9 (1/1)

Андреа была крайне расстроена произошедшим. Хотя ?расстроена? — это слабо сказано. У медсестры было ощущение, что её долгое время водили вокруг пальца, а потом обрушили на неё поток жестокой правды, к которой та была никак не готова. Попытки успокоиться, прекратить выстраивать всё более и более невероятные гипотезы о природе отношений между посетителем и пациентом, забыться не привели ни к чему.Подумать только, весь этот маскарад… Красивая одежда, в которой, несмотря на любовь к перевоплощениям, Андреас чувствовал себя чаще всего неуютно, ежедневная необходимость обманывать окружающих, постоянные приставания неинтересных ему мужчин. Усиливающее желание, которое толкает к глупостям. Нет, не это желание. Ему хочется хотя бы… Хотя бы чего-то мимолётного, на один вечер — блеска в его глазах, объятий, тепла прикосновений, ответных чувств.Хочется. А что толку? Этому не бывать. Не рушить же теперь чужие отношения, потому что ему приглянулся чудной парень, который, может, от скуки флиртовал с медсестрой, бывшей благосклонной к нему. Это многого не стоит. Может, для Ханнеса это в порядке вещей.Вернувшись с работы, Худек упал на постель, чувствуя себя ужасно уставшим, и, не раздеваясь, уснул.На следующий день, в свой выходной, он без особой охоты принял приглашение на прогулку от подруги. Эвелина была свидетельницей очень странной перемены в настроении Андреаса: явно чем-то загруженный, парень сначала был мрачнее тучи, но потом вдруг развеселился так, будто ему выдали зарплату на три месяца вперёд и повысили. О причине внезапно пропавшего расстройства Эв не услышала ни слова, но сразу поняла, в чём дело, когда в ответ на вопрос о пациенте Андреас заявил, что все купленные в день их первой беседы о Ханнесе вещи хочет отдать ей. Несмотря на напускной беззаботный вид, на старательно выверенную интонацию, убедить подругу в том, что он в полном порядке и просто решил, что ему больше не нужны эти предметы одежды, не удалось.Эвелина, проявляя крайнюю осторожность, начала подводить разговор к интересовавшей её теме. Девушке были совсем не по душе и эти попытки что-то скрыть, и неестественное, напряжённо поддерживаемое радостное состояние. Андреас в итоге сдал позиции, посетовав мысленно на свои скудные актёрские умения. Затем он признался:— Больше нет смысла и дальше подпитывать иллюзию. Я почти уверен, что у него есть постоянный партнер… В смысле, любимый человек. Он приходил вчера…Парень расписал то, что видел своими глазами вчера, в подробностях. Те эмоции, которые проступили теперь, дали Эвелине повод пожалеть о том, что она подсобила своему другу таким образом, толкнув его на авантюру, которую не стоило и начинать, хотя бы не разведав о предмете страсти Андреаса больше. Эвелина, внимательно выслушав рассказ друга, решила, что ей тоже стоит поведать свою историю.Подруга Худека сама была когда-то в той же ситуации, но у неё это закончилось удачно, даже как-то получилось провернуть всё без разведки. И без ?смены пола?. Когда Эвелина ещё училась в университете, она завоевала одного парня с помощью недолгого и почти безвредного притворства. Она начала иначе одеваться, иначе себя вести, покрасила волосы в другой цвет и расширила круг своего общения, постепенно знакомясь с теми, кого её возлюбленный считал приятелями и друзьями. Так она даже без особого старания, без наводящих вопросов вызнала всё, что ей понадобилось потом. Когда отношения стали серьёзными и определёнными, она начала возвращаться постепенно к привычной, комфортной зоне, но до конца стать прежней так и не смогла. Впрочем, её это не напугало. Ей даже нравилось то, как она изменилась, а парень, теперь уже бывший, находил к ней свой подход. Хороший был малый. Чем-то даже похожий на этого чудака-пациента.Наверное, им нужно было учитывать, что отношения завязаться должны не между девушкой и парнем, а между двумя представителями одного пола. Притворство в паре мужчины и женщины ей кажется почти что естественным — у неё немало знакомых, которые не гнушались театральностью, нередко многие месяцы изображали что-то перед своими благоверными. Одна девчонка, азиатка, подобно Андреасу до неузнаваемости изменяла свой облик с помощью макияжа, чтобы казаться более привлекательной. Разница была огромной. Её миловидность, впрочем, делала незначительным обман такого рода. Таких примеров много, а сама идея просто, наверное, работает не всегда…— Идиотская затея была,— заключил Андреас.