Глава 9. (1/1)

Стыдно скупой рукой

брать у любви взаймы –

даже самый слепойвидит больше, чем мы.Я ухожу. С лихвойГрустным был этот час –

Даже самый глухой

Слышит сильнее нас.(с)

Натали придирчиво оглядела себя в зеркале. Вчерашнее происшествие почти не оставило следов: ушибы почти не болели, а ссадину на щеке можно легко припудрить. Но как быть с сердцем, которое болело с новой силой? Ах, если бы только она пришла в себя мгновеньем позже и не могла слышать ласковых слов цесаревича, не смогла различить тревогу и нежность в его голосе… Теперь ей было куда сложнее убедить саму себя в том, что он ничего не чувствует к ней. И теперь она наверняка не сможет вытравить из своего сердца любовь к Александру.

А как же Мари? Сердце защемило при мысли о доброте цесаревны, о её беспокойстве за подругу. Она ведь сама меняла вчера вечером прохладный компресс на лбу княгини. Сможет ли она так предать подругу? Сможет посмотреть в глаза Марии и не покраснеть, не отвести взгляда? Когда-то любовь Мари к ней останавливала её, заставляла забыть о чувствах к наследнику престола. Что изменилось с тех пор? Почему же теперь она готова попрать все мыслимые и немыслимые законы и причинить невыносимую боль единственному человеку, который никогда не искал у неё ничего, кроме доброты и любви?

Любил ли её Александр по-настоящему? Она чувствовала, что любил, и не могла убедить себя в обратном. Она не могла ошибиться. Ведь он сам внёс её во дворец вчера и ежечасно справлялся о её самочувствии. Или она всё-таки ошиблась? Может, это были всего лишь дружеские чувства?Девушка прижала руку к виску. У неё опять разболелась голова. Она так устала искать выход и не находить его. Устала гонять по кругу одни и те же мысли и не иметь возможности забыться хоть на минуту.Её ушибы были хорошим предлогом, чтобы избавить себя от общества мужа, и вообще от какого-нибудь общества. Сейчас ей меньше всего хотелось видеть кого-либо из придворных, быть среди них, что-то отвечать, смеяться и приветствовать знакомых. Сегодня Мария Александровна великодушно освободила её от её обязанностей. Если бы ей только позволили удалиться со Двора и никогда больше не возвращаться! Никогда не видеть глаз Александра и ласковой улыбки Мари. Но Андрей никогда в жизни не подарит ей такую радость.

Андрей… В последнее время они вовсе были как чужие. Наталья видела, что переезд в Петербург дался Долгорукому тяжело. Он скучал по Татьяне и по их сыну, и от этого Наташе становилось ещё горше: она чувствовала себя абсолютно ненужной. Обуза для собственного мужа. Иногда высший свет потрясали скандальные известия о том, что та или иная пара посчитала нужным прекратить всякие супружеские отношения, а супруги наслаждались жизнью с теми, кого любили, и оставались мужем и женой лишь потому, что церковь не разрывала связывающие их узы. Это было скандально, за спинами таких смельчаков никогда не смолкали пересуды, но, Натали была уверена, такой паре всё было нипочём – они были счастливы. Они были свободны. Одно время девушка надеялась, что Андрей, устав от их скандалов и холодных натянутых отношений, поступит так же. Как бы ни оскорбляла её его связь с крепостной, она бы с радостью отпустила его, освободи он её от данных однажды обязательств. Но Долгорукий крепко держался за личину счастливого брака, и бессмысленно было даже намекать ему на подобный вариант – это бросило бы слишком большую тень на семейство Долгоруких, а этого Андрей никак допустить не мог.

***Андрей свернул лист бумаги, стараясь стереть с лица глупую и совсем неуместную улыбку. В залитом слезами письме Татьяна сообщала ему, что вновь беременна. Но спустя несколько минут первая радость прошла, и князь вновь развернул письмо, пробежавшись по нему взглядом. Впереди ожидало трудное, но неминуемое объяснение с женой.В последнее время письма от Тани приходили по несколько штук в неделю. Написанные корявым почерком, с ошибками, эти послания были полны жалоб, отчаяния и мольбы о скором возвращении Долгорукого в родное поместье. Узнав о второй беременности крепостной, прежде добрые домочадцы резко охладели к Татьяне. Всегда добрая Софья Петровна просто стала избегать прежнюю подругу, обращаясь лишь по делу и будто бы нехотя. Ласковая Анна, гостившая у отца, сама бывшая крепостная и дочь крепостной, не скрывала своего осуждения, всячески подчёркивая своё неодобрение в разговорах с сестрами. И даже Лизавета, всегда смотревшая сквозь пальцы на отношения брата и крепостной, в последний свой приезд открыто стала на сторону мужа и обманутой невестки. Лишь Пётр Михайлович без особой охоты, но всё-таки поддерживал мать единственного, пусть и незаконного, наследника рода Долгоруких, заслужив тем самым неодобрение дочерей.

