Глава 18. Вызов брошен. (1/1)

11 февраля 2018, воскресеньеНьюир обреченно молчал. Впервые он захотел остаться во Тьме: нет, он страстно желал этого!.. Весь его вид выражал безысходность: тоска свинцово плескалась в глазах, плечи поникли, скованные руки бессильно сжимали рваный низ футболки.Сильная рука властно сжала его запястье, подняла тело вверх, поставила на ноги и потянула за собой на свет. Он покорно поплелся.—?Пожалуйста… Не надо!.. Не хочу!.. Не прогоняй меня!..В молчании они дошли до кухни.Момент, которого он так страшился, неумолимо приближался: отодвинув ящик стола, хозяйские пальцы выудили из его недр маленький ключ…Вин молча снял с него наручники, не сводя уверенного, полного демонстративного превосходства, взгляда с лица, покрытого синяками, вновь упиваясь чужим отчаянием:—?Проваливай… Я просто преподал тебе урок.Наполненные плещущейся болью, которая не оставляла места для слез, щенячьи глаза уставились на него с немой мольбой: из омута боли на Вина смотрела отчаянная Надежда…Он угрюмо отвернулся. Отрубать нужно четко и сразу.—?А могу я остаться? —?Ударило в спину.Отчаяние придало сил загнанному в угол зверьку.Вин пораженно развернулся всем торсом и уставился на наглеца, вновь осмелившегося оспорить его волю:—?Ты что, обдолбался?..Он совершенно забыл, что чувствует загнанное в угол живое существо; он не хотел этого помнить; ему достаточно было умения изощренно загонять намеченную жертву в угол, расставляя силки, устраивая засады, неминуемо настигая ее и расправляясь безжалостно и жестоко.То, что последовало дальше, застигло его врасплох:—?Родители бросили меня еще в детстве. Брат меня тоже бросил. —?Этот голос был пугающе спокоен, почти мертв; липкий нутряной страх был выдавлен из говорившего сковавшим его сердце льдом и властно развеян вокруг повеявшим в сторону Вина почти ощутимым холодком.—?Это что, бунт? —?Он недоверчиво дернул головой, отгоняя наваждение.—?Ты тоже меня тоже бросаешь. —?Это прозвучало почти как обвинение.Вин ошарашенно внимал этому словесному выпаду.—?Поэтому я хорошо понимаю, что значит чувствовать себя преданным… —?Своевольная рука нагло протянулась к вазе, в которой лежали фрукты и подготовленные для готовки овощи, пальцы не глядя достали из горки морковину.—?Все мое детство… Одни ограничения…Ньюир не смотрел в сторону Вина. Его руки действовали самостоятельно: они положили корнеплод на доску, взяли нож, мазнули пальцем по лезвию, проверяя остроту. Казалось, он ничего сейчас не видит: обращаясь к Вину, он смотрел в сторону, направив взгляд в пустоту.Одно это уже было четким признаком агрессии: будь на месте Ньюира кто-то другой, Вин бы уже давно принял меры. Но сейчас он стоял и потрясенно наблюдал за этими руками, переводя взгляд с лица на руки и обратно, и снова, и снова…Движения Ньюира были нарочито медленными, уверенными, почти профессиональными, если, конечно, речь идет не о готовке…—?В детстве, в приюте, я часто был заперт. —?Раздался стук ножа, неожиданно твердо отрубившего кончик у оранжевой плоти. —?Я мечтал вырваться оттуда.Вин не верил ушам и глазам.—?Когда я вырос… То начал зарабатывать, просто чтобы прокормиться и где-то переночевать… Я во всем себе отказывал… —?Снова стук; новая часть сиротливо откатилась от целого.—?Вместо свободы я снова оказался в клетке. Просто клетка стала больше. —?Вжик! Целое уменьшилось еще на одну часть.Вин потрясенно переводил взгляд с методично двигающихся рук на застывшее в почти надменной гримасе лицо, туда и обратно: он впервые сталкивался со столь мощным напором чужого отчаяния, стремительно теряя контроль над ситуацией, в которой привык ориентироваться автоматически.