?Глава 7? или ?От любопытства кошка умерла? (1/2)
Нежно розового оттенка небо, по которому расползались апельсинового цвета облака, с каждой минутой все больше тускнело. Пушистые ветви елей еле заметно покачивались на ветру, создавая шум вокруг. Сидя в своей комнате, Луи прочел от отца смс-ку, которая гласила, что послезавтра утром они приедут. ?Надо же? – подумал, про себя Томлинсон, криво усмехнувшись. Вообще-то они должны были приехать еще вчера вечером, но у них, видите ли, были ?важные дела?. Послышался робкий стук в дверь, и, немного помедлив, Луи все же ответил:– Входите! – выкрикнул он, откидывая телефон на другую половину кровати. Тут послышалось, как дверь открывается и на пороге стоит Гарри. Честно, Томлинсон надеялся, что Стайлс придет, он действительно этого хотел, но никак не ожидал. – Это ты… – совсем тихо произнес Томмо, не сумев сдержать слабую улыбку.
– А ты не рад? – спросил Гарри, присаживаясь на край кровати.
– Нет, почему же? Я рад… – быстро ответил Томлинсон, нервно закусив губу. Со стороны это выглядело словно оправдание.– Хм, не очень-то и заметно, Луи.– А чего ты хотел, Гарри? – ошарашено заявил Томмо, нахмурив брови. – Ты надеялся на то, что я буду сильно счастлив видеть парня, который бросил меня и даже не объяснил, ты на это надеялся, Хазза?! – В порыве эмоций он и не заметил, как пододвинулся к Гарри, он и не заметил, как сильно он держал ладонь Стайлса в своих руках, он и не заметил того, как глаза шатена уже начинают слезиться. – Я-я… я не хотел, я не должен был, – наспех говорил Томлинсон, поглаживая одной рукой щеку зеленоглазого, который все это время только ошарашено смотрел на него.– Нет, Лу, ты прав, я не должен был даже и мечтать об этом, ты прав, – голос немного срывался, в глазах жгло. И он не знал, из-за чего больше: то ли из-за слез, которые уже давно стояли в глазах, то ли из-за не отрываемого все прожигающего взгляда любимых глаз.
– Гарри, я рад видеть тебя, я действительно счастлив, потому что я был не уверен, что ты захочешь говорить со мной.
– Ты прав. Я совсем не хотел с тобой говорить, и сейчас не уверен, что хочу. Но я знаю точно, что я безумно хочу знать, как ты относишься ко мне, Луи. Просто… просто скажи правду, я прошу тебя. Если это действительно так, что тебе было выгодно быть со мной, или ты просто удовлетворял свои потребности и звание одного из лучших парней школы, то я пойму тебя, Томмо, – говорить было неприятно, словно ком в горле засел,не давая произнести и слова. Вспоминать тот услышанный им разговор между Томлинсоном и Пейном не хотелось, но то воспоминание упорно стояло перед глазами, и казалось, что кто-то свыше сейчас действительно потешается над ним.
Flashback.Утро. Яркое солнце било в окно, птицы пели свои совсем незамысловатые песни, а сегодняшнее небо поражало своей голубизной. Лучезарная улыбка, казалось, не сходила с лица парня ни на секунду. Этот день был действительно чем-то особенным для Гарри, ведь именно сегодня, именно в этот день, Стайлс решил для себя, что он обязан сказать Луи три заветных слова. Те слова, которые уже давно просятся вырваться с уст и залететь прямо в уши Томмо. Плюс ко всему этому отцов нет, значит, сегодня есть прекрасная возможность провести весь день вместе, и никакой Пейн и Малик не должны помешать им. На часах было всего полседьмого, и какое было удивление Стайлса, когда на кухне он застал Лиама и Луи, которые сидели за столом друг напротив друга, при этом Томлинсон крепко сжимал ладони Пейна. Любопытство взяло над собой вверх. ?От любопытства кошка умерла?, – должен был вспомнить в этот момент Стайлс, если бы этот день действительно предвещал что-то хорошее.
– Ты что-то хотел мне сказать, Луи? – спокойно, с нотками раздраженности проговорил брюнет.
– Да… Знаешь, когда я первый раз увидел тебя, Лиам... Тогда нам было лет пять, и, знаешь, ты показался мне хорошим, мы так быстро подружились, мне было хорошо с тобой. Потом, через пару лет, мы стали хорошими друзьями, прошло еще немного времени, и я с уверенностью мог сказать, что считаю тебя за брата, но сейчас все поменялось. Теперь ты тот человек, которым я дышу, без которого я уже плохо представляю свое существование. Просто, без тебя уже я не я. Ты то, что люди называют любовью. И я с уверенностью могу сказать, что люблю тебя. Люблю тебя, как никого больше никогда не полюблю, ты есть тот… – а дальше уже, шатен и не слушал. Он просто убежал. Как трус, как человек, у которого перед глазами рухнул мир. Человек, у которого лишили того, кого он любил; кого боготворил, кого хотел видеть с собой на протяжении всего дальнейшего времени, которое Бог разрешит им прожить еще на этой Земле. И, наверное, сейчас Гарри мог с уверенностью сказать, что этот день является одним из худших в его жизни.
