Chapter twenty. I can't you touch, but I want do it! (1/1)

Любовь бывает безумной. Порой она становится манией, одержимостью, болезнью. Если бы можно было вырвать её, вытравить из самого сердца, стереть в порошок и забыть — как было бы легко жить. Блэк ненавидел это чувство. Оно съедал его изнутри день за днём. Оно горело в его груди как пожар. Полыхало и пугало своей прожорливостью. Если бы от любви можно было сгореть, он бы давно обратился горсткой пепла. Дворецкий учил юношу его новым обязанностям. Грелль оказался способным молодым человеком, его друзья отвернулись от него и против воли мальчик был вынужден променять последние забавы на тоскливое изучение дела дворецкого. Он подолгу вчитывался в старые домовые книги, учил списки необходимых предметов для ведения хозяйства, упражнялся в математике. Блэк же стоял тенью за спиной юноши и пожирал его хрупкую фигуру глазами. Грелль боялся его, как дикая лань боится человека, но дворецкий был достаточно терпелив, чтобы приручить эту лань несмотря на своё безумие. Он был добр, слишком добр, чтобы это не вызывало подозрений. Сатклифф тревожился, когда они оставались одни. Слуга как дикий зверь приглядывался и будто бы принюхивался, пробуя воздух на вкус. А дворецкий ждал, сверкая темными глазами, налитыми желанием. Так продолжалось больше месяца. В октябре господин Ти Спирс стал привычно собираться в Новый Свет. Он должен был выехать раньше, но неделю назад разбушевалась страшная буря и ни один корабль не был выпущен из восточного порта. Леди Корнелия переживала за супруга, но переживала молча — не ей было решать остаться ему или идти. Когда господин Ти Спирс отбыл из поместья, не прошло и недели, как его супруга уехала погостить к родственникам. В поместье вновь воцарилась безраздельная власть дворецкого. Грелль досадно кусал губы, думая о том, как ему теперь забрать письмо от господина Ти Спирса. Ведь он наверняка уже отправил письмо, а сбежать от дворецкого было просто невозможно. После того, что случилось в городе, он ни за что не выпустит Сатклиффа одного, а если напроситься поехать с ним, то он непременно увидит письмо и потребует его себе. Сатклифф был в отчаянье. Слуги редко покидали поместье, чаще всего они заказывали необходимые предметы у того, кто отправлялся в город за покупками, предпочитая не тратить на дорогу силы и средства. Дойти пешком до города было сложно — каретой это занимало более двух часов и это при условии, что кони будут резвые, а так все три. Пешком же можно было идти полдня. Конечно, письмо от господина стоило таких жертв, но Сатклифф боялся, что если отправится один и попадёт в неприятную ситуацию, то господин уже никогда с ним не увидится. Пытаясь что-то придумать, Грелль попытался проявить большую заботу о друзьях — все же от него отвернулись далеко не все, а те, кто остался предан, с ними Сатклифф говорил мало, чтобы не накликать беду. Ему и раньше приходилось жить в условиях изоляции от общества, но тогда всё было совсем иначе. Том с недоверием слушал рассказ Грелля про письмо. Ему казалось это странным — чего ради аристократу водить дружбу с простым мальчишкой? Но с другой стороны, он знал про то, что господин Уилл обладает добрым характером, а Грелля он и вовсе знал как своего сына. Они не слишком часто общались, но Том знал, что мальчишка слишком хороший человек, чтобы задирать голову. Только вот остальным не объяснить. Даже Стивен стал язвить Греллю, называя его «Ваше Величество». А ведь раньше они неплохо ладили. Что поделать — такова суть любого общества. Людям всегда было проще отвернуться от сомнительного человека, чем давать ему шанс объясниться. Люди вообще не любят слушать объяснения, то ли дело лошади — им и объяснять ничего не надо, они, красавицы, всегда знают в чём дело.— Хорошо, Грелль, — наконец сдался конюх. — Но слушай. Это разве хорошо, что ты пишешь письма господскому сыну, а он тебе? Так не положено, Грелль.