— На работу выйду в обычной одежде. Сестра ?уедет? и больше не вернётся. Вещи заберёшь?— Оставь их,— не без сожаления в голосе пробормотала девушка и виновато опустила голову,— вдруг пригодятся?— Сомневаюсь. Я вряд ли снова потеряю так голову от кого-то. К Ханнесу больше не полезу — не хочу вставать между ним и… его… кем бы тот парень ни был.— Ты ведь не знаешь наверняка…Андреаса переубедить было невозможно. Он и слушать не хотел про другие варианты развития событий, впадая в большее отчаяние, чем до внезапного всплеска жизнерадостности. Затем парень под неправдоподобным предлогом ушёл домой, проведя вечер в одиночестве за просмотром фильма.Когда настало время работы Андреаса, тот пришёл в больницу, одевшись максимально удобно. Собрал волосы в хвост, не стал с утра краситься, надел очки в тонкой оправе… В подобном виде Ханнес видел его впервые, в приёмном отделении, когда его только привезли. Тогда де Бюр обратил внимание на его подругу, почти что проигнорировав Андреаса, приняв из его рук талон. Ночью, когда он делал ему укол, Худек просто распустил волосы и в свете луны при полумраке казался очень женственным. Его и так нередко путали с девушкой, когда он одевался не в официальный костюм или что-то очевидно ?мужское?, наносил лёгкий макияж, укладывал волосы так, как ему нравилось. Он давно стал приверженцем андрогинного образа. Путаница у окружающих его забавляла. Сейчас же он впервые не видел в этом ничего, что бы поднимало настроение. К тому же, исчезли эти улыбки всех женщин отделения при встрече, которых расположила к себе выдуманная сестра, пропало снисходительное отношение Изабеллы, желавшей поскорее переложить как можно больше своих забот на плечи парня.Сложнее всего было зайти в палату де Бюра и вести себя, как ни в чем не бывало, но совершенно иначе. Как незнакомец. Как обычный парень, работник, который вернулся после того, как болел, и обнаружил нового пациента.Он бесшумно прошёл в палату со шприцом и раствором, чтобы вновь сделать очередной укол. Парень старался не смотреть на того, кто лежал на постели, просто делая свою работу. Попросил пациента повернуться на живот, потянул вниз его белье, открывая нужную область…— Может, Вы знаете, где Андреа? — этот вопрос был первым, который задал Ханнес медбрату.— Андреа? — эхом отозвался парень, замирая. Он уже собирался сделать укол и уйти, но тут его переклинило от неожиданной фразы.— Да, Андреа. Такая… Невысокая девушка, хрупкая, блондинка, как Вы… Она тут… Две смены назад была. Чем-то ещё, кроме цвета волос, на Вас похожа.— У Вас к ней дело? Если да, то я попробую ей передать то, что Вы ей хотите сказать. Появится она или нет, сказать не могу.— Жаль. Понимаете, я хотел бы… И извиниться, и разрешить одно недоразумение. Дело в том, что вчера со мной повздорил друг, в ссору эту вмешалась одна медсестра, а потом… всё это привело к неверному впечатлению. Поэтому, если встретите её, скажите, пожалуйста, что я очень хотел бы с ней увидеться и погово… Ай! — дрогнувшая невовремя рука Андреаса со шприцом напряглась.— Простите, пожалуйста, я ещё практикуюсь. Редко такое случается. Вас понял, сделаю, что в моих силах. Это всё?Подумав с минуту, Ханнес понизил голос и посмотрел на парня заговорщицки:— Скажите ей, что я больше не вынесу чрезмерную опеку Изабеллы. Она решила, что я жертва изнасилования, и теперь ко мне ходит психолог, меня перетаскали по всевозможным врачам, чтобы снять несуществующие побои и проверить что-то там ещё. Это ад! Честное слово. И обе они, медсестра и психичка чертова, думают, представьте себе, о том, что мой друг и я спали друг с другом, причём одна считает, что это по принуждению было. О, эти сюсюкания и ?щадящие мою пошатнувшуюся психику? речи… Может, тут есть возможность не подпускать эту даму с пышными формами и не такими уж и пышными извилинами ко мне?— Ничем не могу помочь, увы,— проговорил Андреас в ответ, отвернувшись, не сдержав лёгкую улыбку,— только сказать Андреа. Потерпите.Ханнес тяжко вздохнул, смотря вслед медбрату, который вновь склонился к тому, что игра — его актёрская игра, пусть и оставляющая желать лучшего,— стоит свеч. И хождения на каблуках в течение всего дня.