Что делать сейчас, он не представлял.—?Теперь я опять… —?Голос прервался, Ньюир судорожно сглатывал, пытаясь удержать подползавшую к горлу тошноту зарождающейся истерики: нельзя допустить, чтобы эта слабость была замечена?— он замолчал, мотнув головой. Глаза заблестели.—?Если сейчас я уйду отсюда… То так и умру в какой-нибудь клетке… —?Стук!..—?Если все равно умирать… Не лучше ли остаться с тобой?.. —?Он устало положил нож перед собой.Вин, думая, что, все же, ослышался, мотнул головой, стряхивая наваждение:—?Нафига? —?Нарочитая грубость тона должна была послужить препятствием этому отчаянному напору.Ньюир, наконец, поднял голову и проникновенно, почти ласково, глядя в глаза Вину, сказал:—?Потому что с тобой я счастлив. —?Обращенное к Вину лицо просветлело, словно озаренное изнутри.Такого он не ожидал…Покрытое синяками лицо, разорванная футболка, истерзанное тело?— в чем счастье?!.. В унижении?!.. В насилии?!… Он что, больной?..Вин, подняв брови к самому лбу, потрясенно шарил по стоявшему напротив незнакомцу застывшим в немом удивлении взглядом, пытаясь понять смысл сказанного.—?А ты не боишься, что я могу снова причинить тебе боль? —?Мозг нашел выход, попытавшись защититься от неведомого. Нарочито угрожающий тон должен был охладить пыл Ньюира.—?Это почти торг. Раз начинаешь торговаться, значит, я на правильном пути.— Инстинкт подсказал Ньюиру единственно верное решение, и сейчас, как никогда, тот был готов действовать. Теперь он был готов ко всему: он должен приложить усилие, чтобы не потерять Вина. Другого шанса у него не будет. Боль его уже не пугала.Ньюир посмотрел Вину прямо в глаза: в этом, новом, незнакомом взгляде была решимость, которую раньше невозможно было заподозрить в таком беззащитном, сломленном создании.Вин растерялся: прямо перед ним сейчас происходило то, чего быть просто не могло: прямо перед мордой изумленного хищника, уже не раз уверенно и властно доказавшего свое священное право на кровь и плоть жертвы, эта жертва без видимых усилий сбрасывала шкуру несчастной овечки, демонстрируя длинные когти, обнажая острые зубы, которые непонятно как выросли на этом хрупком с виду теле и уже грозили впиться в горло заигравшемуся от безнаказанности зверю. Прямо в его логове ему бросал вызов другой хищник, который мог оказаться равным ему по силе.Вин завороженно наблюдал за этой метаморфозой, не в силах отвести глаз от нового волевого лица.Ньюир развернулся, сдвинул доску в сторону и, сделав небольшое усилие, приподнялся и уверенно уселся на стол, повернув лицо к Вину. Глаза смотрящих друг на друга оказались на одном уровне.Он снова взял в руку нож, медленно, задумчиво, повертел перед Вином, опасно направив лезвие тому в живот; также медленно, словно играя с ним, поднял нож на уровень глаз. Вин оцепенело смотрел:—?Этого просто не может быть!С легкой усмешкой от произведенного эффекта Ньюир демонстративно поднял пустую ладонь так, чтобы зритель четко и хорошо усвоил все, что до него собираются донести. Он на мгновение деловито бросил свой уверенный бесстрастный взгляд на выставленную вперед руку, медленно прижал нож лезвием к раскрытой перед потрясенным лицом ладони и также медленно, с заметным глазу нажимом, провел лезвием поперек.Прочерченный густой алой кровью след завораживал. Крови было много.—?Видел? —?ясно читалось в его взгляде, который не давал разорвать зрительный контакт порядком ошалевшему от такого поворота Вину.