Глава двенадцатая (1/1)

В которой Ад является на землю, и жителям Монстер-Сити открывается Ужасная ПравдаИ в этот миг почва под трибунами заходила ходуном.Где-то в глубинах земли родился и начал нарастать низкий всепроникающий гул. От этого звука ломило зубы и туманилось в глазах, а в душе рождалось некое непередаваемое чувство, находящееся за пределами ужаса и скорби. Подземный рокот нарастал, поглощая все прочие звуки; трибуны смолкли, люди один за другим, словно зачарованные, устремляли взор к курящейся дымом щели в земле, где минут двадцать назад исчез злополучный третий антихрист. Даже сами демонические братья, выронив кинжалы, повернулись туда же.Все молча ждали неизбежного; лишь профессор Осборн, даже в таких условиях сохранивший свои лекторские способности, проанонсировал:– Вот он, рог, возвещающий о конце времен!На дальней трибуне возникло движение; какая-то красно-синяя фигура пыталась пробиться сквозь толпу к выходу.– Эй, держите Паука! – завопил бдительный Гоблин.Возникла легкая суматоха; Паука поймали за ногу и водворили на место.Из пропасти в небо ударила молния, за ней вторая. Молнии били все чаще и чаще, и в их призрачном свете горожане увидели, как из глубин на поверхность земли медленно, неотвратимо поднимается нечто невообразимо огромное, страшное, гротескное, совершенно нечеловеческое в своих геометрических формах…– Папа! – раздался над полем радостный вопль на два голоса.Престол Сатаны вознесся высоко над землею. Ступени его были вымощены благими намерениями. Сгрудившись вокруг трона, зловеще скалились самые кошмарные из порождений Бездны – и многие из них были горожанам знакомы.– Ух ты! – перекрыл страшный грохот восторженный голос Рокстеди. – Гля, пацаны, вон там, справа – Годзилла, прямо как живая!– ЭТО КТО ТЕБЕ ТУТ ГОДЗИЛЛА, СМЕРТНЫЙ? – прорычал демон Азатот, нервным жестом поправляя рога на носу.Рокстеди смутился.– Ой, – воскликнул он, – извините, господин Слизень-Убийца, я вас сразу и не признал! А че это за хмырь там, на троне?Как раз в этот момент грохот прекратился, и в наступившей тишине простодушный вопрос Рокстеди прозвучал особенно выразительно. На лицах, мордах, харях и жвалах демонов отразились разнообразные и смешанные чувства. Сатана наклонился вперед и вперил в Рокстеди долгий пытливый взор.– А-а, – протянул он наконец с удовлетворением. – Это тебе было обещано, что тебя из сатанистов уже не выгонят?Счастливый Рокстеди закивал, как болванчик, и обеими руками сделал в направлении Князя Тьмы ?козу?. На груди у него запрыгали и зазвенели сотонинские фенечки.– Так знай, – так же мягко продолжал Сатана, – что для Отца Лжи не существует обещаний!Рокстеди сник и, совершенно уничтоженный, исчез где-то между скамейками.– Теперь с вами разберемся, молодые люди, – проговорил Сатана, поворачиваясь к двум антихристам. Оба взирали на него с сыновней преданностью, одновременно пытаясь оттереть друг друга локтями. – Сейчас выясним, кто тут у нас кому папа… – И, не оборачиваясь, щелкнул когтями и негромко приказал: – Гоблин! Паука в студию!На дальней трибуне снова произошла короткая потасовка: наконец Человека-Паука вытолкнули на поле, пред несветлые очи Князя Тьмы.Наступило долгое молчание: Сатана внимательно, с каким-то непонятным интересом разглядывал смущенно жмущуюся к барьеру фигурку в красно-синем трико.– Мда… – сказал он наконец. – Хорош… гусь! Ну что ж... – И, ударив о ступени трона своим черным жезлом, громовым голосом приказал: – О ты, именующий себя Человеком-Пауком, хотя ты и не паук, и даже не человек – прими свой истинный облик!