По праву. (1/1)

Мэри недовольно поежилась от волны мурашек по всему телу, и, получив какую-то ветреную пощечину от потока ледяного воздуха. Келли с невероятным трудом разлепила глаза, неспособная даже предположить, сколько часов назад ей удалось, наконец-таки, уйти в мир Морфея от самой простой усталости.Дождь барабанил по относительно целой крыше дома. В небе прогремел гром и сверкнула яркая молния, что даже до низовий окон первого этажа комнаты Келли, природный свет осветил пространство. Девушка смутно уловила какой-то глухой хлопок. Наверное, опять кто-то поздно вернулся из бара.Она промычала что-то нечленораздельное под нос, выплеснув все свое недовольство из-за прерванного сна, и, закутавшись глубже в одеяло, отвернулась лицом к стенке.Девушка заметно вздрогнула и хотела закричать, когда грубые руки неосторожно легло на плечо. Какой же… знакомый жест. Только она набрала воздуха в легкие и хотела открыть рот с душераздирающим криком о помощи, как на рот легла тяжелая рука, а второй резко перевернули на спину. Она почувствовала тяжесть чужого тела на себе. Капли дождя спадывали с цилиндра на лицо брюнетки, скатывались неприятной холодной дорожкой со лба по носу.Мужская рука с плеча переместилась на шею. Резиновая перчатка сдавила тонкую девичью шейку, еще два ничтожных дюйма, и убийца из Уайтчепела смог соприкоснуться указательным с большим пальцем.Мэри билась в невероятно дикой агонии, в тщетных попытках выбраться, сбросить мужчину с себя. Она пыталась поднять колено, чтобы ударить его в копчик, спину. Боже правый, да хоть куда-нибудь ударить, лишь бы причинить боль, дезориентировать, выиграть хоть несколько спасательных секунд форы! Треклятое одеяло! Мэри так усердно сопротивлялась, что запуталась в собственном же одеяле! Боже…Но… как так? За что? Мэри ведь даже ничего не успела сделать. Она, Мэри Джейн Келли?— самая обычная проститутка из борделя в Уайтчепеле. Она не какой-то магнат или не человек из сливок общества. Просто за что? Что она такого сделала, что ее сейчас душат без возможности и шанса сказать последнее слово? Смириться и принять свою судьбу? За что так по-зверски? Она не успела хоть что-то предпринять, чтобы изменить свою жизнь, чтобы выкарабкаться из этой глубокой ямы и как-то наладить свою жизнь в двадцать пять. Она даже не может с ним поговорить, как-то договориться.Мужчина крепко сжимал коленями ее ребра, напрочь отрезая все пути к отступлению, сквозь грубую ткань брюк чувствуя тепло ее тела, а сползшее к ногам одеяло при свете открыло бы вид на дешевую, потрепанную сорочку. Рука чуть переместилась вверх, закрыла еще и нос, лишая всякой возможности сделать вдох под натиском его сильных рук. В последнюю секунду, перед тем, как рука переместилась на нос, Мэри с невероятным трудом пыталась сделать спасательный вдох, и учуяла неприятный запах медикаментов и хирургических перчаток. Всегда, когда Мэри приходила в Ламбетскую лечебницу и была вынуждена дышать этим воздухом, она рефлекторно сглатывала слюну. Обычно, это как-то расплывчато, но сглаживали противные ощущения. Сейчас же, возможность следовать своим укоренившимся привычкам, просто нет. А весом тела еще и сдавливал легкие, отлично чувствуя, как ее тело медленно опускается под напором его тяжести, как опустошаются легкие, и как прогибается грудина.Джек получал невероятное удовольствие от происходящего. Какой-то исступленный трепет все будоражил внутри, экстаз затуманил здравый рассудок окончательно, кровь от мозга хлынула к низу живота, как пах сковывает потягивающее чувство удовольствия, заставляющее мужчину рвано выдохнуть.Перед Мэри расплывчато появились аристократичные черты лица, которые тронула до боли знакомая и любимая улыбка. И, скорее всего, будь место для радости в этой бедняжке, она бы была рада, что не увидела лица этого ублюдка, что сейчас на ней. Она бы не хотела разочаровываться в Джеке…Последнее, что она услышала?— это хруст, пробившийся сквозь глубокую пелену, камнем ударив по перепонкам как будто сквозь воду. Из-за невыносимой боли, девушка не поняла, откуда точно, из какой части тела, конечности раздался этот звук, но прогнувшееся под руками саднящая шея дала ответ. Девушка закатила бездонные, пустые глаза, окончательно прекратив свои отчаянные попытки выбраться из-под него, как ухватиться за спасательную соломинку. Настолько были ничтожны шансы.Джек с трудом и не сразу оторвал дрожащую от нарастающего, как волна, накатившегося возбуждения от хрупкой шеи, размыкая пальцы из железной хватки, даже сквозь резиновые перчатки ощутив, как сломал кадык.Грудь часто вздымалась из-за сбитого, ни к черту, дыхания. Мужчина чуть сполз вниз, опуская голову к еще теплому телу, прислоняясь ухом к ее груди, со всей внимательностью и ненормальным интересом вслушиваясь, полностью абстрагировавшись и игнорируя барабанную дробь дождя. И он по-сумасшедшему, но чертовски довольно улыбнулся, прикусывая обветренные губы, еще не до конца зажитые ранки, на которых только на днях образовалась кровавая корочка.