Глава 4 (1/1)

Спустя несколько часов Шерлок наконец закончил осматривать дом и вернулся, хмурясь с сосредоточенным выражением лица. Ни слова не сказав Майкрофту или Уотсону, сыщик забрался в экипаж.– Огромное спасибо за ваше радушие, – сказал доктор индианке, слегка склонив голову.Восхитительно улыбнувшись, она кивнула.– Ничего. Мне было нетрудно. Желаю вам удачи… возможно, вы сумеете раскрыть это преступление.– И я надеюсь, – пробормотал Уотсон, отвернувшись и последовав за Майкрофтом.– Куда теперь, Шерлок? – спросил старший Холмс, когда все трое устроились в экипаже.– В морг, – ответил Шерлок, даже не взглянув на брата. – Я хотел бы увидеть тело.– Очень хорошо, – кивнул Майкрофт и высунулся в окно, крикнув что-то вознице. Тот откликнулся, и Майкрофт уселся обратно, а качнувшийся вперёд экипаж повёз всю троицу, куда им требовалось.– Он был довольно крупным мужчиной, – заметил Шерлок, глядя на лежавшее на столе тело.Майкрофт и Уотсон молча согласно кивнули. В молодости эрцгерцог, наверное, был очень красив, однако годы взяли своё. Его волосы, впрочем, были тёмными. Лицо же оказалось разбито трубой до неузнаваемости.– Вначале ему врезали трубой по лицу, – сказал Майкрофт, показывая рукой. – Потом, когда он опрокинулся, убийца нанёс удар в голову, оказавшийся смертельным.– Очень жестоко, – пробормотал Шерлок. – Очевидно, эрцгерцог был довольно силён. Его атаковали спереди, так? Тогда он, вероятно, видел нападавшего, – сыщик склонился над телом.– Действительно, – заглянул через плечо Шерлока Уотсон. – Нападавший, видимо, обладал недюжинной силой.– Почему вы так решили?– А разве не очевидно? – отозвался Уотсон, пожав плечами. – Эрцгерцог был сильным, и на него напали спереди. Получается, он видел нападавшего, однако не сумел уклониться от удара. А значит, преступник оказался сильнее.– Но на сэре Кёрклэнде не было видно следов драки, – произнёс Шерлок.– Ну… да. Конечно, вы правы, – кивнул Уотсон с несколько растерянным видом. – Возможно, нападение оказалось внезапным. Эрцгерцог не ожидал этого, вот нападавший и оглушил его, после чего убил.– Едва ли, – ответил Шерлок. – По словам служанки, спор между эрцгерцогом и сэром Кёрклэндом был крайне ожесточённым. А разве вы станете отводить глаза от того, с кем яростно спорите?– Тогда убийца не Кёрклэнд?– Точно, – кивнул сыщик и выпрямился с непреклонным выражением лица. – Что же, брат, думаю, здесь мы закончили. Осталось прояснить ещё несколько деталей, чтобы мои подозрения окончательно окрепли.– Так вы уже разгадали это дело! – вскричал Уотсон, глядя на друга.– Почти, – ответил Шерлок. – Вы полагаете, что сэр Кёрклэнд невиновен? Без сомнения. Однако остались ещё вопросы… Что ж. Возможно, я смогу найти ответы, поразмышляв этим вечером в своей квартире.– И, разумеется, вы ничего мне не скажете, – проворчал Уотсон, тем не менее следуя за Шерлоком наружу, к экипажу.Домой вернулись без происшествий. Майкрофт покинул Шерлока и доктора ещё раньше.– Свяжитесь со мной завтра, хорошо? – попросил Майкрофт прежде, чем уйти. – Я знаю его, с ним невозможно говорить, когда он размышляет над делом…Едва зайдя в дом, Шерлок тут же ушёл в свою комнату, и Уотсон, не желая дышать прокуренным воздухом, вышел на улицу прогуляться. Он бродил по Лондону безо всякой цели, вновь и вновь прокручивая в голове все известные по делу факты. Ничего непонятно. Почему Холмс так уверен в невиновности Кёрклэнда? Ведь всё указывало на этого человека… он был в особняке эрцгерцога в ночь убийства, наверняка он же и убил.Уотсон раздражённо стиснул зубы. И как только Холмсу удаётся настолько легко раскрывать преступления? За долгие годы житья бок о бок с сыщиком Уотсон так и не сумел найти ответ на этот вопрос. Решив, что сейчас ему это тем более не удастся, доктор зашагал обратно на Бейкер-стрит.– Вы вернулись, – констатировал со своего кресла Холмс, не озаботившись даже поднять взгляд на вошедшего Уотсона. – Должен признать… в этом деле ещё остались вопросы, которые меня беспокоят.– Неужели? – спросил Уотсон довольно удивлённо. – Не поделитесь со мной? Что же такого может быть в этом деле, раз даже вы не в состоянии это понять?– Не в деле, а в обвиняемом, сэре Кёрклэнде, – ответил Холмс. – Его рассказ, да и он сам тоже, всё выглядит неправдоподобно.– Что вы имеете в виду?