Глава 23 (1/1)

НИКИТСКИЙВена, 1945 г.С чего бы начать рассказ? Как максимально точно и не очень долго рассказать всё, что я знал. Частично, конечно. Неужели Полевой полагает, что расскажу ему всё? Начнём, пожалуй, с конца лета тридцать седьмого года, когда меня увезли на площадь Дзержинского.Москва. Август, 1937 годВозвращаться даже мысленно в шестнадцатый год не хотелось. Не хотелось вспоминать взрыв и то, что потом творилось на линкоре. Но сидящий напротив меня нарком внутренних дел не оставлял выбора. По правде, не очень-то и хотелось умирать, даже мне, хотя по совокупности товарищи чекисты могли плюнуть на всё и припомнить мои подвиги с восемнадцатого по двадцать первый год. И банду, и нападение на Ревск, попытку разобрать путь и пустить под откос бронепоезд, на котором ехали не только Полевой, но и надоедливые мальчишки.Нарком сидел тихо, лишь изредка его тонкие пальцы выбивали такт, а пристроившийся на своё место Старков подпер рукой подбородок и уставился куда-то в стену.Закончив курить, начал рассказывать, но не с момента взрыва, а позже.—?Хорошо, Николай Иванович, я ж могу вас так называть? —?(Тот кивнул в ответ). —?Всё было быстро: взрыв, попытки выбраться и хотя бы попытаться спасти корабль. Но всё было бесполезно. Можно свалить на звёзды, которые так сложились, а может и на хорошо сделанную диверсию. Во всяком случае, нам тогда было не до этого.Ежов молчал, глядя куда-то помимо меня. А я вспоминал, что же было после того, как я почти месяц отлежал в госпитале.Севастополь, ноябрь–декабрь 1916 года.Терентьева с сестрой я буквально вынудил уехать из Севастополя сразу же после того, как меня навестил Володя. Честно, я боялся за них. Когда я точно узнал, что уехали, потому что Володя не обманет и сестра с её неуёмной энергией будет под присмотром. Вот теперь я мог выходить на сцену и спокойно отдать себя в загребущие руки вице-адмирала.Чтобы не подводить доктора, я настоял, чтобы меня выпустили. Вице-адмирал не успокоится, пока не засадит меня на гауптвахту. Доктор ворчал долго, но я был упрям. Мне надо было, чтобы у сестры с Володей была фора?— их же кто-то мог видеть и доложить Колчаку.На гауптвахте я просидел месяца два, выслушивая безумные версии гибели линкора от нашего вице-адмирала. Он почему-то был свято уверен, что это я причастен к взрыву. В какой-то момент из-за слабости по причине тяжёлого ранения, я потерял счёт времени, а Колчак или его люди стали приходить ко мне в какой-то неясной дымке и в итоге и я свалился в горячке. Когда очнулся и медленно обвёл взглядом свой каземат, кто-то из темноты сказал:—?Вы свободны, Валерий Сигизмундович.—?А вице-адмирал знает об этом?—?Вы не волнуйтесь, Александру Ивановичу сейчас не до вас. Сейчас решается вопрос о смене либо императора, либо власти.—?Что?!—?Перестаньте задавать вопросы, Валерий Сигизмундович. Идите лучше, пока не мы передумали или вы хотите один отвечать за то. что не делали?Нет, я не хотел. Сейчас не хотел. Я думал о кортике и о том, где теперь матрос Полевой.В чёртовом каземате было так темно, словно ночью в горах и только слабое освещение из окошка под потолком. Из-за этого я не мог разглядеть своего таинственного собеседника. Хотя, судя по всему, он не горит желанием показываться мне на глаза.—?Кстати, господин Никитский, до меня дошли слухи о вашем нездоровом интересе к матросу с вашего линкора.—?А какое ваше дело? —?огрызаюсь я, пытаюсь встать. —?И кто вы?—?Вам не нужно знать, поверьте мне, Валерий Сигизмундович.—?Не люблю загадки,?— ворчу я, восстанавливая дыхание от того, что неудобно сел и казалось, что нахватался горячего воздуха.