Тут взглядам горожан предстало поистине удивительное зрелище. Казалось бы, может ли Человек-Паук выглядеть еще хуже, чем обычно? А он смог! Физиономия его приобрела кирпично-красный оттенок, нос превратился в пятачок, волосы сменились жесткой клочковатой шерстью, на голове образовались маленькие, кривые, однако несомненные рожки, а из штанов вывалился хвост, похожий на поросячий, только с кисточкой на конце. Все были поражены, а сам Человек-Паук – сильнее всех.– Мама! – воскликнул он, ощупывая голову. – Неужто меня опять укусили? Небось кто-то из ваших!– Ах да, – проговорил Сатана, – он же ничего не помнит… О ты, именующий себя Человеком-Пауком – ВСПОМНИ ВСЕ!И черный жезл с деревянным стуком опустился Пауку на голову.Невыразимая гамма эмоций отразилась на морде бывшего Паука: потрясение… узнавание… ужас… наконец все прочие чувства смыл глубокий, всепоглощающий стыд.– Вижу, что вспомнил, – назидательно произнес Сатана. – А теперь, дружок, расскажи-ка всем этим добрым людям – и особенно этим двум юнцам, что смотрят на тебя с таким глубоким и обоснованным отвращением – расскажи им всем, что произошло с тобой ровно тридцать три года и девять месяцев назад!– Стыдно сказать! – в отчаянии проскулил несчастный, одним верхним копытцем прикрывая пятачок, а другим тщетно стараясь заправить обратно хвост.– Стыдно сказать, – повторил Князь Тьмы тоном Фомы Опискина, – а не стыдно было делать! Давай-давай, не томи аудиторию!И бывший Человек-Паук, всхлипывая и сморкаясь в кисточку на хвосте, начал свой ужасный рассказ.Да, еще тридцать четыре года назад Человек-Паук не был ни Пауком, ни даже человеком – а был служебным демоном, из тех, что в литературе именуются ?мелкими бесами?. Тогдашнее имя его… впрочем, человеческий речевой аппарат не приспособлен для произнесения таких имен, поэтому мы для краткости будем называть его просто Демопауком. Обитал Демопаук, как легко догадаться, в Геенне огненной, с честью носил рога и занимал в адской иерархии, быть может, не очень заметную, но важную должность старшего помощника младшего уборщика Департамента блудных грехов Их Сатанинских Величеств Адской Канцелярии.И жил Демопаук в Аду, как в аду.С самого детства (то бишь уже тысячелетий двадцать) его во всем преследовали неудачи. Ростом он не вышел, собою был невзрачен, не обладал ни острым умом, ни силой, ни отвагой, ни сообразительностью, ни особыми магическими способностями, ни даже влиятельными родственниками – словом, не имел ни единого из достоинств, позволяющих сделать карьеру, вызвать уважение коллег-демонов и произвести впечатление на симпатичных молоденьких чертовок. Да, с женским полом Демопауку особенно не везло. Сколько не приглашал он знакомых девушек сходить вместе на лекцию по сатанословию – ветреные рогатые девицы предпочитали резвиться с мускулистыми и круто упакованными адскими жителями на отвязных вечеринках, где рекой лился серный бальзам, а иные смельчаки, говорят, даже нюхали ладан.Демопаук жестоко страдал от своей неудачливости. Все чаще и все сильнее хотелось ему уйти из этого безжалостного мира куда-нибудь, где его поймут и оценят по заслугам. Возможно, он даже покончил бы с собой, если бы не был бессмертен. Порой, пренебрегая своими непосредственными обязанностями, бедняга пробирался к котлам и беседовал с грешниками о Земле. По их рассказам выходило, что в земном мире живется куда веселее, чем в Аду: развлечений полно, девушки веселые и покладистые, а крутых парней – гораздо меньше, чем здесь. Так у Демопаука родился и вызрел дерзкий план. Он решил уйти в самоволку.Не будем описывать, каких трудов стоило Демопауку тайно раздобыть маскировку – рубашку, штаны, ботинки, бейсболку для прикрытия рогов, а также два доллара земных денег. И вот в роковой день, отпросившись с работы под ложным предлогом ломоты в хвосте, он пробрался на берег Стикса, проскользнул в трюм товарной барки, готовой к отправке на землю, лег на дно и прикинулся ветошью.