– Вы, конечно же, помните наш с ним разговор, – уточнил Холмс. – Что же, вам известно, что сэр Кёрклэнд – аристократ довольно низкого ранга. Эрцгерцог – значительно более высокого. Зачем же эрцгерцог угрожал тому, чьё общественное положение настолько ниже его собственного? Эрцгерцог занимал один из наивысших постов, к тому же был старше Кёрклэнда на несколько десятков лет. И при этом Кёрклэнд не сомневался, что сумеет запугать эрцгерцога своими угрозами. Вспомните ещё, что говорил нам сам Кёрклэнд. Он был потрясён, когда вновь увидел эрцгерцога. Почему он не ожидал его встретить, ведь они были настолько близки, что Кёрклэнд решился доверить ему тайну, которую ревностно хранит от всех остальных? Да и как вообще Кёрклэнд познакомился с эрцгерцогом? Я не верю, что благодаря общим знакомым.– Почему же вы не задали ему все эти вопросы, когда мы разговаривали с ним? – спросил Уотсон.– Очевидно, он был настороже, – ответил Холмс. – Не говоря уже о том, что мы едва ли смогли бы выжать из него ещё хоть что-то. Странный человек. Он попадал в гораздо более серьёзные передряги, но ведь он ещё так молод.– Что вы имеете в виду под ?серьёзными передрягами?? – спросил сбитый с толку Уотсон.– Это был не первый его допрос, причём прежние проводились в куда более жёстких условиях.– Как вы это выяснили?– Просто. Его самообладание. Я не давил на несоответствия в его рассказе потому, что знал, что это бесполезно. Он через многое прошёл, и сломить его непросто, если вообще возможно. – Холмс помрачнел. – Однако я просмотрел сводку уголовных преступлений за последние пятьдесят лет. В преступном мире не известно ничего об Артуре Кёрклэнде.– И что же из этого следует?– Выводы могут быть разными. Возможно, он преступник, но никогда не попадался. Только откуда же взялось умение выдерживать допрос? Возможно, он служил в армии и попадал в плен, это объяснило бы, где его могли допрашивать прежде. Однако в армии нет документов о сэре Артуре Кёрклэнде. Возможно, его допрашивала при незаконных обстоятельствах какая-либо третья сторона. Как вам известно, у меня есть уши в преступном мире, эти милые ребятишки. Однако даже они не слышали имени Артура Кёрклэнда. И что же тогда? – Холмс встал с кресла и принялся взбудоражено мерить шагами комнату. – Какую страшную тайну может хранить молодой человек во цвете лет? Каким влиянием он обладает, если считает себя способным остановить самого эрцгерцога? Почему эрцгерцог обратил на него внимание? Что связало этих двоих? И, кроме того… – Холмс поднял голову, слегка щуря тёмные глаза. – Есть три условия, необходимые для совершения преступления. Способ, мотив и возможность.– Очень хорошо, – сказал Уотсон. – Были ли они у Кёрклэнда?Холмс замедлил шаг.– Нет, – ответил он. – Но были у настоящего убийцы. Способ выявить несложно. То же самое и с возможностью. Но мотив… здесь я в растерянности. Я не сомневаюсь, что тайна Кёрклэнда достаточно ценна, чтобы он так сильно берёг её… но откуда о ней знать убийце? Ничего не сходится, Уотсон. Ничего.Доктор пожал плечами.– И как вы теперь намереваетесь поступить? Если уж вы не можете разобраться с этим делом, то что могу я?Холмс остановился и глянул с хорошо знакомым Уотсону блеском в глазах.– Кажется, я знаю…Уотсон уставился на сыщика в ответ, а через пару секунд стиснул зубы и потряс головой.– Холмс, вам же известно, как я это ненавижу…– У нас нет выбора.– А не могли бы мы…– Нет.– Как насчёт…– Нет. Сегодня ночью мы обыщем дом Кёрклэнда. Жду вас там в полночь.Поместье Кёрклэнда оказалось довольно обширным. Огромные деревья, широкая аллея, кованая ограда, всё говорило о немалом возрасте поместья. Железная калитка была открыта, и двое мужчин, одетых во всё чёрное, проскользнули в неё; Холмс первый.Большим был и сам дом. Обойдя обе двери и несколько окон, мужчины наконец нашли незапертое. Распахнув его, они пробрались в молчаливую тёмную комнату.– Что именно мы ищем? – прошептал в ухо друга Уотсон.– Всё, что помогло бы нам выяснить личность нашего дорогого сэра Кёрклэнда, – ответил шедший впереди Холмс. Он захватил с собой потайной фонарь, который осветил, по-видимому, гостиную. Как и все остальные комнаты в доме, она была большой и пустой. Уотсон нахмурился. Комнаты слуг располагались не здесь, основное же здание поместья казалось совсем нежилым. Каково проводить здесь каждый день? В полном одиночестве в необъятной тьме… идти спать без света, без единой живой души в доме…– Для столь молодого человека сэр Кёрклэнд слишком замкнут, – пробормотал Холмс. – Очевидно же, что он довольно богат, к тому же аристократ, юн, красив… вокруг него должно увиваться множество женщин. Но сами видите, дом совершенно пуст. Не похоже, чтобы здесь бывал кто-то, кроме самого Кёрклэнда… ни званых вечеров, ни приглашений… Интересно, почему.