—?И тем не менее вам придётся смириться.Я без сил опускаюсь на подушку.В это момент в камеру вошёл доктор и поставил мне укол. Мои веки стали слипаться и я уснул. Когда проснулся, то лежал уже в другом месте. На вешалке видела моя форма. А на тумбочке обнаружился приказ о моём увольнении с флота. Отлично! Ну и куда теперь? В голове опять вспыхнула мысль о кортике и богатствах, которые могут открыться тому, кто разгадает тайну, придуманную предком Володи. Прости, Володя, но я должен на что-то жить.На квартире своей хозяйке я пробыл недолго. Лишь написал пару писем для сестры. На всякий случай. Может они с мужем вернуться в Севастополь, но не хотелось бы, конечно. Буду искать их так, не привлекая лишнего внимания. Потом отправился с Морской госпиталь узнать, лечиться ли ещё матрос Полевой. Оказалось уже нет. Выписали и он куда-то уехал. Проклиная всё на свете, в том числе и свои фантазии, потому что мне остались лишь ножны, а мне требовался кортик. Без него я не мог расшифровать тайнопись. Вот где теперь искать Полевого?! Ай, ладно потом подумаю. Сначала мне надо в Москву, к профессору Подволоцкому. Мне нужно было оставить у кого-то на хранении свои записи. Забрать я их планировал, когда всё успокоится и я сам как-то устроюсь в гражданской жизни.Прибыв в Москву, я не медленно связался с профессором. Тот сразу же согласился со мной встретиться и всё прошло успешно, если не считать того, что его внучка подсушивала из-за кустов.Где-то через неделю после встречи с Подволоцким случилась Февральская революция и страной стало управлять Временное правительство под руководством Александра Керенского. Это был известный болтун и я скептически отнёсся к его деятельности. Собственно, не ошибся.Я задержался в Москве ещё на месяц, потом отбыл в Петроград в надежде отыскать там следы сестры с мужем. Безрезультатно.Апрель я встретил в Петрограде. Однажды на Финляндский вокзал из Швейцарии внезапно прибыл в пломбированном вагоне вождь пролетариата Владимир Ульянов-Ленин и тут же произнёс речь, стоя на броневике прям у вокзала. Надо сказать зажигательно и весьма впечатляет. Неудивительно, что за ним пошли люди. Мне даже показалось в толпе я видел Полевого, но потом понял, что обознался.В итоге судьба меня вынесла на просторы Поволжья. Я побывал в Ледяном походе Лавра Корнилова. Мне повезло, выбрался живым и оказался в степях Украины. И вот там-то мне удалось собрать и возглавить разношерстную банду. Я установил жёсткую дисциплину и меня слушали, словно отче наш. Так, кочуя по Украине, я с бандой и оказался близ города Ревска. Проводя как-то разведку?— чем бы поживиться в этом сонном городишке, где из народной милиции было всего лишь полтора человека со ржавыми берданками, я совершенно случайно встретил бывшего боцмана с ?Императрицы Марии? Жилина. Я так обрадовался и он тоже. Он-то и сообщил мне о том, что матрос Полевой в городе. Как выяснилось из рассказа Жилина, объявился бывший матрос с линкора недавно, живёт у каких-то Поляковых. С ним в доме помимо хозяев проживает ещё бывший студент Киевского университета. Как говорится, бери Полевого голыми руками, но мне требовалось срочно уехать в Севастополь. Я прочитал в газетах, что собрались поднять линкор. За себя в банде я оставил Жилина, несмотря на недовольство некоторых.