Андрей был несказанно рад скорому появлению на свет ещё одного ребёнка, но его коробило отношение к нему родных и близких людей. Миша, некогда лучший друг, не желал понимать князя, справедливо считая, что тот предал свою жену. Сёстры, от которых всю жизнь он не видел ничего, кроме поддержки и понимания, отдалялись от него, при любом удобном случае показывая, что он не прав. Даже отец, сам однажды попавший в подобную ситуацию, не мог не осуждать сына.Без стука вошёл князь Андрей в будуар супруги, застав Наташу у туалетного столика. В последнее время он всё реже виделся с ней: он состоял в свите императора, она – в свите цесаревны, их пути во дворце пересекались лишь во время обширных празднеств, а в иное время у обоих было полно забот. Впрочем, Долгорукого это уже не слишком огорчало, как, пожалуй, и Натали.

Кажется, она полностью оправилась от вчерашнего потрясения. Что ж, тем лучше.

- Дорогая… - он сделал несколько шагов по направлению к ней. Он не знал, как стоит начать разговор. И стоит ли? Нет, стоит. Рано или поздно ему придётся сказать об этом жене, или она узнает ещё как-то. Лучше сразу покончить с этим малоприятным объяснением.– Сегодня я получил письмо из поместья… От Татьяны…В зеркале он увидел, как изменилось выражение лица девушки: она дёрнулась, будто от боли, а затем застыла, лицо её приобрело равнодушное выражение, лишь глаза лихорадочно сверкали на побелевшем лице.

- Она снова беременна, Наташа.Баночка с кремом выскользнула из дрогнувших пальцев Долгорукой и покатилась по мраморной столешнице с негромким стуком. Девушка резко поднялась, глядя на мужа, в её глазах Андрей увидел тихую ярость и боль, лицо исказила гримаса. Прежде он никогда не видел такой Наташу.

- Для чего ты говоришь мне об этом? – голос княгини звенел в тишине комнаты. – Ты хочешь лишний раз унизить меня? Что ж, дорогой, тебе это удалось. Ты доволен?-Наташа, - Андрей стремительно приблизился к жене, но она отпрянула от него, как от чумного, - я прошу, прости меня! Я клянусь тебе…Зачем он это говорит? Он так не думал на самом деле, он не считал себя виноватым. Он любил Татьяну, и, наверное, никогда не любил Натали. Но слова сами собой срывались с его губ, как давно заученный текст. Что ж, когда-нибудь он найдёт в себе силы не произнести их.- Довольно клятв, Андрей!Сколько раз ты уже клялся мне? – губы девушки исказились в презрительной улыбке. – Я сбилась со счёта. Ты никогда не сдерживал своих клятв, ты даже не пытался! Я устала, Андрей.

- Прости меня… Я люблю тебя.- Я слышать больше не могу эту ложь! – закричала княгиня. – Зачем, зачем ты в сотый раз повторяешь мне одну и ту же ложь?! Ты не любишь меня и никогда не любил, иначе не причинил бы мне столько горя, Андрей. Если тебе так невыносим наш брак, почему ты не испросишь высочайшего разрешения на его расторжение? Уверена, император не откажет тебе.- Как и тебе цесаревич, - отрезал Долгорукий. Что двигало им, когда он вплетал в их семейную ссору наследника? Желание причинить боль жене или сколько-нибудь очиститься самому, незаслуженно очерняя её?- Не смей впутывать сюда Александра. Сколько ты будешь упрекать меня в том, чего я никогда не совершала? В то время как, сам... – она прижала руку ко рту, сдерживая рыдание. – Ты всегда осуждал Петра Михайловича, а сам стал точно таким же. Как можно быть таким лицемером? Я презираю и тебя, и его. Я сожалею, что вышла за тебя! – она бросала ему в лицо эти слова, с удовлетворением глядя, как ужас отражается на лице супруга при каждом её слове. Она слишком устала, чтобы жалеть его. – Мне следовало сбежать из церкви, уехать в столицу, прыгнуть в реку – что угодно, лишь бы избежать этой свадьбы. Мне горько, что я стала частью вашего проклятого рода!