— Мы дружим, Том, — вздохнул Сатклифф. Он прекрасно знал Тома, а потому посчитал, что ему стоило рассказать правду. Тут юноша был совершенно прав — если бы конюх заметил, что Грелль начал юлить, то ни за что бы не согласился, а такое старый Том почему-то замечал всегда.— Дело ваше, — согласился конюх. — Но ты только будь осторожен. Узнает об этом Блэк и ух, что будет! Сатклифф кивнул. Он и сам понимал это. Пусть дворецкий и стал неожиданно мягок к нему, но Грелль хорошо помнил, как этот человек ставил ему палки в колёса в самом начале и с каким неодобрением смотрел на беседы с сыном господина. Том согласился и на следующей неделе привёз Греллю нераспечатанное письмо. Сатклифф прижал к себе толстый конверт, как самое большое сокровище на земле, спрятав его за рубашкой. Он еле сдерживал себя поскорее вскрыть его, чтобы прочитать такое долгожданное письмо. Но ждать пришлось долго — только вечером, когда вечерняя тьма опускалась на землю, Грелль мог заниматься чтением и писанием. У него даже началось немного портиться зрение, но он надеялся, что всё обойдётся. Вытащив письмо из-под матраца, куда юноша затолкал его днём, Сатклифф зажёг свечи, сев на кровать. Руки его слегка подрагивали от предвкушения. Конверт был достаточно плотным. Вытащив пронумерованные листки, Грелль углубился в чтение. Господин писал о том, что новый учебный год начался не лучше предыдущего, но у них добавились предметы. Ти Спирсу нравилась география, они как раз проходили Северную Америку и Уильям мог лучше представить места, где бывал его отец. Он писал о том, что его прошлогодние товарищи несколько не изменились, как и все остальные, кого он ранее знал. Куратор был ворчлив и недоволен, а математика усложнилась. На отдельном листке господин написал о том, что скучает по своему другу и было бы здорово, если бы Грелль обучался вместе с ним. Сатклифф несколько раз перечитал те отрывки, где Ти Спирс упоминал его. Сердце отчаянно билось в груди. Увидев почерк Ти Спирса, прочитав его слова, он ощутил невероятную радость за которой тут же последовала грусть. Как он скучал по своему господину! Перечитав письмо ещё несколько раз Грелль начал писать ответ. Написание ответа далось ему тяжело и заняло почти половину ночи из-за чего юноша совершенно не выспался, что не мог не заметить дворецкий. Взгляд Блэка был настолько недовольным, что от него бы могло скиснуть молоко.— Мистер Сатклифф, — произнёс дворецкий, вновь взглянув на сонного юношу. — Чем Вы занимались ночью?— Я не мог уснуть, сэр, — ответил Грелль, посмотрев в лицо Блэка.— Понимаю, — насмешливо отозвался мужчина. — Вам привычнее тяжёлый труд, который сразу валит с ног. Что ж, я могу дать парочку поручений, чтобы бессонница больше не мучала Вас.— Спасибо, сэр. Слуга вновь вернулся к бумагам, пытаясь рассчитать какое количество продуктов необходимо закупить на ужин с гостями в семь персон на Рождество. Задача была не из лёгких и протекала не только в области математики, но и интуиции. Грелль не любил счёт — его душа располагалась к поэзии, чтению, но никак не к бездушным цифрам, хоть господин обожал все эти сложные и странные вычисления. Закончив занятия, Сатклифф вернулся в свою комнату думая над тем, как бы ему послать ответ. Просить Тома слишком часто не хотелось — он мог помочь пару раз и сказать, что так дело не годится, а больше довериться было не кому. Почти отчаявшись, он вспомнил про девушек, приносящих продукты из деревни. Это было очень рискованно, но Пэгги — она могла помочь. Пэгги появилась через пару дней на кухне, держа в руках большую плетеную корзинку с яйцами, капустой, луком, морковью и птицей. Корзина была достаточно тяжела, но девушка привыкла к её тяжести. Грелль с удивлением смотрел на деревенскую девочку, которая строила ему глазки и напевала песню про чабрец. Теперь она была красивой и статной девушкой — с той же милой полнотой и пухлыми щёчками, налитыми, как спелые яблочки. В её глазах виднелся озорной огонёк той девочки, но появилось что-то новое, женственное.