Путешествие прошло без приключений. На первой же стоянке Демопаук незаметно сошел на берег и отправился бродить по ярко освещенным улицам большого города. Все здесь было для него ново, все привлекало, манило и радовало взор. Однако, памятуя о своей задаче, он не смотрел ни на витрины магазинов, ни даже на игровые автоматы: путь его лежал к бару, где, если верить грешникам, обитатели Земли обычно кадрили девушек.Войдя в ближайший бар, Демопаук сел за стойку и смело заказал кружку пива. От непривычного напитка его сразу развезло; демон непринужденно развалился на табурете и принялся масляными глазами шарить по залу в поисках девушек. Девушки в баре и вправду были, но – тут знакомое чувство сжало ему сердце – ни одна из них не обращала на него ни малейшего внимания! ?Ничего, – сказал себе Демопаук, – вот сейчас еще выпью, тут-то они и оценят мое демоническое обаяние!?После второй кружки ему сделалось жарко; забыв о маскировке, Демопаук сдернул бейсболку и начал томно ею обмахиваться. И в тот же миг – о чудо! – в противоположном конце бара сразу две девицы встали из-за столика и двинулись прямо к нему!?Ух ты! – не веря своему счастью, подумал Демопаук. – Обаяние-то действует!?Девушки были уже совсем рядом. Та, что повыше – эффектная пышногрудая блондинка, затянутая в черную кожу и украшенная умопомрачительным макияжем, придвинулась к нему вплотную и произнесла волнующим хриплым голосом:– Привет, рогатик! Выпивкой угостишь?Обалдевший от счастья Демопаук судорожно зашарил в кармане в поисках денег. Но деньги кончились.– Э-э… допивай, – предложил он, небрежным жестом пододвигая девице свою недопитую кружку.Вторая девушка – невысокая пухленькая шатенка, скромно одетая, с милым застенчивым личиком – заметно поморщилась; но блондинка пихнула ее локтем в бок и прошептала с видом знатока:– Все нормально, у них в Аду так принято!Демопаук авторитетно закивал.– Меня звать Геката, – представилась блондинка, придвигаясь к нему так, чтобы он мог лучше разглядеть ее глубокое декольте. – Я – Сатанинская Ведьма!– Правда? Очень приятно! – с чувством проговорил Демопаук и пожал ей руку.Геката, несколько обескураженная такой реакцией, однако не смутилась и продолжала:– А это Мэгги Торн, моя лучшая подруга и ученица. Мэгги, ты не закажешь нам еще пива?В сущности, Мэгги, обладавшая добрым сердцем и богатыми родителями, служила Гекате не столько подругой и ученицей, сколько спонсором; но этого Демопаук тогда еще не знал (а потом – так и не понял).– Мы долго медитировали, – сообщила Геката, глотнув пива и шикарно затянувшись сигаретой. – Читали черные мантры. Провели несколько Страшных Черных Ритуалов… Мэгги, что мы еще делали?– Причастились таинствам Арканума! – трепеща от волнения, подсказала ее спутница; она не сводила с Демопаука восторженных глаз.– О-о! – уважительно сказал Демопаук, которому все эти слова были решительно незнакомы.– Мы даже совершили жертвоприношение, – гордо продолжала его собеседница. – Правда, оказалось, что Мэгги не выносит вида крови, так что в жертву пришлось приносить мороженую курицу. Но ведь главное – намерение! – Конечно, конечно! – авторитетно затряс рогами Демопаук.– И наше желание исполнилось – силы Тьмы прислали нам своего эмиссара!Слова ?эмиссар? Демопаук не понял, однако начал подозревать, что его приняли за кого-то другого.– И вот ты здесь, о Князь Нижнего Мира! ?Ой, про кого это она?? – подумал Демопаук; а в следующий миг, сообразив, что других представителей Нижнего Мира, кроме него, здесь нет, густо покраснел и расправил хилые плечи.– Теперь исполнится наше предназначение! Мы станем вратами, через которые Ад явится на землю! Мы примем в себя твое Зло, мы станем плодородной почвой для твоего черного семени, мы…Тут Мэгги, все это время ерзавшая на табурете, не выдержала.