4 (1/1)

1985У Елены Черновой мало времени, чтобы навестить свою семью. Мало времени для отца, который всю жизнь посвятил тому, чтобы его Ёлочка ни в чем не нуждалась, располагая всем самым нужным под рукой. Для брата, который так же, как и она?— неразрывно связан с работой, пропадая в своем институте положенные рабочие часы, а то и больше. Для племянницы?— скоро Нюта доживёт до того, что и тётку будет видеть только по большим праздникам. Как Деда Мороза…Нюточка подрастала, меняясь, день ото дня, а Ёлка все больше задавалась вопросом: какого ей без родной матери? Ведь, в конце концов, Павел не показывал дочурке даже фотографий, на который Таня Захаржевская привычно улыбается в объектив, не ведая того, что их союз с мужем заранее обречён на разлуку. Поломанное счастье…Нет, Чернова не думала, что Таня Ларина, планомерно появившаяся в жизни брата, не станет хорошей мамой для Нюты. Племянница привязалась к женщине, которая и сама желала иметь свою тихую гавань: любящего мужа, ребёнка и устроенный семейный быт. Но Лена совершенно точно знала, что однажды юная Анна прижмёт всех к стенке с вопросом о Захаржевской, и окажется права. Все в жизни, рано или поздно, возвращается на круги своя…Может быть сегодня, а может быть и завтра…Однако, Ёлка стремительно скатывалась в свое непролазное одиночество, ловя себя на неутешительной мысли, что даже обо всем, что случалось с родным братом, узнавала последней. И являлась к нему незваной гостьей, когда ничем, совершенно ничем не могла помочь.Чернова не знала, чем все это однажды закончится. Ведь её Пашка верит в честность, в высокие идеалы, которые обесцениваются на глазах и тают, как снег в марте. Её единственный мушкетёр. Павел один следовал клятве, данной компанией друзей двадцать восьмого июня семьдесят третьего года?— никогда не предавать. И где она, эта клятва? Нужно спросить у Ванечки, он вроде бы поэт. Стихотворно пояснит, куда… Куда все удалилось…Впрочем, Елена тоже следовала старым мушкетёрским клятвам, как тем самым заветам Ильича, и могла себе признаться, что честна перед собой. Надеялась, что это так, пусть следы былой любви затерялись, а друзья слишком редко вспоминали о Ёлке, лишь при случае?— когда совсем нелёгкая припрет. Чаще всех Никита Захаржевский, когда требовалось занять до получки. Грубая, но правда жизни…Чёрт их дери! Пора давно привыкнуть, что точки возврата к былому времени нет. Ведь прежняя Ёлочка сама отрезала себя от него, находя новое, пригодное настоящее в импортном футляре и безразличием к чему-то, кроме собственной карьеры…Мало ли… В жизни Ёлки практически отсутствует муж, пути жизни которого все чаще отрывают его от Ленинграда. Наверное, он привык?— всю жизнь с чемоданом. Сначала из родного Тамбова?— в Ленинград, потом армия, а после снова сырой Ленинград и вечные командировки. Так удобно…Меньше видеть лицо жены, а Лена умела напомнить Воронову о том, что она все ещё существует. Недовольным взглядом, брошенным в сторону мужа, когда он приходит домой, разя французскими духами и миазмами алкогольного опьянения. Словесным укором, в ответ на который слышала едкую фразу о том, что будет ?качать свои права только при родном папочке…?.Жаль, что Ёлка не может признаться отцу, во что вылился её идеальный брак, спроектированный по плану матери. По партийному, строго, четко, без сучка и задоринки…Да вот только почему Чернова чувствует себя безвольной тварью? Ни влево, ни вправо… Пока наличие штампа о заключении брака в паспорте гражданина СССР, играет решающую роль в том, что пока оставалось у Ёлки?— её стремительно растущей карьерной лестницы…Впрочем, Ёлка не стала ничего менять сегодня, а значит?— ничего не изменит и завтра. А пока Виктор приходит домой, с раздражением скидывает с себя кожаные башмаки и разносится восклицаниями о полнейшем беспорядке в маленьком коридорчике…Чернова вынуждена признаться, что ей нравится доводить собственного мужа до верного припадка. Стало быть, не робот…—?Не идеальный он, мама,?— еле слышно произносит Елена, глядя на фотографию покойной матери, смотревшую на нее с южной стены.Однако Лидия Тарасовна ничего не скажет дочери, не осудит, оставаясь лишь с годами тускнеющим, чёрно-белым изображением. Потому что нет с того света ответов…И не надо…***Нюте свойственна мечтательность. Маленькая девочка, как и всякий ребенок её возраста и развития, любит детские сказки. Ей нравится погружаться в придуманный мир, воображать себя чайкой, которая воспаряет над голубым небом, и ничего не боится…А Ёлке по душе читать младшему поколению сказки… Вспоминать, как когда-то в возрасте племянницы она также погружалась в свою книжку со сказками, хотя другие сверстники совсем не любили читать. Или в свои шесть лет не умели…Ёлка чувствует кожей зелёный взгляд Тани Лариной, которая благодушно смотрит на обретенную дочь, и, наверное, с большей жалостью?