Эта женщина… Мэри Джейн Келли. Она была особенная. Совсем другая. Она была… невинна. Как противоречиво и иронично это звучит по отношению к шлюхе. Но нет, она была несокрушимой. Вынужденная быть таковой, но при этом сохранив свою девичью чистоту, редкостную искренность.Та женщина, что добровольно отдала свое сердце Джеку… И он заберет то, что по праву принадлежит ему.Потрошитель сдержанно улыбнулся, с превеликим трудом укрощая свои чувства.Мужчина, наконец, слез с тела девушки. Он нетерпеливо зажег настольную лампу, что стояла на покосившейся тумбочке подле кровати Мэри. Он с великой осторожностью расстегнул пуговицы на ее некогда приятно-розовой (сейчас же цвет был тусклый) сорочке, словно боялся потревожить ее сон. И взял скальпель, который аккуратно убрал в чемоданчик еще задолго до своей слежки за девушкой в переулке. Он уже заранее знал свою жертву.Харрис, как истинный, строгий и донельзя придирчивый педант, прошелся острым лезвием вдоль по всему торсу, начиная с промежутком меж ключиц. Нож шел как по маслу. Он с пренебрежением сбросил мешающее процедуре одеяло. Лицо перекосила кислая гримаса омерзения, как будто он притрагивался к перемешанному содержимому на улицах Миллер-Корт.Мужчина, как профессионал своего дела, и широко охватывающий теорию, и на отлично выполняющий дела в своей компетенции, сделал точный надрез над сердцем. Слегка растопырив пальцы, он раскрыл итак открытый для него путь к сердцу, аккуратно раздвигая теплую плоть, отрезая ветви артерий и вен. Освещение было ужасное, чему, разумеется, Джек был не рад и оставалось только недовольно цыкать языком. И работа получилось бы не менее ужасной, если бы не опыт.Педантично извлечены внутренние органы брюшной полости. Только из кишечника выделились фекалии, смешавшись с кровью чуть ниже желудка при транспортации на правый бок от туловища и слегка съехавший к стене от неустойчивого положения кровати на прогнувшемся от сырости и старости деревянном полу.***Конец месяца?— время взимать плату за аренду. Для кого-то это было лишним разом сыграть в крикет в компании единомышленников. Ах, еще дам с пышными подолами и вызывающим декольте. (А для кого-то это значило занимать у соседа в долг, чтобы отдать квартплату)Джон Маккарти, владелец ?Маккартис Ренте?. Иными словами, владелец пятиэтажки, в коем доме и снимала квартирку Кэлли. Точно, снимала, а не снимает. А сегодня какое число?Джо повернул голову в сторону настенного календаря и в легком недовольстве нахмурил брови. В Лондоне восьмое число, а в списке квартиросъемщиков одна единственная Мэри Келли не заплатила. Все отмазывалась, что денежки не идут. Маккартни мысленно отметил, что слишком уж завышена планка добродушности к этой девушке. Только вот это обычная добродушность или мужская? Не-ет, о чем речь? Конечно это… обычная.—?Папочка на работу? —?маленькая девочка вышла из соседней комнатки, сонно потирая тыльной стороной глазки, второй рукой попутно прикрывая короткий зевок.—?Нет, папа сегодня дома,?— с толикой облегчения в долгожданный выходной, протянул мужчина,?— А вот мам ушла на работу. Каша на столе. Кушай быстрее, пока не остыла.Маккартни подарил легкую отцовскую улыбку, потрепав дочку по волосам, одновременно поправив мятую сорочку.—?Я скоро вернусь. Никуда не выходи и никому не открывай, хорошо?Девочка только угукнула в ответ. Джон надел низкий цилиндр, схватил пальто и осторожно захлопнул дверь. Хоть он и владелец дома, да и живет в условиях чуточку получше, чем его квартиросъемщики, но как никак, дом один. Еще жена любит похлопать дверьми в порыве гнева, когда Джон поздно возвращается домой. Да, две работы, он занятой человек, отец и муж, нужно кормить семью. Все есть для полного счастья, разве что весомого оправдания на личный счет отсутствует. В общем, бывает, еще и штукатурку нужно покупать.Маккартни вышел из квартиры, на ходу натягивая шерстяное пальто. Скудненькое, но теплое. Джон планировал сходить в мясную лавку и по заказу жены, купить ростфиб и бараньи ножки на ужин.Джо заметил знакомый мужской силуэт. Томас Бойер опять курит в неположенном месте. И опять нарывается на наказание. Под этим словосочетанием можно подумать, что Маккартни увеличит Тому плату за аренду или что-то еще, но нет. Джон ведь человек-добрая-душа. Просто прогонит парня забрать плату за аренду у Келли. Как обычно говорил Джон, будет некая тренировка для и без того больных легких Бойера.Томас вздрогнул, когда сильная рука неосторожно легла на плечо, и Бойер даже подавился дымом от неожиданности. И он как обычно беззлобно закатывает глаза на ?наказание? соседа. Он уже и не припомнит, сколько раз так попадался на глаза Маккартни.Томас Бойер и предположить не мог, что красотка всего дома, если даже не района, так быстро кончит. Не в том смысле.