– Понимаете, – проговорила она срывающимся от волнения голоском, – в общем, понимаете, мы… мы хотим родить антихриста!!Демопаук выпучил глаза и долго молчал, размышляя над таким предложением.– Ну… – сказал он наконец, – это, конечно, дело хорошее… я одобряю… только я что-то не понял – как… одного… вдвоем?– Мы предполагали, – пояснила Геката, ненавязчиво оттирая подругу плечом, – что ты, о Повелитель Тьмы…От такого обращения Демопаук просиял и едва не взлетел под потолок.– …сам выберешь из нас достойнейшую, – заключила Сатанинская Ведьма и призывно вздохнула, отчего бюст ее совершил серию движений, неописуемых средствами ньютоновой физики.Очевидно, у нее не было сомнений в том, кого он выберет. А вот у Демопаука сомнения были. Дело в том, что, откровенно сказать, тихая застенчивая Мэгги понравилась ему гораздо больше. В ней он даже ощутил какую-то родственную душу. Хотя, с другой стороны, перед Гекатой просто невозможно устоять! Когда такая шикарная девчонка сама, можно сказать, вешается тебе на шею… Теперь будет что рассказать друзьям на вечеринке! Но с другой стороны, Мэгги такая симпатичная, у нее такая милая улыбка; и что-то подсказывало Демопауку, что если вдруг у него ничего не выйдет (ведь всякое может быть!), она не станет над ним смеяться. А вот Геката станет. Но с третьей стороны, бюст…– Милые дамы, – заговорил он наконец, по-прежнему во власти противоречивых желаний, – я польщен вашим предложением… я ошарашен вашей красотой… я в смятении… не знаю, что сказать… мне нужно еще выпить!И они выпили. А потом выпили еще. И еще. А потом переместились на квартиру к Гекате и там еще выпили. А дальше Демопаук уже ничего не помнил, кроме того, что ему было очень хорошо.Очнулся он уже в Аду, без штанов, без денег и с раскалывающейся головой. И больше ничего хорошего в его жизни не было. Что же было? Об этом лучше не вспоминать. Товарищеский суд по нескольким обвинениям, самым серьезным из которых было ?Присвоение не принадлежащих ему полномочий?. Дружное порицание коллектива. Наказание, страшное, как все наказания в Аду – в течение двух месяцев без перерывов на еду и сон бедный Демопаук принужден был слушать лекции о вреде беспорядочных половых связей. Когда же срок его наказания окончился, и бедняга с чистой совестью вышел на свободу, стало еще хуже: к этому времени по всей Геенне разнеслась весть о том, что обе его дамы действительно забеременели, и Демопауку, которого коллеги и раньше-то ценили не слишком высоко, теперь и вовсе проходу не стало. Где бы он ни появился, повсюду на него указывали когтями; слышались шепотки, смешки, а порой и язвительные возгласы типа: ?Вон он, наш счастливый отец! Как потомство??, ?Мальчик или девочка?? или ?Эй, Казанова, алименты платить обеим будешь?? Когда через девять месяцев сослуживцы преподнесли Демопауку две пачки памперсов, перевязанных голубыми ленточками, бедняга не выдержал. Он записался на прием к Сатане. У Князя Тьмы в тот день было хорошее настроение. Когда он приветствовал Демопаука словами: ?А, здравствуй, здравствуй, мать-героиня!... то есть извини, пожалуйста, отец-героин!? – Паук понял, что принял единственно верное решение. Он пал ниц и взмолился, чтобы ему стерли память и отпустили на Землю – теперь уже навсегда.– Там, вдали от горьких воспоминаний, – говорил он, утирая слезы, – я стану совершенно иным существом, забуду о прошлом и начну новую жизнь, счастливую и свободную! Уж там-то надо мной никто не будет смеяться!Сатана выслушал его скептически.– Отпущу-то я тебя с удовольствием, – проговорил он, – здесь от тебя все равно никакой пользы, кроме вреда. Только коллектив мне разлагаешь, вносишь нездоровое оживление… Но ты пойми, дурень: там с тобой будет то же, что и здесь! Память я тебе сотру, но все остальное-то останется!