Они в молчании прошли из гостиной в большую кухню. В доме было совершенно чисто, нигде ни пылинки, к тому же все вещи выглядели новыми. Из кухни друзья попали в столовую, затем в приёмную комнату… за всё это время им не встретилось ничего необычного. Они увидели битком набитую книгами библиотеку, кабинет с превосходным письменным столом и уютно выглядевшим креслом, однако ничто не указывало на странности сэра Кёрклэнда. Осмотрев кабинет, друзья подошли к большой двери, массивной и деревянной. Она была закрыта, но спустя несколько минут, в течение которых Уотсон держал фонарик, а Холмс орудовал своей отмычкой, дверь наконец распахнулась с протестующим скрипом. Посветив в дверной проём, Уотсон разглядел очертания каменных ступеней.Быстро обменявшись взглядами с доктором, Холмс забрал у него фонарь и стал спускаться по ступеням, которые привели в большой каменный подвал. На обширном расчищенном пространстве был нарисован замысловатый круг из символов.– Что за?..– Я не вполне уверен, – признал Холмс, склонившись и проведя ладонью по линиям круга. – Но это похоже на некий магический ритуал язычников…Он ещё несколько секунд внимательно изучал круг, а затем выпрямился и пошёл в угол комнаты. Тут были навалены ящики и ещё какие-то вещи, составляя резкий контраст с чистотой, в которой содержалась остальная часть дома. Вещи оказались укрыты, задрапированы большими кусками ткани. Холмс схватился за край одного из кусков и дёрнул за него, так что пыль и паутина разлетелись во все стороны. Ткань была странно бесцветной и изношенной от старости, Холмс отбросил её в сторону, обратив своё внимание к тому, что она скрывала. Это оказались несколько больших портретов, и когда Холмс посветил на них, Уотсон издал тихое удивлённое восклицание. Человек, хмурившийся на первом потрете, был, без сомнения, сэр Кёрклэнд.– Холмс, это же..– Да, – сыщик приблизил фонарик к краю картины, вглядываясь в её детали. Человек сидел с маленьким мальчиком на коленях. Рядом стоял второй мальчик, держась за локоть сэра Кёрклэнда. У детей были похожие лица, только у одного мальчика глаза голубые, а у другого фиолетовые. Голубоглазый мальчик широко улыбался, и одна прядь его волос странно торчала. Улыбка же того, что с фиолетовыми глазами, была мягкой, смущённой и нерешительной. В его волосах тоже выделялась одна прядка, однако она скорее закручивалась, чем торчала кверху.