Глаза Вина широко раскрылись, брови комично поползли вверх. Зрачки забегали: с ножа на лицо, с этого спокойного взгляда на раскрытую ладонь… Он был растерян, потрясен, сломлен… Его мощная воля была подавлена этой холодной, безэмоциональной лобовой атакой: лицо Ньюира не дрогнуло ни одной жилкой… Сердце, кажется, успело пропустить пару ударов. Вин оторопел.Горячая густая красная влага глухо закапала по гладкой прохладной поверхности стола. Этот звук немного привел Вина в чувство: он, не в силах оторвать взгляд от лица Ньюира, быстро нашарил внезапно ослабевшей рукой чистую хлопковую салфетку, раскрыл порезанную ладонь, прижал сложенную ткань к ране, оставив свои пальцы сверху?— но принимающая невольную заботу ладонь сжалась, цепко и властно, интимно…Ньюир притягивал к себе Вина, пробуя свою силу, пока они не оказались лицом к лицу……Тихий, протяжный стон возник неожиданно.Вин вздрогнул: Ньюир, полностью контролируя впившийся в него взгляд, застонал сильнее, сглотнув и облизнув губы. Его дыхание участилось…—?А-а-ах!.. —?Новый стон был уже громче и явно сексуальнее, голова слегка запрокинулась, рот приоткрылся, обнажив зубы.Вин потрясенно молчал, зачарованный магией плоти…Весь вид Ньюира говорил: ?Можешь делать со мной все, что хочешь. Без ограничений. Все, что тебе вздумается. Абсолютно все.?Стоны обещали, доказывали, служили гарантом сделки.Из-за напавшего ступора Вин не замечал, как с каждым новым стоном его собственные глаза распахиваются, как расширяются зрачки; как закипает кровь, как нарастает его собственное щекочущее пах возбуждение… Он стремительно сдавал позиции одну за другой, и только шок от дикости происходящего не давал телу мгновенно отреагировать на этот страстный призыв.—?А-а-а-ах!.. —?Тело выгнулось дугой, ресницы сомкнулись в истоме наслаждения…Рука судорожно вцепилась в рубашку, притянув Вина еще ближе, теснее… Губы разомкнулись, и новый протяжный стон, полный сладострастия, окатил Вина с головы до ног. Жаркое дыхание раскрытых губ, призывно облизываемых кончиком языка, настойчиво просило, умоляло, требовало…Лихорадочный румянец и расширенные зрачки Ньюира доказывали, что это?— не симуляция.—?Он что, сейчас кончит?!.. —?Потрясенно осознал Вин.Жаркое дыхание обдало лицо, заставив виски пульсировать.Долгая судорога прошлась по телу Ньюира; он прильнул к Вину, передавая ему свои ощущения. Руки Вина против его воли обняли это бьющееся в конвульсиях тело, плотно прижав его раскрытые бедра к себе.Воспрявший хищник возбужденно втягивал ноздрями манящий дух, исходящий от разгоряченного тела, его подрагивающий нос исследовал эту голову: волосы, шею, бьющуюся жилку, подбородок, призывно раскрывшиеся губы?— нос задержался, принюхался… Обнажились клыки, подняв подрагивающую губу: хищник узнавал и запоминал новый запах…В висках гулко застучало.Ньюир торжествующе приоткрыл глаза: сейчас он дал этому человеку настолько мощный наркотик, что был абсолютно уверен в исходе. Его рука, лежащая на груди Вина, медленно, призывно шевельнулась, пальцы коснулись торчащего соска и начали обходить его по кругу, то отдаляясь, то приближаясь.Хищник судорожно втянул воздух и рывком сгреб готовую к спариванию самку.…Вин ворвался в комнату, сжимая податливое, стонущее тело, будучи больше не в силах сдерживать страсть, вспыхнувшую с новой силой; и, подобно тайфуну, эта страсть сейчас слепо сметала все препятствия со своего пути.Он, не сумев оторваться от обхвативших его тело бедер, повалился на кровать, подмяв под себя вскрикнувшее от стремительного напора тело.Жадными, дрожащими от возбуждения руками он с треском разорвал футболку, не желая снимать ее через голову?