Глава 25. Ягненок на привязи (Вин). (1/1)

Вечером Вин не заметил, как ноги принесли его отнюдь не домой, где было снова пусто и безжизненно.Вин сидел за столиком того самого кафе, куда, совсем недавно и уже так давно, привел Его… Он сидел как раз на этом месте… Но тепло Его тела сиденье не сохранило… От Него не осталось ничего, кроме этой старой фотокарточки. И воспоминаний…Вин впервые за долгие годы начал восстанавливать всю картину своего детства полностью; он снова и снова перебирал, прокручивал все, что натворил, встретив Его снова и не сумев сохранить; он, будучи не в силах терпеть переполнившую его боль, пытался сбежать в детские воспоминания, туда, где они были так малы и так счастливы…Раньше он почему-то никогда не задумывался о том, как же без него жил Мэй. Он ведь остался один и был так мал… Сколько ему тогда исполнилось? Пять? Шесть? Семь?.. Он даже не знал, когда тот родился?— даты не интересовали его в те далекие времена, а потом для них не осталось места.Что же с ним случилось, раз он вырос настолько зависимым от первого же встреченного человека, который, походя, выручил его? Он был слабым настолько, что это поражало… Почему он такой тощий? Его что, плохо кормили? Вроде, в приюте питание было на уровне?— не фонтан, конечно, особо не разгуляешься?— но питательно и сытно.Он долгое время упивался собственной тоской по Младшенькому, не задумываясь, каково было тому… Вин выуживал из прошлого драгоценные воспоминания, и сердце его переполняла горечь…***Первое, что он помнил из детства, было какое-то очень светлое помещение с высоким потолком и пустыми стенами. Какие-то люди подходили к отцу и что-то говорили. Отец держал за руку девочку с голубыми бантиками на голове. Девочка не плакала, она смотрела по сторонам пустым ничего не понимающим детским взглядом.В этом огромном, просторном зале, несмотря на окружавшую город жару, почему-то было холодно, но прохлада не приносила ни облегчения, ни покоя. Она внушала тревогу, переходящую в неясный страх.…Маленькая девочка! Точно, это была, как он тогда думал, сестренка. Он почти не видел ее, хотя они точно жили вместе. Он пропадал в школе, а дома… Дома была мама?.. Наверное… Да, конечно: такие маленькие девочки всегда сидят дома с мамами.Почему он не может вспомнить мамино лицо? Он что, так мало бывал дома? Вообще-то, он и сестренку до этого момента не помнил, но это не вызывало у него недоумения: и что ему было делать с девчонкой? В куклы играть?— или во что там играют девчонки? У мальчишек свои, мужские дела.***Вторым воспоминанием была рука Отца.Они куда-то приехали, вышли из машины?— отец взял его за руку, и они куда-то пошли. Впереди было кирпичное здание, широкие двери предварялись такими же широкими ступенями, от стены до стены.Потом были коридоры и кабинет, где взрослые что-то говорили, обменивались бумагами, что-то на них писали…А потом высокая женщина сказала, что они с братиком будут жить здесь.Скорее всего, Тон не успел осознать, что он теперь?— сирота, только благодаря испытанному шоку от этой новости. БРАТ?.. У меня?— БРАТ?..То есть вот это существо в костюмчике с рюшечками, с бантиками в волосах?— мальчик?Кажется, радость от того, что он теперь не один, в тот момент полностью перекрыла боль от вероломного предательства отца. Может быть, когда-нибудь он и привык бы, что сестренка?— это тоже семья, но решительно не умел общаться с девчонками. Мальчик?— другое дело! Мальчик?— это здорово! Надо сделать так, чтобы он признал старшего брата своим братом. Как это сделать, Тон придумает. Кроме Мэя, у него не было теперь никого…***Общение не складывалось. Слов не хватало, или брат их не понимал в силу возраста. И тогда обида поселилась в сердце Тона: ну почему этот мелкий не хочет его полюбить? Он привык слушаться старших и выполняет все, что от него просят, но?— не любит.Просить вслух о любви было нереально. О таком не просят. Это?— слабость, не достойная настоящего мужчины. Мужчина должен жестким, уверенным в себе, он должен командовать и добиваться своего любым способом: если нужно, то и силой.Он долго думал, что и как должен предпринять для того, чтобы переломить ситуацию. Нужна была тонкая, хитрая игра: взрослое слово тактика звучало достойно, внушало уверенность в собственных силах.Решение пришло само.—?Мэй, иди сюда!Доверчивое существо дотопало до Тона и посмотрело ему в глаза, запрокинув головенку. Взгляд был доверчивый, но так он смотрел на всех, что раздражало.—?Вот, смотри какой красивый! —?он протянул Мэю металлическую заколку, к которой был прикреплен вычурно завязанный бант. —?Нравится?Мэй зачарованно смотрел на яркий, красный бант с блестящими на солнце приклеенными к нему пайетками. Он радостно кивнул.—?Хочешь, подарю?Новый кивок: бантики напоминали ему о маме, которая так любила все яркое и блестящее. Широко распахнутые глаза смотрели на Тона с удивлением, будто маленький Мэй не ожидал от старшего мальчика такого поступка. Тон хмыкнул про себя: ?Конечно, как мог ожидать приютский сиротка подарков от такого же сироты? "…А для маленького Мэя слово ?брат? не было наполнено смыслом, он не знал его вкус. Нет, он, конечно, знал, что у него есть брат, но тот оставался для него лишь словом, иероглифом, значком на бумажном листке или песке.Хотя обида, нанесенная неосознанно, имела вполне ощутимый вес для его старшего брата.Тон закрепил в его волнистых, мягких волосах украшение и подтолкнул брата:—?Беги, играй!А сам, затаившись неподалеку, стал наблюдать… Он ждал, когда на беззащитную приманку придет неопытный хищник. Соблазнившийся возможностью поохотиться без лишних усилий дурачок не заставил ждать себя слишком долго: на тропинке появился мальчик примерно его возраста. Тон трезво оценивал свои возможности, но он-то в школе занимался борьбой, и слабаком уже не был. Соперник был одного с ним роста, но не представлял серьезной угрозы.Стоя за углом, он наблюдал, как бьют Мэя, выжидая удобный момент, когда Мэй заплачет, а парень расслабится. Расправа была быстрой, жесткой и справедливой.…Счастливые глаза Мэя были как бальзам на душу. Тон запомнил метод и решил, что тот нуждается в небольшой доработке. До конца дня еще трое счастливых финалистов этого конкурса идиотов попали в его сети, и каждый раз он, как Супермен, приходил на помощь брату. Он был в восторге от своей придумки! А Мэй даже не заподозрил, что его бантик и является причиной нападок. К отбою уже весь приют был в курсе, что к Мэю с глупостями лучше не лезть, чтобы не отхватить от Тона.