– Возможно, они его сыновья? – предположил Уотсон, вглядываясь в портрет через плечо Холмса. – Эти мальчики… разве они не похожи? Не могу избавиться от чувства, будто я их уже видел.– Неужели, – Холмс опустил голову, поднеся фонарь к нижнему краю картины. – Аллан Рэмзи, – прочитал он надпись. – Постойте. Как такое возможно?– Что вы имеете в виду? – спросил Уотсон.– Аллан Рэмзи был знаменитым портретистом. Но он мёртв.– И что же? Он мог изготовить этот портрет до того, как умер.– Он скончался примерно в 1780-х годах.– Погодите… что? – На лице Уотсона отразилось замешательство. – Может, это другой Аллан Рэмзи?– Нет, – Холмс, казалось, пребывал в не меньшей растерянности. – Это его стиль. Возможно, здесь изображён один из предков Кёрклэнда? Но тогда сходство невероятно.– Ну и ну… – кивнул Уотсон, вновь возвращаясь к детям на картине. – Но эти мальчики, не кажутся ли они вам странно знакомыми?– Да. Особенно тот, что с голубыми глазами. Но ведь… – Холмс остановился, нахмурившись ещё сильней. – Этого не может быть.– Что?– Помните, что говорил нам о мистере Джонсе сэр Кёрклэнд? ?Я вырастил его?. Этот ребёнок… черты лица, цвет глаз, просто вылитый мистер Джонс… К тому же, у него ведь есть брат? Тот юноша, Мэтти; по-моему, Джонс называл его именно так. Он ещё пришёл с французом. Но как такое возможно? Кёрклэнд утверждал, что ему всего двадцать три, он и выглядит на этот возраст, как думаете?– Да.

– А Джонсу на вид лет девятнадцать-двадцать.– Да, по-моему, примерно столько.– А значит, их разница в возрасте составляет едва ли пять лет. – Холмс отстранился, пристально вглядываясь в голубоглазого мальчика. – А теперь смотрите. Нет сомнений, что на портрете изображён именно сэр Кёрклэнд с двумя детьми, до крайности похожими на нашего мистера Джонса и его брата. Но на этой картине разница в возрасте между сэром Кёрклэндом и ребёнком, выглядящим, как юный Джонс, явно лет пятнадцать, а то и больше!

– Но как это возможно? – спросил Уотсон. – Быть может, Джонс выглядит старше, или Кёрклэнд солгал о своём возрасте?– Но даже в этом случае разница никак не может составлять пятнадцать лет, – сказал Холмс. – Кроме того, есть проблема с датой, когда был написан портрет. Так. Давайте взглянем на остальные картины. Возможно, мы обнаружим нечто, при помощи чего сумеем объяснить этот феномен…Мужчины принялись внимательно просматривать портреты. На всех был изображён сэр Кёрклэнд, иногда один, иногда с разными детьми, но чаще всего с голубоглазым мальчиком.

– Очевидно, у него много детей, – констатировал Уотсон, держа в руках портрет, на котором сэр Кёрклэнд обнимал всё того же голубоглазого и светловолосого малыша, что и на первой картине. – Но этот ребёнок, похоже, самый любимый.– Действительно, – кивнул Холмс.