– Луи! Да ты уже третий раз сбиваешься! Как так можно? И вообще, напиши имя Гарри, а то еще, не дай Бог заучишь, и вообще, произнесешь Лиам, тогда не взаимность получишь, а с ноги в голову!– Черт! Я уже устал, серьезно! Я писал это полчаса, а сейчас еще выучить не могу! – заныл Томмо, стукнув кулаком по столу.
– Почему ты сам не можешь сказать о своих чувствах, при этом ничего не выучив?
– Ты не понимаешь, Лиам! Я облажаюсь, серьезно. Я буду волноваться, как первоклассник, наговорю ерунды, а это должно быть красиво. Идеально. Я так долго к этому шел, и сейчас все испортить не могу. Просто не могу разочаровать его.
– Не знаю, Ромео. Твоя Джульетта мне, кажется, оценила бы больше, если бы ты сказал это так, как у тебя получилось, как ты чувствуешь, подумай об этом, – усмехнувшись, Лиам вышел, при этом похлопав друга по плечу.
–Дурак, – фыркнул Луи, – я подумаю, – еле слышно для себя проговорил Томлинсон, сворачивая бумажку с текстом.End flashback.– Ч-что ты такое говоришь? – в горле пересохло, а перед глазами плыли разноцветные круги. Что сейчас происходит, Томлинсон никак не мог понять. Казалось, что сейчас происходит все как во сне, вот он видел хорошо себя со стороны, он хорошо может увидеть в своих глазах слезы, которые уже медленно начали скатываться, он видит, как Гарри, закусывает губу, опускает взгляд и тяжело дышит. Ему хорошо заметно, как его пальцы крепко сжимают пальцы Стайлса, он пытается взять себя в руки, пытается успокоить внутренний хаос, но сейчас ему кажется, что легче просматривать это, как старую киноленту. Было бы хорошо смотреть этот момент именно так, возможно он бы меньше понял, меньше бы чувств внутри него вращались вихрем, но все наоборот. Сердце выскакивает из груди, в ушах шумит, и только еле доносимое дыхание Гарри он может улавливать через пелену непонимания.
– Я слышал, Томмо, я все слышал. Я случайно услышал ваш разговор на кухне, между тобой и Лиамом, я ничего не хочу говорить ни тебе, ни ему, я не буду вас винить, вы любите друг друга и это прекрасно, я рад за вас. Но знаешь, мне есть, что тебе сказать. В этот день я тоже должен был признаться в любви, я должен был сказать, как люблю тебя и, наверное, я должен благодарить Бога, что я услышал ваш разговор. А теперь мне стоит уйти, потому что я уже сказал то, чего не должен был говорить, – дрожащий голос, срывавшийся на высокие ноты, звучал отчаянно, глухо и немного отдалено. Но сейчас это было неважно. Слушая Гарри, Луи не знал, что с ним происходит, он не знал, как назвать то чувство, что царило у него внутри, он точно не понимал, что именно происходит сейчас в эту минуту с ним, но он отчетливо ощущал теплые губы на своих губах, он крепко держал в своих руках лицо Стайлса, будто боясь того, что шатен вырвется, и скажет что все, что происходило между ними, было ошибкой. Но вместо этого, он чувствовал в своем рту горячий язык, на своих щеках горячие слезы, а на шее крепко вцепившиеся в него руки.
– В этот день… в этот чертов день, эти слова были предназначены тебе. Лиам помогал мне, я хотел выучить речь. Боже… знаю, звучит глупо, но я хотел, чтобы тебе понравилось. И я не знаю, чем ты думал, когда ты решил, что между мной и Лиамом есть что-то. Просто ты должен знать и запомнить, что я люблю тебя, так сильно люблю, что не смогу без тебя. Ты тот, кто мне нужен, ты тот, кого я полюбил и никогда не разлюблю, запомни это, Гарри Стайлс, – прерывисто дыша, шептал, словно в дурмане эти слова.
– А если я не запомню то, что тогда?
– Я возьму на себя обязанность напоминать тебе это каждый день, чтобы ты когда-нибудь, но все же запомнил.– Тогда мы разделим эту обязанность, – промурлыкал нежно Гарри в губы Томлинсона.– Я люблю тебя.– Я люблю тебя.