— Ньюир отозвался новым сладострастным стоном, сводящим с ума.Штаны слетели с тела даже быстрее, чем верх?— он не мог больше ждать…Но теперь он жаждал видеть это лицо: он был заворожен им, он должен был насладиться процессом до конца, взять все, что только можно, и отнять то, что придется взять силой; его священный долг?— обуздать и покорить эту волю, его законное право?— брать, не спрашивая разрешения.Он уже не думал?— он делал. Без сомнений, без сожалений, без угрызений совести.Он грубо задрал эти ноги, сжав их пальцами до синяков, рывком притянул к себе и впихнул под выгнувшуюся поясницу подушку; глухо взрыкнув, всем своим существом ворвался в открывшееся взгляду отверстие, погрузившись в податливую плоть; согнув разведенные ноги в колени, сдавил их, не давая этим ногам перехватить у него инициативу. Будучи сверху, он хотел владеть этим телом безраздельно и диктовать ему собственные условия. Иначе быть не могло.—?А-а-а-х!.. —?Стон перешел в всхлип.Голодными глазами он лихорадочно пожирал открывшуюся ему картину: каждый новый горячий удар выгибал это тело, вздымал раскрасневшуюся грудь, заставляя изящную голову сладострастно запрокидываться, а губы?— призывно раскрываться, издавая стон. Он выбивал эти стоны из него, выколачивал, выжимал?— они могли принадлежать ему и только ему, и он хотел услышать их все, все до единого.Он спешил насытиться, жадно утоляя изголодавшееся по этой плоти нутро; впитывая идущую от Ньюира волну, он выплескивал в него жаркую влагу?— и снова врывался в податливую тугую плоть. Набухший, твердый, горячий член Ньюира упруго стучал по его животу, но хищник уже не воспринимал эту его часть как часть соперника, наоборот: этот кусок живой плоти всем своим видом служил ему красноречивым доказательством его безраздельной власти над находящимся под ним телом.Ньюир уже не просто выгибался под ним: он извивался, метался, страстно отдаваясь, втискиваясь в любовника с такой силой, словно хотел вырваться на свободу, но разгоряченный от борьбы Вин властно прерывал любые попытки к бегству, заставляя его уже не стонать, а хрипло вскрикивать в беспамятстве.Он вжался в это тело, целиком подмяв его под себя, и продолжал давить, погружаясь все глубже и глубже… Возбуждение охватило его целиком, переходя в экстаз.… Захлебываясь от взбрыкивания собственных сердец, они лежали, пытаясь восстановить дыхание и глотнуть воздуха полной грудью. Получалось плохо.Вин медленно приходил в себя; лежа на размякшем в истоме, вызванной бурным, выпившем все его силы оргазмом, Ньюире, он пытался вернуть себе четкость восприятия. Шевелиться не хотелось. Голова его уткнулась в ямку между хрупким плечом и потрескавшимися губами. Слабое горячее дыхание Ньюира приятно обдавало ухо.Тонкие руки Ньюира были сомкнуты в кольцо на его пояснице; он вдруг четко почувствовал их тепло и исходящую от них нежность?— этот жест не посягал на его единовластие, а, скорее, говорил о беспрекословном и полном признании этой власти. Но этот жест вызывал и безотчетную тревогу, которую Вин пока не мог сформулировать для себя.Свои руки он обнаружил не сразу… Одна ладонь была зажата между их телами: она лежала на груди, прикрывая выпрыгивающее сердце Ньюира… Вторая рука внезапным покалыванием дала о себе знать, обнаружившись где-то над ними: она огибала голову Ньюира полукольцом, касаясь взмокшего затылка, что напоминало объятие. Это открытие смутно насторожило его…Почувствовав, что Вин осознал свое положение, Ньюир медленно повернул к нему лицо и поцеловал в шею.