Друзья продолжили просмотр, а на портретах ребёнок рос: из крошки, сэру Кёрклэнду едва ли по колено, он превратился в сияющего улыбкой мальчика, достававшего до талии Кёрклэнда, а потом и в высокого, стройного юношу, ростом уже не уступающего ему.– Взгляните сюда, – Холмс поднёс фонарик ближе к портрету, на котором голубоглазый юноша и Кёрклэнд были одного роста. Теперь сходство юноши и Джонса казалось неоспоримым, и Уотсон слегка растерянно склонился над картиной.– Что же? – спросил он, тщательнейшим образом вглядываясь в полотно.– На всех предыдущих портретах выражение их лиц иное, – ответил Холмс. – Счастливые. Совсем беззаботные. Сэр Кёрклэнд выглядит искренне умиротворённым, а мальчик просто счастлив. А потом… посмотрите. Здесь видно напряжение.Уотсон вгляделся в их лица и кивнул. Мальчик на картине едва заметно свёл брови, поджал губы, и если прежде он льнул к Кёрклэнду, то теперь стоял поодаль от него, не касаясь, вытянув руки вдоль боков. Он держался холодно, как и сам Кёрклэнд, который тоже хмурился, стиснул кулаки. На прошлых портретах чувствовалась любовь. Теперь же напряжение было едва ли не физически ощутимо, на лицах читалось презрение, даже гнев.– Интересно, что же произошло, – произнёс Уотсон и поднял глаза на Холмса, уже взявшегося за другую картину. Не получив ответа, доктор подполз к стоявшему на коленях другу. – Что там?На этом портрете Кёрклэнд был не с голубоглазым мальчиком, изображённым почти везде, а с другим, с фиолетовыми глазами, тоже подросшим. Кёрклэнд с вымученным, изнурённым лицом ссутулился в кресле. Он безучастно глядел перед собой, а мальчик, выглядевший обеспокоенным, стоял рядом, положив руку на его плечо.

– Но что случилось с тем мальчиком? – спросил Уотсон. – А с Кёрклэндом?– Не знаю, – ответил Холмс, слегка сдвинув брови. Друзья просмотрели несколько следующих портретов, голубоглазого мальчика не было ни на одном.

– Похоже, что он просто исчез. Ушёл. Возможно, они поссорились и перестали общаться?

Холмс в молчании поглядел на портреты, а потом заговорил:– Да! Вспомните, что говорил Джонс. Когда он был младше, у них случился конфликт. Если мальчик на портретах – действительно мистер Джонс, хоть я и ума не приложу, как такое возможно, тогда вот как обстоит дело. Как вы видите по картинам, Кёрклэнд невероятно любящий отец… у него несколько детей, но Джонс, похоже, самый любимый. Однако какое-то время они были не вместе. Это объясняет, почему на портретах маленький мальчик внезапно становится юношей. Вы знаете, какими упёртыми и нахальными бывают молодые люди. В частности, Джонс тоже упрям. Он долго, ожесточённо спорил с Кёрклэндом и в итоге покинул его. Взгляните на эти портреты, те, что без Джонса. Кёрклэнд опустошён. Джонс оставил своего брата под его опекой, и брат, будучи, по-видимому, более уравновешенным, чем сам Джонс, пытался утешить Кёрклэнда. Но всё же… – в голосе Холмса вновь прорезалась неуверенность. – Это не объясняет дату. Как Кёрклэнд мог позировать для портрета, если ещё даже не родился? Быть может, это не он сам, а его родственник? Но кто тогда эти мальчики? И почему они так сильно похожи на Джонса и его брата? Неужели эти портреты – подделка? Стиль, без сомнения, указывает на авторство Рэмзи, но, возможно, просто это очень хорошая подделка? В таких условиях я не могу проверить, однако похоже, что портреты подлинные. Эй, смотрите!Холмс перевернул портрет Кёрклэнда и посветил на обратную сторону полотна, показывая начертанную там дату.

– ?1763?, – прочитал он. – Да, Рэмзи жил в это время… но не Кёрклэнд. Давайте посмотрим остальные.– ?1726?– ?1700?– ?1771?– ?1725?– ?1755?– ?1760?– ?1775?, – Уотсон перевернул портрет, на котором Кёрклэнд и голубоглазый мальчик выглядели тревожно.– ?1783?, – продолжил Холмс, рассматривая портрет, на котором мальчик с фиолетовыми глазами стремился утешить Кёрклэнда. Сыщик положил портрет на место и поднялся, окинув взглядом комнату. Здесь было навалено несколько больших ящиков, на одном из которых стоял маленький деревянный ящичек. Не перестававший хмуриться Холмс взял его в руки и осмотрел.– Заперт, – заключил он, сунул руку в карман и вытащил отмычку. Холмс принялся было возиться с замком, но прежде, чем он успел бы открыть ящик, наверху раздался громкий стук.Подсказка: вампир в Суссексе. Логика, задействованная Холмсом в решении того дела(нет, в моей истории нет вампиров или ещё чего-то сверхъестественного… кроме наций).