— Здравствуйте, Пегги, — поздоровался Грелль, принимая у неё корзину. Корзина оказалась тяжелее, чем он ожидал.— Ох, Грелль! Это ты! — радостно воскликнула девушка, смущённо улыбнувшись. Это казалось очень забавным. Она как будто хотела налететь на него и радостно обнять, а после вспомнила, что ей не положено так себя вести.— Вы так изменились, — мягко улыбнулся слуга, вспоминая правила хорошего тона.— Ох, какие «вы», Грелль! Это же просто я, — заулыбалась Пэгги на этот раз смущённая по-настоящему.— Как твои дела?— Хорошо, только вот маменька досаждает, — искренне ответила девушка. — Всё мне сына кузнеца сватает. А ты? Не приметил себе невесту, Грелль? Пэгги игриво подмигнула и Сатклифф растерялся, беспомощно оглядевшись по сторонам. Заметив его растерянность, девушка залилась звонким приятным смехом, каким умеют смеяться только молодые беззаботные девицы.— Думаю, что мне не до невесты, — улыбнулся Сатклифф. — Послушай, а ты бываешь в городе?— Конечно, — кивнула Пэгги. — Я ношу продукты на продажу каждую среду.Грелль кивнул, задумавшись. Это был его шанс, но нужно быть более осторожным.— Послушай, — тихо произнёс он, подходя к девушке поближе, — мне нужно чтобы кто-то смог отнести в город одну важную мне вещь. Я пока не могу. Ты не могла бы помочь мне?— Конечно, Грелль! — радостно воскликнула Пэгги, тут же подмечая для себя возможность понравиться этому красивому юноше. С тех пор как Сатклифф подрос на него заглядывались многие девицы, выполнявшие в поместье временные поручения, но он всегда носился по делам и не обращал на них никакого внимания.— Тогда, давай выйдем на улицу и я тебе всё расскажу. Сатклифф коротко рассказал Пэгги об письме для его хозяина, сообщив, что это страшная тайна, так как ему нельзя переписываться с господином, ведь мистер Ти Спирс этого не одобрит. Деревенская девушка радостно кивала, обещая молчать, как могила. Глаза её сияли от надежды. После такого Грелль обязательно обратит на неё внимание, как не обратить! Она всё сделает! Получив письмо и деньги на отправку, Пэгги покинула поместье, а Грелль вернулся к своим обязанностям. На душе было хорошо, он думал о том, как обрадуется Уильям, когда письмо наконец-то попадёт к нему в руки. Было всё ещё немного страшно от их маленькой авантюры, но Сатклифф был уверен, что всё обойдётся. Всё было прекрасно, пока взгляд Грелля не встретился с раздражённым взглядом дворецкого.— Что, мистер Сатклифф, уже положили глаз на деревенскую девушку? — съехидничал дворецкий, пропуская Грелля в свой кабинет.— Нет, сэр. Это — Пэгги, мы с ней дружили раньше, она тут подрабатывала прачкой.— Дружили, мистер Сатклифф? — усмехнулся Блэк. — В вашем возрасте молодые люди уже не дружат с девушками.— Почему же? — то ли искренне удивляясь, то ли пытаясь язвить, спросил Грелль.— Потому что благородные юноши думают о женитьбе, а неблагородные — о том, как бы испортить своими воздыханиями девушке жизнь.— Мне это не интересно, сэр. Пока Грелль писал список инвентаря, дворецкий внимательно следил за ним, обхаживая по кругу, как хищник. Конечно же, он не верил мальчишке, да и кто поверил бы? Ядовитая ревность поселилась в душе Блэка, оплетая его и без того неспокойное сердце. Он был зол. По-настоящему зол, но пока ему удавалось сдерживать эту злость внутри себя. Эти игры в доброго дворецкого и наставника начали его утомлять. Мальчишка продолжал держаться на отдалении. В голове роились опасные мысли. Вот сейчас он мог бы схватить мальчишку за грудки, поднять над тяжелым письменным столом и впечатать в себя губами. Как бы он хотел этого! Но что-то всё ещё держало его, заставляя одуматься. Блэку и самому было страшно переходить эту черту, он всегда подавлял в себе подобные мысли и сейчас сдаться им… это было так сладко и так страшно. Его не пугали муки ада, нет, он боялся сам себя.