Но Демопаук не желал слушать никаких увещаний и отчаянно просился на Землю.Что ж – Князь Тьмы исполнил его просьбу. Через девять месяцев в семействе Паркеров родился сын, названный Питером.– Так вот, дети мои, – так заключил свою скорбную повесть бывший Человек-Паук, – я не знаю, кто из вас настоящий антихрист, потому что я в тот момент был сильно выпивши и не помню, кого из вас зачал первым. – И, всхлипнув, добавил: – Детки… простите меня!Рассказ был окончен. Над полем Армагеддона царило гробовое молчание. Никто не смеялся – какое там, о смехе речь давно уже не шла! – да что там, никто даже плакать не мог. Один блистательный Панкер сохранял присутствие духа; и он один сумел найти нужные, единственно подходящие к такому необыкновенному случаю слова. Обозрев сперва Паука, а затем окаменевших от потрясения братьев, он проговорил негромко, с благоговейным трепетом в голосе:– Так вот они какие – ужасные последствия пьяных зачатий!И снова мертвая тишина повисла над полем. Все понимали: история еще не закончена, в ней должна быть поставлена последняя точка.Первым начал действовать Чернокнижник. С искаженным лицом он поднял с земли кинжал – тот, что с цветочками – молча, отчаянным резким движением полоснул себя по горлу, захрипел и осел наземь.По толпе зрителей пробежал ропот. Все взоры обратились к Дэмьену; кое-кто начал засекать время.Но Дэмьен не потерял присутствия духа. Неторопливо подняв свой кинжал, он проговорил с брезгливой жалостью:– Кончать жизнь самоубийством на глазах у всей этой черни? Бедный мой брат, ему опять отказало чувство стиля!И величаво удалился с поля.– Зарежется – не зарежется… – проговорил Гоблин, задумчиво обрывая лепестки подвернувшейся под руку ромашки. – Зарежется – не зарежется… А впрочем, какая разница? Свой гонорар я с него получил. – И с этими словами любовно развернул подписанный Дэмьеном чек.Любопытный Панкер заглянул ему через плечо. То, что он там увидел, заставило его отпрянуть и бесшумно, на цыпочках, попятиться назад.– Что за черт! – проговорил Гоблин. – А клиент-то оказался умнее, чем я думал! Вместо чека подсунул мне какую-то левую бумагу!– В самом деле, что за безобразие! – деревянным голосом откликнулся Панкер, продолжая пятиться к выходу. – Ни стыда, ни совести у некоторых! Давай сюда бумажку, я ее выкину!– Подожди, подожди, – продолжал Гоблин, – дай-ка я почитаю… ?Девять с половиной миллионов долларов… обязуюсь ни словом, ни помышлением, ни действием, ни бездействием…? Панкер, а что здесь делает твоя подпись?– Мне ее подбросили! – выкрикнул Панкер и перешел в галоп.Гоблин посмотрел ему вслед долгим многообещающим взглядом.– Молись, Панкер! – крикнул он, вскакивая на глайдер. – Молись, чтобы этот кретин еще не перерезал себе глотку!– Он промахнется! – донеслось издалека.Но, когда речь шла о гонораре, Гоблин не мог полагаться на случайность. Путь его лежал к отелю ?Монстер-Люкс?: он надеялся приостановить гибель своего клиента.В тайном святилище не горели черные свечи. Не слышалось инфернальных вздохов, не бродили по зеркалу причудливые багровые отблески. Было тихо и как-то на удивление буднично.Дэмьен подошел к окну, рывком отодвинул тяжелую черную портьеру. Блеклый вечерний свет упал на перевернутые кресты, бархатные драпировки и нейлоновую паутину по углам. Безжалостный свет реальности превратил мрачное обиталище Зла в то, чем оно являлось на самом деле – склад бессмысленной бутафории.Дэмьен подошел к зеркалу. С оскорбительной четкостью оно отразило его помятую и опрокинутую физиономию. – Ну вот, все кончено… – начал было Дэмьен замогильным голосом – но тут же оборвал себя, ощутив острое желание ввернуть что-нибудь про Назареянина. А это было определенно не к месту.Он больше не имел права ни на замогильный голос, ни на величественные жесты. Оставалось одно – покончить с этим фарсом как можно быстрее.