- Пойдем в машину, пора ехать домой.Юки, немного поколебавшись, решительно взял его за руку и поднялся с гальки. Ему не показалось: Кайто действительно улыбался. Он улыбается ему так же искренне, как и семь лет назад, так же, как тогда, крепко держит его за руку и смотрит в его глаза. Крестный, не отрываясь, смотрел на него глазами, в которых совершенно не было прежнего холода, и обращался к нему тихим, мягким голосом.- Ты уже такой взрослый, - Кайто обнял его за плечо и, не торопясь, повел в сторону машины, - просто покажи мне, как надо жить, и я буду учиться жить правильно.Они медленно шли вдоль берега, о чем-то негромко болтая. Голоса по мере их удаления постепенно стихали. Ветер, нежно играя с их волосами, приносил на своих крыльях обрывки разговора и приглушенный смех Юки. А яркая луна теперь затмевала своим ослепительным блеском померкшие в ее красоте звезды и ласково светила им вслед.