Часть 6 (1/1)

Когда Джиму исполняется четырнадцать, Стив признает то, что игнорировать больше не в состоянии. "Господи, пожалуйста, ну хоть что-то, ну хоть какая-нибудь привычка, принадлежащая самому Джозефу", - молит он, но перед ним Баки в каждом своем жесте, в каждом взгляде, и что с этим делать, Роджерс не имеет представления. Он покупает груши, зная, что Барнс их не любил, и Джей расстроенно оглядывает вазу с фруктами, не находя яблок. Он отдает сыну последний кусок заказанной на вечер пиццы, и видит как Барнс в теле Джима упорно вынуждает его забрать его обратно: им не грозит голод, у них есть еда и деньги, но это Баки, и он привык отдавать все, что имеет, Стиву. Память Барнса сильнее Джозефа и его новой жизни, и однажды Роджерсу придется рассказать ему правду, пока не стало слишком поздно.*- Ты чего? - Барнс пихает его, вынуждая подвинуться, и заползает на кровать, укладываясь рядом. - Холодно на полу, - ворчит тот, - спи.Когда Стив просыпается наутро, руки и ноги Баки оплетают его, как лианы дерево, и как спихнуть его с себя, он не знает. Так и лежит, изредка шевелясь в надежде разбудить поскорее, и, одновременно с этим, почти не дышит, боясь разбудить Джеймса ненароком.* В Сиэтле жара, и на нижнем этаже прохладнее, чем в его комнате. Джим тащит с собой плед и подушку в спальню к Стиву: окна в полстены, открытые настежь двери и такой необходимый предрассветный холод, проникающий отовсюду. Он укладывается прямо на полу, и Роджерс тут же просыпается, разбуженный шумом.- Это я, - оповещает Джим. У Стива волосы во все стороны и примятое со сна лицо, он хлопает по постели рядом и бурчит, снова погружаясь в сон:- Холодно на полу, ложись здесь.Простыни выглажены, пахнут кондиционером, и Джей думает, что Грант все-таки куда более ответственный отец-одиночка, чем многие родители из полных семей. Засыпать в родительской кровати странно, но когда он был маленьким, это всегда было нормой, особенно в ночи, когда бушевала гроза или снилось что-то плохое - отец никогда его не прогонял. Джим засыпает моментально, как всегда в детстве, но снится ему что-то совершенно недетское, и утреннее пробуждение оказывается более чем неловким.*- Не вставай, - Баки скулит - скулит - и Стив замирает. Он так старался не двигаться в попытке не разбудить друга, но теперь, в случившейся ситуации, Роджерс принимается корить себя за то, что не спихнул Барнса раньше. У него и самого случались такие утра, но никогда в присутствии Барнса, оставшегося на ночевку. Джеймс не дышит, и Стив готов поспорить, краем глаза разглядывая его лицо, что тот уже практически посинел от недостатка кислорода.Нога Стива зажата между чужих бедер, а колено упирается в то, что однозначно не должно реагировать на колено так, как реагирует в данную секунду, вынуждая Баки попеременно то краснеть, то бледнеть, и это самая странная ситуация, в которую Роджерс когда-либо попадал.*- Вставай давай, - на часах давным-давно полдень, а Джим по-прежнему спит. Сын не реагирует на его слова, и тогда Стив прижимает его ноги коленом и принимается щекотать выглядывающие из-под пледа пятки в надежде расшевелить, но этот жест выходит боком обоим: Джим дергается, как ужаленный, моментально переворачиваясь на живот, и просит его уйти.- Ты же не боишься щекотки, - Роджерс пытается вспомнить, боялся ли Баки щекотки, а после вспоминает, что нет, не боялся. Она ему нравилась. Нравилась настолько, что... О черт. *Утренний стояк не самая лучшая тема для обсуждения, и Стив с Джимом, не сговариваясь, решают, что избегать друг друга до самого вечера - лучший выход. Но ночью Джиму снова снится какая-то ерунда: поле, зеленая трава, щекочущая кожу, много солнца и кто-то рядом. И просыпается он на рассвете с тем же самым исходом, что и за день до, но, слава богу, радуется он, на этот раз уже в своей спальне.