Часть 13 (1/1)

Логан возвращается один, и Стиву хочется узнать, где Джим, все ли в порядке, но у него нет на это права. Где ты был последние одиннадцать лет со своим беспокойством, интерсуется внутренний голос, вынуждая его сменить вопрос на безопасный: "Что на ужин?", но Хоулетт не дурак, чтобы не понять по его ищущему взгляду, то и дело соскальзывающему с темноты за окном на дверь, что Роджерсу нет дела до ужина, до праздных разговоров, да и до самого Логана тоже, его интересует только Джо и их предстоящий разговор.- Джимми не будет с тобой разговаривать, он передумал, - и это еще неожиданнее, чем сам приезд Капитана сюда, в канадскую глушь. - Что значит "не будет"? - Роджерса трудно разозлить, но сейчас он вскипает в одно мгновение. Устроить их встречу и сбежать от разговора - что за глупый розыгрыш? Но он едва не сбежал сам пару часов назад, так с чего он взял, что Джима не одолеют сомнения в необходимости их встречи и разговора в последний момент. Только дело оказывается не в сомнениях.- Ты на себя посмотри, разве ты готов к разговору? - Логана можно ненавидеть за прямоту, но нельзя за честность, и Стив сжимает челюсти, готовясь спокойно выслушать все, что ему скажут. - Ты же ему слова вставить не позволишь, будешь утопать в собственной вине и самобичевании и не услышишь ничего из того, что он тебе скажет.- Ты-то откуда знаешь?! - Стив все-таки срывается, выкрикивая этот вопрос, потому что сейчас Логан лезет откровенно не в свое дело, только вот тот же внутренний голос спешит напомнить, кто именно заботился о Джозефе, когда его подвел Стив, и Роджерс заставляет себя успокоиться и сбавить тон. - Я не был готов к этой встрече, но мне есть что сказать, - он выглядит уверенным, звучит уверено, только Хоулетта все равно не проведешь: как зверь, чувствует слабину и бьет в самое уязвимое место.- Если он скажет, что простил, что ты собираешься делать?- Он не может меня простить, он не... - Роджерс произносит эти слова быстрее, чем успевает обдумать свой ответ, и они его заменяют.- Может ты позволишь Джимми самому решать, может он тебя простить или нет? - и пока до Стива мучительно доходит услышанное, Хоулетт уходит в кухню и зовет его за собой. - Пошли, поможешь с ужином.Логана можно не любить за многое, но есть то, за что Стив ему искренне благодарен: тот больше не прозносит ни слова, оставляя его наедине с собственными мыслями, и это самая лучшая поддержка, на которую только можно рассчитывать.*Вопреки собственным же мыслям на этот счет, Стив засыпает почти мгновенно, стоит его голове коснуться чужой подушки, и ему снится Зимний Солдат, прятавший за ледяным панцирем помнящее Роджерса горячее сердце друга. Тогда Стив бился до последнего в попытке его вернуть, не уставал верить в то, что Баки где-то там внутри, и нужно только подождать, но при этом понимал, что если этого никогда не случится, то так тому и быть, но нового Джеймса Барнса он не покинет.Судьба не любит новых сценариев, и история с Джозефом выходит почти такой же, сейчас, спустя столько лет, он явственно это видит, как и свою ошибку: забрать младенца в надежде снова обрести Баки рядом и отказаться от всего этого, изломав все напоследок своим молчанием так, чтобы наверняка не удалось починить. Джим был прав, Стиву стоило ему рассказать и дать возможность выбрать самому. Но он взял на себя ответственность, к которой оказался не готов, и не сумел отказаться вовремя от этого бремени, оказавшись погребенным под завалами, когда непрочная конструкция из лжи, обмана и запрятанных ото все и от себя в том числе чувств обрушилась ему на голову.Но самой большой ошибкой Стива стал тот день, когда он позволил Джеймсу уйти. "Я всегда тебя выбирал" - сколько прежнего Баки было в этих словах, которые Роджерс не услышал правильно? Сколько времени он потерял, обвиняя себя во всем и не допуская даже мысли, что Джиму есть, что ему сказать. Что Джим где-то так же осмысливает произошедшее, но, в отличие от Роджерса, пытается это пережить и приходит к необходимости понять и простить. Только вот сам Стив, сгнивающий заживо в собственной вине, не был готов к этому прощению, умудряясь ненавидеть себя за двоих, и этим растянул их встречу на долгие годы, и если бы не Джеймс, как всегда не отличившийся терпением, никто не знает, на сколько лет еще все это могло бы затянуться. Лет, которых так много в запасе у него самого, но нет у Джо.Осознание всего этого давит так страшно, что сон обращается в кошмар, но ему не позволяют длиться: Роджерс просыпается, чувствуя невесомые касания - Джим сидит рядом на постели и держит его ладонь в своей.- Подвинешься? - в комнате темно, но Стив слышит, как Джей улыбается. Он скатывается на вторую половину кровати, абсолютно не готовый ни к близости Джима, ни к разговору с ним, но Баки всегда умел обращать катастрофические ситуации в те, из которых всегда можно выбраться.- Джо, послушай, - но Роджерсу не дают договорить.- Джеймс, - мягко поправляют его. - И нет, сейчас твое время послушать. - Джим не торопится ложиться рядом, так и сидит на постели, протянув к нему руку и не выпуская стивову ладонь. - Я скажу только один раз, и если ты меня не услышишь, то повторять я больше не стану.Не сказать, чтобы Роджерсу становится страшно, потому что голос у Джима спокойный, сам он явно не настроен враждебно, но неприятные липкие мурашки все равно скользят по его спине, и Стив напрягается.- Грант был хорошим отцом, - но звучит это как пощечина, потому что Роджерс представлял что угодно, кроме разговора о роли, в которой он облажался. - Ты сделал для меня гораздо больше, чем смог бы любой человек. Ты растил меня как родного, и все могло закончиться гораздо хуже, будь ты не собой. Мне могло бы быть не шестнадцать, - Стив понимает, что Джеймс имеет в виду, и чувствует, как начинают гореть щеки, но теплые пальцы осторожно гладят его запястье, отвлекая от непрошенных мыслей, и Роджерс сдается. - Просто когда пришло время рассказать мне правду, ты настолько вжился в свой новый образ, что все, что мы пережили, все, кем я был для тебя до, отошло на второй план, и я остался в твоих глазах просто ребенком, которого ты предал. Но, Стив, ты не предавал. Джеймс скользит пальцами вверх по его руке, а после касается лица, и Роджерс выдыхает, чувствуя подступающий ком в горле. - Я знаю, что я не Баки. Не тот Баки, которого ты потерял, - в голосе Джеймса столько неприкрытого отчаяния - Стив понимает, что пока он сам боролся со своими демонами, Джим сражался со страхом оказаться ненужным и чудовищным осознанием того факта, что он всего лишь копия, случайно выжившая и заменившая Роджерсу погибшего друга. И Стива не оказалось рядом ни разу, чтобы избавить его от этих мыслей. - Но все, что я помню, все, что я знаю, - он кладет ладонь Стиву на грудь, туда, где гулко бьется чужое сердце, - это то, что я любил тебя, я люблю тебя. Я буду тебя любить.Губы Джеймса соленые на вкус, но Стив не может сказать наверняка, чьи именно это слезы.