Дэмьен поднял руку с кинжалом и задумался. Он видел, как его брат перерезал себе горло – и, по правде сказать, выглядело это крайне неэстетично. Нет, лучше целить прямо в сердце. Кстати, где оно там?Сердце нашлось без труда: оно спряталось под ребрами и билось часто-часто, как испуганная птичка. Похоже, идея самоубийства его не слишком воодушевляла.?Что-то ребер многовато, – сказал себе Дэмьен. – А ну как не попаду?? И ему живо представилось, как он, истекая кровью, тычет и тычет в себя кинжалом… Нет, так нельзя. Нужно умереть, сохранив хотя бы остатки достоинства.?Панкер что-то говорил про живот… – вспомнилось ему. – Ах да, это – верная смерть. И не только верная, но и мучительная… гм…? И снова замер с кинжалом в руке.Он не знал, сколько времени простоял так. Какой-то шум, донесшийся с улицы, вывел его из оцепенения; приняв компромиссное решение, Дэмьен приставил кинжал к диафрагме, надавил...И в этот миг…С грохотом распахнулась дверь. Оглушительно прогремел выстрел, и точно направленный лазерный луч выбил кинжал из его руки. В дверях стоял Гоблин, лицо его было сурово, в руке он держал дымящийся бластер.– Гоблин… – дрогнувшим голосом сказал Дэмьен. – Спасибо тебе, друг… но… не надо. Не останавливай меня. Я хочу умереть.– Идиот! – сурово ответил Гоблин. – Чек подпиши – а потом помирай, сколько влезет!Дэмьен, разом как-то сникнув, покорно поставил на бумаге свою фамилию. Гоблин сунул чек в карман, кивнул на прощание и зашагал к выходу. Однако у самого порога что-то дернуло его обернуться.Клиент стоял перед зеркалом все в той же позиции, нацелившись кинжалом себе под ложечку.Взгляды их в зеркале встретились.– Чтоб тебя, Гоблин, – сказал наконец Дэмьен с какой-то кривой усмешкой, – пришел вот и все настроение мне сбил…Гоблин не был сострадательным человеком. Однако на этот раз в его очерствевшем сердце что-то дрогнуло. Он уже готов был сердобольно сказать: ?Ну давай помогу?, и, взяв кинжал из ослабевших рук клиента, сделать работу сам…Но в этот миг ему вспомнилось предсказание Каражала.?Никогда! – стиснув зубы, сказал себе Гоблин. – Чтобы я, Джейсон Филипп Маккендал, совершил доброе дело бесплатно? Не будет этого! Соврала птичка!?– Я ведь всегда был слабаком, – тихо, почти шепотом продолжал Дэмьен. – Вот и теперь – даже умереть толком не могу… Не то что мой брат. Знаешь, Гоблин, на самом деле я всегда ему завидовал, только сам себе не признавался. Он был лучше меня. Сильный, бесстрашный, решительный… Из него вышел бы настоящий Антихрист. И свое поражение он сумел принять достойно – а я…Гоблин принял решение. Мысленно показав Каражалу кукиш, он заговорил самым проникновенным тоном, на какой только был способен:– Слушай, не пори ерунду. Зарезаться, узнав, что ты сын Человека-Паука – на это много мужества не надо. Это любой дурак сможет. Подумай лучше вот о чем: каково это – знать, знать точно, днем и ночью помнить, что ты никакой не антихрист, а даже совсем наоборот… то есть не наоборот, а… – тут Гоблин несколько запутался, но быстро вывернулся, – ну, короче, сам знаешь, кто… знать это, знать, что все вокруг об этом знают – и все равно продолжать жить! Стиснув зубы, назло этому подлому миру! Вот для этого нужно настоящее мужество.– Гоблин, ты правда так думаешь? – с надеждой в голосе спросил Дэмьен.– Каражалом клянусь! – с каменным лицом ответил Гоблин. Затем, осторожно вынув из руки клиента кинжал (и на всякий случай сунув его в карман), похлопал Дэмьена по плечу и двинулся к выходу.У самых дверей он обернулся и сказал:– Приятно было с тобой работать, дружище. Надеюсь, тебе тоже понравилось. – И, подумав, добавил: – Да, и если потребуется еще кого пришить, или совет хороший подать, или еще что… в общем, всегда рад помочь. Мои расценки ты знаешь.