Когда я прибыл в Севастополь, то тут же помчался в бухту и успел как раз тогда, когда днище корабля показалось из воды. Внизу, на берегу, я видел несколько молчаливых фигур. Сразу узнал тех, кто остался в живых, но не хотел, чтобы меня обнаружили, поэтому прятался за скалой, как последний преступник. Чуть поодаль тоже кто-то стоял и не пытался навязать мне своё присутствие. Этот плотный на вид мужчина был одет в гражданское и близко не приближался. Лишь спустя годы я узнал, что это был Свиридов. Следователь Андрей Свиридов.Ну, а потом я вернулся в Ревск и где-то с месяц планировал нападение на город. Всё получилось, я схватил Полевого, но вмешался чёртов внук хозяев дома, который сумел что-то сунуть в руки бывшего матроса. Как потом выяснилось?— это был володин кортик. Несмотря на всю душившую меня ненависть к Полевому, как большевику, я словно со стороны смотрел, как он орудует кортиком Володи, но убить Полевого и забрать кортик не решился. Кто-то из моих бандитов ранил мальчишку, а Полевой тут же кинулся на меня с кортиком в руке. Ну уж нет, я не собирался погибать от володиного кортика. Поэтому плюнул на всё и убрался со своими людьми из города.От всё того же Филина я узнал, что Полевой собирается уезжать из города на бронепоезде, к которому прицепят ещё парочку пассажирских вагонов. Мне повезло, что бронепоезд остановили в степи, потому что не было возможности принять его в Басмаче. Я планировал напасть на бронепоезд и всё-таки добраться до кортика Терентьевых. Угадайте, кто ж мне помешал в итоге? Правильно, мальчишка Поляков и его рыжий дружок узнали о том, что обходчик?— мой человек. Но я об этом узнал лишь тогда, когда меня и моих людей встретили плотным огнём пулемётов бронепоезда. Едва смог убраться оттуда. Добрался до тайника, где у меня были спрятаны документы на имя Никольского и гражданская одежда, а так же кое-какие ценности. Всё это помогло мне незамеченным убраться из Украины и прибыть в Москву. Там я отыскал Жилина, который уехал сюда раньше меня и мы опять стали разрабатывать план, как разгадать шифр в ножнах. Жить мне пришлось, правда, не в Москве, а в Пушкино, в доме Володи. Его старой матери мне без труда удалось заговорить зубы о том, что я вынужден в силу обстоятельств скрываться под чужим именем. Глядя на старенькую женщину, мне очень хотелось рассказать ей о том, что её сын жив и … Но я не мог. Володя должен был сам ей всё рассказать.Самое смешное, мне и в Москве не повезло. Будете смеяться, но это снова Поляков со своими друзьями.Москва. Август 1937 г.Из воспоминаний меня выдернул ехидный голос наркома Ежова:—?Они хоть сейчас-то живы, ваши мальчишки?—?Были, пока не вы поинтересовались. Можно начинать переживать зи их судьбу?Взгляд, которым меня окатил Ежов смело можно было записывать в убийственный. Кошусь на Старкова. Тот кривит губы в ехидной ухмылке.—?Я, по-вашему чудовище, не так ли? —?шипящим тоном осведомился Ежов, отбрасывая папиросу точно в пепельницу.Мне, собственно, терять было уже нечего и я нарывался:—?Судя по тому что сейчас твориться, тайно, разумеется, скорее всегда да.—?А вы сами не боитесь? —?прищурившись словно кот, увидевший мышь, осведомился Ежов.—?Боюсь,?— честно сознался я. —?Но я всё-таки прожил интересную жизнь.—?Были бандитом,?— уточнился нарком.Соглашаюсь с ним:—?Был и возможно остался.—?Угрожаете? —?усмехнулся Ежов, поднимаясь с места и, отдёрнув гимнастёрку, тихо уточнил. —?Мне?На какое-то мгновение мне показалось, что он похож не человека, а на символ, выточенный из мрамора.—?Что вы, товарищ нарком, как я могу угрожать символу,?— [Ежов изогнул бровь.]?— Символ борьбы с инакомыслящими и страшилка для наших интеллигентов.Тяжкий вздох. Судя по нему, Ежов вовсе не ощущал себя ни символом, ни страшилкой для интеллигенции.—?И к тому же,?— я продолжал давить. —?