?Глава 3? или ?Девять лет спустя? (1/1)

Сидя в кабинете отца, Зейн с довольным видом выкуривал уже третью по счету сигарету. Свои ноги он поставил на отцовский стол, при этом обязательно задевая ногой важные бумаги. На это Луи, сидящий напротив, только закатил глаза, при этом заметно нахмурившись.– Знаешь, – вяло протянул шатен, – я думаю, что в этот раз тебе несдобровать, – серьезным тоном проговорил он, поудобней устраиваясь в кожаном кресле.

– Хм, не смеши меня, Томлинсон, – фыркнул Зейн, плотно сжимая губами фильтр. – С чего бы это? Наши родители уже две недели в этой гребаной Ирландии, они звонят нам раз в два дня и то только чтобы узнать, не угробили ли мы дом! – слова Малика были пропитаны злостью, которая уже закипала в жилах.– Не знаю, друг, не знаю, – еле проговорил Томмо, прикусывая губу. – Ты просто не думаешь, что в любой момент сюда может зайти Александр, а потом настучать на нас отцам, или же сейчас приедут они сами, – было видно, что говорить об этом Луи было не комфортно: кто-кто, а он как никто знал, как им может хорошенько влететь от родителей. Но, казалось бы, Зейн даже не слышит его, вместо нормального ответа он услышал смех и покашливание.– Боже, Луи! А) дверь закрыта; Б) если что, то мы увидим, как машина родителей будет заезжать во двор; В) Александр… он не дурак, ему не нужно лишних проблем, ведь так? – самоуверенно усмехнулся Малик, взглянув из-под густых ресниц на друга.

– Ты такой ублюдок, – только и ответил Луи, при этом закуривая сигарету. – Кстати, ты не знаешь, почему они поехали туда? – немного прищурившись, спросил голубоглазый, уже заметно расслабившись.

– Да как всегда: работа, различные заботы, хм, ты что – сам не знаешь?Хорошо, что мы под арестом, а то, не дай господь, нас бы с собой взяли, – оскалился пакистанец. – Кстати, где, черт подери, Хазза? – вскинув бровь, поинтересовался он.– На тренировке, – сухо ответил Томлинсон, при этом стиснув кулаки.– Мне кажется, или наша морковка ревнует свою ненаглядную принцессу? – игривым тоном проговорил Малик, при этом резко оказавшись около окна. Честно, ему не нравился вид из окон кабинета. Через них можно было увидеть только двор особняка и элитные дома соседей.

– Заткнись, – зло прошипел Луи, – или мне лучше пригласить в гости твою ?подругу? Перри?

– Я уже говорил, что между нами ничего нет, – легкое раздражение было слышно в голосе Зейна.– Я бы так не сказал, когда увидел вас позавчера в твоей комнате, – едко бросил шатен, видя как пакистанец начинает снова закипать.– Всего лишь секс, друг. Хотя мне кажется, ты уже и позабыл, что это за слово и что оно значит.– А ты забыл про настоящие отношения, – сказав это, Луи на секунду опешил. – Ээ… друг… Зейн… приятель, я это… я не хотел, – только и говорил Томлинсон, видя, как Малик весь напрягся. Он мог поклясться всей Вселенной, что эти слова принесли ему такую же боль, как и Зейну. Неприятное напряжение стояло между ними, и парень точно понимал, что добром это не кончится. Проклиная себя внутри, он услышал тихие, разрезающие тишину и тело слова Зейна, которые, словно приговор, прозвучали для Томлинсона.

– Просто выйди, Луи, – может, шатену показалось, но сначала в словах Зейна была слышна доля мольбы. – Просто выйди отсюда, и давай, чтобы я тебя не видел, я понял, что ты хотел сказать, мать твою. Просто вали отсюда! – было трудно говорить, ком подкатывал к горлу, и неприятная горечь заполнила все внутри пакистанца.

– Но… – хотел было что-то сказать Луи, но, решив, что сейчас не время, просто поспешил удалиться из кабинета, при этом не забыв потушить окурок. Где-то внутренний голос говорил, что не зря он весь день чувствует себя словно на шипах.

Секунда. Хлопок двери. А дальше – все как в замедленной съемке. В голове отбиваются эхом слова друга, лучшего друга, который должен был знать, как сейчас тяжело ему. И ярость внутри, больно… как в тот день, когда мальчик с голубыми глазами уехал в эту Ирландию. Когда внутри стало холодно, когда жар пропал, когда воздух уже не был пропитан запахом яблочной жвачки. Он помнил ту ночь, когда слезы нещадно скатывались по щеках, когда, задыхаясь, он вспоминал того, с которым был, казалось бы, не разделим. В памяти остались прощальные сообщения, где они написали друг другу обещание, что будут видеться каждое лето, переписываться пару раз в неделю и вспоминать друг о друге каждый день.

Первый месяц: Все так и было. Зейн с замиранием сердца ожидал новостей от Найла. Этот месяц был радужным для Малика, и, казалось бы, он решил, что дотерпит до лета, чтобы встретится с тем, о ком думает перед сном.Третий месяц: Хоран поделился новостью, что сейчас он выступает в хоре, пишет песни и считается одним из популярных парней школы. Зейн счастлив, он мечтает, что когда они встретятся летом, то Хоран обязательно ему споет. Было бы прекрасно, если эта песня была бы о любви.