— на её тетку. Ведь своих детей нет, и, очевидно, с такой веселой семейной жизнью?— не предвидится.Зато Чернова?— молодой, перспективный советский руководитель. Ей не до кастрюль с борщами, и не до очередей в детские поликлиники, не до сопливого племени, разве что?— иногда развлекать племянницу.Наверное…—?Тётя Лена! Скажи…В голосе Нютки знакомые требовательные черты. Интонации, слишком похожие на голос Тани Захаржевской. Интересно, что думает Паша, когда видит, что девочка неминуемо становится похожей на мать?..—?Чего, юнга?С этим ребенком Ёлке хорошо. И она готова ответить на вопросы подросшей почемучки…—?А эта чайка в сказке… Она что, как я?—?Почему ещё, Нюта? Ты же от нас с папой и от дедушки никуда улететь не собираешься?—?Нет! Чайка тоже летала, летала, потерялась, а потом маму нашла. Тётю маму… Как я! —?слова Нюточки не лишены доли истины, и Ёлка не имеет права спорить с этим наивным и чистым созданием,?— правда ведь, да?—?И я с тобой спорить не буду, Нютка… Только полеты мы с тобой пока отложим, а то папа нас?— за стол не пустит!—?Пустит, я же его знаю!Елена позволяет себе улыбнуться, видя хитренькую ухмылку единственной племянницы. Вполне искренне, что бывает редко в последнее время. Так можно только с детьми. Наивно и просто…А Таня Ларина, хлопотавшая на кухне, и пришедшая в детскую комнату, позвать Ёлку и Нюту ужинать, будто бы все услышала. И вправду?— тонкий музыкальный слух…И за столом семье Черновых по-прежнему уютно друг с другом, пусть времена, не жалея никого, меняются. И неизвестно, что они обещают…***Черновой давно пора домой. Завтра, как обычно, рано утром придётся собираться на службу. Подчинённые закидают её отчётами с показателями, а среди дня придётся сорваться на какое-нибудь важное совещание?— в обком. Не привыкать…Но Таня Ларина останавливает Ёлку практически на полпути к выходу, и просит о нескольких лишних минутах разговора. Нюта все равно уснула, а отец и Павел что-то серьёзно обсуждают, и дымят в рабочем кабинете.—?Что ж, от меня не убудет!—?В самом деле, подождёт твоя служебная машина…—?Тань, но завтра к восьми… Так что, выкладывай! Что с Павлом?Брат всегда заставляет Елену поволноваться за себя.—?Нет же. Все хорошо, как давно не было… Знаешь, я так никогда счастлива не была…—?Верю…Но в памяти Ёлки та самая свадьба Танечки и Ванечки Лариных. Ник Захаржевский в роли дорогого Леонида Ильича, и недоделанный военком в исполнении…Хватит!—?Прости, заговорилась. Отвлекать не хочу!—?Не стесняйся…—?Должна отдать тебе по праву твое. Может, привет из прошлого… Может, и не надо мне вовсе тебя заставлять вспоминать, но…—?Тань, ещё немного, и я подумаю, что у тебя в конверте сибирская язва!—?Брось, Ёлка! —?Татьяна вкладывает в ладонь Черновой совсем лёгкий конверт, а Ёлка даже не догадывается, что же там может быть. —?Это твое, и, знаешь, я давно должна была это сделать. Ещё когда тебя тогда увидела, давно, в отделе кадров. Но тебе не до того…—?Забудь, Ларина… —?Ёлка, не посмотрев на содержимое конверта, прячет его в сумку,?— ладно, так и быть, заберу. Но домой все же уберу, пора… Целуй Нюту… С папкой и Пашей я и так по третьему кругу прощаюсь.—?Ёлка, ты только, как посмотришь… Прости, если что не так!—?Честное пионерское, Танюша!Квартира Черновой-Вороновой застает Ёлку гнетущей тишиной, и еле слышным храпом мужа, который и сегодня её не дождался. Что же, может, так лучше? Не придется оправдываться за то, что так поздно пришла и, должно быть, опять жаловалась папочке на неудавшуюся судьбу.Чаю, что ли, попить?И конверт вскрыть. Татьяна же переживала, возьмёт или нет, нужно или так, лишнее…Конечно… Не стоило много и трудно гадать, кто изображен на клочке фотографии. Морская форма, бравый вид и серый взгляд всегда отличали обладателя размашистого почерка, которым он оставил незатейливую надпись на обороте:—?Спасибо, Таня! Будем жить!..Ёлка не пытается задуматься о том, какое место в жизни Рафаловича могла и может занимать Таня Ларина. Ей не дела до досужих слухов. На её век Черновой их хватило с избытком.Только Лёня жил с тем же пылом, и наверное, как и на той фотографии, которую он порезал надвое. И часть, с которой на него смотрела юная и беспечная Лена Чернова забрал с собой.Без возврата…