Вы хотели, товарищ, нарком рассказать, как история с линкором задела вас.Неуловимая ухмылка пробежала по губам Ежова и он ответил:—?Так быть, расскажу, но потом,?— и не повышая голоса, бросил в сторону хозяина кабинета. —?Старков, ты его отпустишь.Старков не успел возмутиться на это, потому что нарком железным тоном продолжил:—?Отпустишь. Не нужен тебе в данный момент, но в будущем может тебе пригодится.—?С чего бы?! —?воскликнули мы со Старковым.Нарком пожал плечами и пояснил, но как-то не так, как нужно:—?Пригодитесь, я уверен.—?Ну для чего я могу ему пригодиться? —?продолжаю возмущаться.Ежов как-то равнодушно сообщил:—?Кто знает. Старков только с виду такой ледяной, на самом деле у него такие страсти в душе бушуют.—?Вы на что намекаете? —?сухо спрашиваю я.Старков пошёл пятнами от злости. Глаза сверкнули как два сапфира, на которые попал луч солнца.—?Я не намекаю. Я говорю открыто.Нарком серьёзно предлагает мне своего подчинённого в качестве мальчика для утех? С ума что ли от власти сошёл?—?Серьёзно? —?всё же недоверчиво переспрашиваю, переводя взгляд с одного на другого.На сжатых в кулак пальцах Старкова побели костяшки.—?Да шучу,?— ворчит Ежов и говорит подчинённому. —?Юра, успокойся! Вечно ты всё не так понимаешь.—?Я?! Не так понимаю? —?свистящим голосом спрашивает Старков, но это скорее риторические вопросы.—?О, Господи! Сядь и успокойся,?— машет рукой нарком. —?Ладно, расскажу сейчас, раз ты такой нервный.С этими словами Ежов снова садится и начинает рассказывать.Да рассказал он много. Мы с Старковым сидели, раскрыв рты. Когда Ежов закончил, то приказал:—?Отпускай. Он потом пригодится.—?Николай Иванович! —?шиплю я.—?Да не в этом смысле, гражданин Никитский. Что у вас в голове творится?—?Вас не касается.Ежов встал, подошёл к окну и глядя вниз сказал:—?Кажется, это вас там ждут, гражданин Никитский. Идите уже. А я поеду домой и попытаюсь выспаться.Я по примеру Ежова тоже подошёл к окну и заметил знакомую фигуру Полевого. Чего он забыл, дурак!Отворачиваюсь от окна и смотрю на Старкова. Тот машет рукой, выписывает пропуск и я быстро ретируюсь, пока они оба не передумали. Вышел я, как белый человек, через центральный подьезд.У входа стоял Полевой собственной персоной. Зрение меня не подвело. Оставалось только понять, как нарком догадался о том, что это именно из-за меня тут прохаживается милиционер.—?Тебе-то что не спалось, Сергей Николаевич? —?вместо приветствия спрашиваю я.—?Желал бороться за тебя до конца.Идиот!Гордо иду мимо, в сторону Арбата. Полевой с усмешкой идёт за мной. В арбатском дворе, том самом, где когда-то мы с Филиным ползали по подвалам, нас ждал Поляков. Он выхаживал туда-сюда, поглядывая на выход из двора. Завидев нас, он быстро подошёл и едва сдержался, чтобы не обнять меня. Я вовремя выставил вперёд руки:—?Михаил Григорьевич, успокойтесь. Меня настораживает ваше радушие.—?Валерий Сигизмундович,?— ворчит Поляков. —?Вы несносны.Не поспоришь.Вена. Сентябрь 1945 г.Едва я закончил, тут же понял, что Полевой не сводит с меня иронического взгляда.—?Ну что ещё вас не устраивает, бывший матрос Полевой? —?бурчу я.—?Всё, господин младший лейтенант. Вы думаете, я не в курсе всего того, что вы мне тут рассказали и то не всё?Молчу где-то с минуту, а потом говорю:—?Не хотите пойти ко мне в гости, Сергей Николаевич?—?Для чего, Валерий Сигизмундович?—?Кажется мы с вами не закончили тот разговор на линкоре.Полевой хмыкнул и кивнул головой в знак согласия.Мы поднялись со скамейки в парке и направились в сторону улицы. На которой была расположена моя квартира.