Четвертый месяц: Малик рассказал, что теперь он играет в футбольной команде. Найл был рад за него, он сказал, что скучает и надеется на их встречу.Девятый месяц: Они общаются, уже немного реже, но Зейн сваливает это на то, что сейчас им двоим трудно. Они стараются не упасть лицом в грязь и оставаться верхушкой среди школьной социальной иерархии. Они поздравляют друг друга с Рождеством, вспоминая, как прошедшее Рождество они справляли вместе. От этих воспоминаний, становилось тепло, но в то же время невыносимо трудно. И в этот день они двое точно знали, что каждому из них больно.Год спустя: Летом они не встретились. У Найла хор, у Зейна команда. Новые друзья. Но они не забывают друг о друге. Они проговорили всю ночь, говоря друг другу, как им жаль, что они не встретились. Но они ведь обязательно исправят это.Два года спустя: Общаются парни уже намного реже, переписываются и узнают друг о друге через родителей. Так намного проще.Четыре года спустя:За это все время они не встретились, ни разу. Почему? Этого не знает никто, быстрее Малик не знает, он хочет, но Найл находит причины и отказывает, говоря, что в следующем году они обязательно увидят друг друга. Зейн верит, ведь внутри живет любовь, которая неподвластна расставанию.Пять лет спустя:Сидя за ужином, отец Зейна рассказывает, как он ехал вместе с отцом Найла в Италию. В его руках есть пару фотографий. Найл очень красивый, он безумно похорошел, заметил про себя Зейн, улыбаясь краешком губы. Он хочет уже обнять своего ирландца. Последней фотографией оказалось фото, где Найл сидя за столом о чем-то перешептывается с девушкой. На вопрос Зейна: ?Кто это?? отец с некой гордостью в голосе отвечает: ?Девушка Найла, они уже встречаются как полгода, а ты не знал? И кстати, тебе бы тоже не мешало бы найти новую подругу?. После этих слов Зейн идет в свою комнату и неделю оттуда не выходит. Внутри жжет, боль пронзает каждую клеточку, а слезы уже не выходят наружу, только едва слышный хриплый стон слетает с губ.Шестой год: Только два раза переписываются через интернет. На вопрос Зейна: ?Как зовут твою подругу??, Найл быстро отвечает: ?Джесси. Они милая и красивая. Ее глаза карие, но не такие, как твои?. Зейн немного улыбается, но мысль о том, что Найл кого-то целует и обнимает, не дает ему покоя. Он знакомится с не самой лучшей компанией.Седьмой год:Худший год в жизни семьи Малика. Надежда, опора, любовь матери и отца заваливается в дом пьяным, обкуренным и еле стоящим на ногах. Отец орет на весь дом, ведь его сын, единственный, прямой наследник всего состояния, капитан футбольной команды, не только позорит себя и семью, но и рушит свою жизнь. Миссис Малик не может смотреть на сына, ее сердце болит, а сын, казалось бы, все делает только на зло. К нему пытались найти множество подходов, начиная просьбой и заканчивая наказанием, но, когда перед глазами Малика всплывает образ того парня с детства, он плюет на все и продолжает заниматься своими ?делами?. Одно сообщение от Найла – непрочитанное.Восьмой год: Спасение. Луи, Гарри и Лиам везде ходят с Зейном, честно, его это бесит, но он прекрасно понимает, что если они не будут рядом, то он сорвется. Он уже не принимает наркотики, немного курит и выпивает. Но началась новая зависимость. Вместо того, чтобы убивать снаружи, он заглушает боль другим. Зейн не думает о смерти, он хочет доказать себе и этому чертовому Найлу Хорану, что он сильный. И приходится просто брать лезвие и проводить ним по рукам. Тогда уже не слышна боль внутри, тогда просто наступает боль физическая, и Малику действительно становится легче. И когда отец случайно заходит не в то время в ванную, он получает много часов чтения морали и хлесткую пощечину. Отец никогда не бил его, и, наверное, после этого случая они отдалились. Мать замечает, но все равно держит марку идеальной семьи, хотя та уже лезет по швам. И именно это он не любит в своей матери, ей трудно принять ситуацию, и вместо этого она часто начала разъезжать на показы и жить в своем идеальном мире, где ее муж и сын прекрасно ладят. А ведь сейчас ему не хватает родителей. Он давно не чувствовал себя нужным.Только для друзей, но не для матери и отца. И, кажется, у него появилась еще одна проблема.И сейчас уже идет девятый год, и вот недавно Малик все-таки вспомнил… Хотя он и не забывал, когда у Найла день рождения. Он послал ему сообщение, короткое. На это ему пришел ответ в такой же манере. И Луи, как никто другой, знал, как сложно было Зейну все эти годы, он помнил как ночью Томлинсон сжимал его в крепких объятьях, а потом говорил, что если Хоран судьба Зейна, то они будут вместе. А Зейн был уверен, что Найл и есть его судьба.

За воспоминаниями он и не замечал, как просто разрушает комнату. Ваза за вазой летели в стены, кресла были повалены на пол, огромный сервант, набитый дорогим коллекционным виски отца, был разбит. Запах алкоголя вывел его из транса, оглядевшись, Малик застыл как вкопанный. Словно возвращаясь в реальность, он начал ощущать боль на руках и горячую кровь, которая скатывалась по пальцам. Слезы на щеках, которые обдувал ветер, еле доносящийся из приоткрытого окна, лужа под ногами образовавшеюся из под разбитых бутылок, заполненных виски. Осколки, которые, казалось, разбились на маленькие бисеринки, уже поджидающее, когда же на них станет голая стопа человека.

– Что тут происходит, Зейн? – донесся до него строгий голос.