- Наташа… - выдавил из себя Андрей. Он сознавал, что сказанные Наташей слова были чистой правдой, его наказанием за годы пренебрежения и обмана. Но слышать такие речи было слишком больно и унизительно, и он хотел любой ценой прекратить эту пытку.Девушка жестом остановила его, продолжая:- Знаешь, о чём я жалею больше всего? О том, что мой сын, если ему будет суждено родиться, будет носить фамилию, о которой не многие смогут сказать что-то хорошее. И моё сердце разрывается при мысли, что однажды мой сын так же причинит боль девушке, которая его полюбит, как делали это его отец и дед. Я раньше считала твою мать сумасшедшей преступницей, но теперь я понимаю её, Андрей, - с этими словами Долгорукая пробежала мимо мужа, стремительно выскочив в коридор.

***Ноги сами принесли Наташу к кабинету Александра. Она очень давно была в Александровском дворце, совсем не ориентировалась в нём и понятия не имела, как смогла добраться сюда. Словно невидимая нить привела её к тому, кого она любила. Мотнув головой, княгиня поспешила выбросить эту романтическую чушь из головы. В её жизни не было места романтике. Правда, теперь она не была уверена, что сможет вернуться обратно – слишком велика была вероятность заблудиться в бесконечных переходах окутанного мраком дворца. Девушка села на кушетку у дверей, стараясь унять зашедшееся от бега сердце. Она подавила в себе желание постучать в двери кабинета наследника. Кто знает, быть может, Александр был вовсе не в своих покоях, а, к примеру, в покоях супруги.

От мысли, что кому-то даровано счастье быть рядом с любимым человеком, тогда как ей уготована совсем иная участь, Натали заплакала пуще прежнего. Сегодняшний вечер, признание Андрея и эта невероятная ссора окончательно подкосили её. Девушка не услышала, как бесшумно отворилась дверь кабинета, выпуская молодого человека в военной форме. Александр увидел тень в трепещущем свете догорающих свечей, но не сразу признал в ней Долгорукую. А когда признал, в доли секунды преодолел те несколько шагов, что разделяли их.- Натали, что с вами? – наследник обнял девушку за плечи, заставляя поднять голову и посмотреть на себя. Увидев перед собой Александра, Наташа лишь всхлипнула и вновь опустила глаза, не смея плакать в присутствии цесаревича. – Что привело вас сюда в такой час?Он осторожно прикоснулся к её подбородку, приподнимая лицо. Всё в нём клокотало от ярости, когда он видел любимую девушку в таком состоянии. Он был готов отдать всю империю ради того, чтобы из этих глаз больше не пролилось ни слезинки.- Князь Андрей… - немного успокоившись, произнесла княгиня. -Это не стоит внимания.- Что я могу сделать для вас? – на скулах наследника заходили желваки, когда его догадка подтвердилась. – Хотите, я прямо сейчас пойду к вашему супругу и…Натали мягко коснулась его губ рукой, заставляя замолчать:- Благодарю вас, Ваше Высочество, но нет. Вы и так достаточно внимания уделили нашим с князем отношениям. Они того не стоят, поверьте мне.- Это самое меньшее, что я готов сделать для вас.Неловкое молчание повисло между молодыми людьми. Наташа слабо улыбнулась, глядя в чистые, преданные глаза царевича. Какие красивые у него были глаза… Незаметно для себя она подалась вперёд, и её губы оказались так близко к губам парня. Всего один поцелуй – а там будь, что будет. Александр ответил на прикосновение её губ страстным поцелуем, крепко сжав девушку в своих объятиях. Но мгновение минуло – и он отстранился от неё, заглядывая в покрасневшие от слёз глаза.- Натали, - хрипло произнёс он, - однажды вы уже хотели подобным образом отплатить князю Андрею… Не стоит повторять прежних ошибок.- Я совершила лишь одну ошибку, - мотнула головой девушка, по-прежнему не выпуская лицо великого князя из своих ладоней, - когда не осталась с вами в Гатчине…