Tube "Astronaute Alimentaire" (1/1)

В подвале дурно пахло – кровь, моча - все это испарениями било в нос и в голову. А его глаза… Я так хотела поцеловать эти мертвые глаза - ума не приложу, откуда у меня такие мысли.Запах мочи в подвале стоял как в детском саду или даже хуже. Все дети сидели на своих стульчиках и описались, кто-то даже обделался. Эх, малыши, малыши.- Зачем ты пустил его сюда, Веро? – спросил Шарман. - Он чуть было не прикончил меня!- Ну не прикончил же, - сказал Веро, кивая Шарману на меня. - Ей можно доверять?- Что здесь происходит? – я поднялась и уставилась на друга. - Зачем завалили Длинного?- Я тебе потом все расскажу, иди наверх и успокой Мари.- Нет, я никуда не пойду, я требую объяснений! Шарман отвел меня в сторону:- Знаешь, а как, по-твоему, я в одиночку организовал похищение аж пятерых здоровых парней? Потом, они еще находятся под пристальным наблюдением общественности и телекамер… Немного странновато, что они так просто испарились. Но стоило лишь пустить слух, что они лечатся в какой-то клинике от наркозависимости, как все СМИ списали их со счетов.- О Боже мой! Так вы… вы… Мистер Веро, а какая вам с этого выгода?- Знаешь, детка, ты сейчас говоришь о выгоде от поимки каких-то малолетних уродцев, когда перед тобой лежит труп. Это немного цинично, мисс, - Веро своими руками обшарил карманы напарника и вытащил оттуда все ценное, снял рацию, кобуру и жетон. - Цинично убивать своего напарника, - заметила я. Но сразу же спохватилась, ведь меня тоже могли вот так же просто убрать, как и Длинного, просто прихлопнуть как муху, и никто бы никогда не узнал об этом.- Айша, не сейчас, - раздраженно заткнул меня Шарман.Полицейский взял бумажник Длинного и швырнул его мне в руки:- На вот, нужно купить самые большие мешки для мусора, чтобы вывезти отсюда труп. И да, захвати каких-нибудь памперсов и немного еды для наших друзей, а то они уже помирают.Веро, здоровый негр-мент, подошел к мычащим ребятам, от которых исходил запах страха и отчаяния. Страх и отчаяние – это моча и дерьмо.- Вы только взгляните на них - такие пышноволосые, патлатые - эти кабаны просто нуждаются в витаминах, иначе они будут вредными в постели, правда, девочки? – Веро подошел к Гарри и провел рукой по его волосам. Потом, обнаружив лужи крови и рану, выражение лица Веро сменилось с довольного на достаточно сердитое.- Бегом! – скомандовал он.- Но я могу... - сказал было Шарман. - Нет, ты останешься в доме, пока я буду разделывать труп, да и потом, не советовал бы тебе показываться на улице в таком виде – ты весь забрызган кровью, это может вызвать подозрения.Дав распоряжения, Веро склонился к Гарри Стайсу и чмокнул его в щеку своими слюнявыми губами-варениками, потом собрал ими капли крови с его лица. Гарри находился в полуобморочном состоянии, повязка на его лице была сжевана – он кричал из последних сил, взывая на помощь. Глупый.- Айша, бегом, - повторил мне Шарман команду Веро.Мне ничего не оставалась, и я побежала по лестнице вверх, сжимая в руке бумажник Длинного. Когда я поднималась, мычания позади меня участились: мальчики-заложники надеялись на мою женскую доброту, что моя жалостливая и милосердная натура не выдержит и позвонит в органы, не выдержит и расскажет журналистам, пастору - кому угодно. Но я поклялась молчать. Я вспомнила, как пытали ведьм, я вспомнила, что хотела еще посидеть на лице Зейна.Я вышла из подвала и затворила за собой двери. Картины крови и лежащего на полу бездыханного Длинного всплывали перед глазами, этот яркий свет солнца слепил меня после полусумрачного подвального освещения.- Мари? – спросила я, но никто не отзывался. Я обошла дом, но никого не было. Накинув на себя сиреневое пальто Мари, я вышла на улицу. Там ее тоже не оказалась.О боже-боже-боже… Мари. Где же ты, шлюшка?Я в панике схватила телефон и позвонила на мобильный Мари, но шли гудки и никто не отвечал.Мне нужен был воздух, я просто вышла на улицу и вдохнула аромат свежего ветра. Туман опустился на Лондон, а я давно не меняла прокладку.А что если мой мозг меня обманывает? Что если он просто не хочет мыслить, он просто мыслит шаблонами, что если я – это нечто большее, чем просто похититель. Что если Веро нам не нужен и его лучше убить? Что если Мари сидит сейчас в участке и описывает то, что произошло? В таком случае я не лесбиянка, я даже не би, ведь такая трусливая девушка, как Мари, мне больше не нужна.Я шла мимо какого-то кладбища, потом свернула в парк. Мне нравилось ходить по спальным районам, по мрачным районам города. Моему рассудку легче от того, что все мы когда-нибудь умрем. Все убийцы, все сумасшедшие, все фанатки и кумиры. Наш мир на самом деле состоит из одного лишь дня. Я посмотрела на календарь в телефоне – сейчас конец две тысячи восемнадцатого года. Еще несколько лет назад папа каждую ночь желал мне не задохнуться во сне, он считал меня младенцем, пока не обнаружил, что я проколола себе соски и вставила туда мамины серьги.На самом деле, несколько лет назад – это лишь фраза. Несколько лет назад никогда не было. Есть только сегодня. Только сегодня я вижу вывеску о том, что многие люди, но чаще бездомные и нищие, жертвуют себя на приготовление мяса. Они заполняют специальный бланк, в котором пишут, что очень сожалеют, что люди могут видеть их страдания, чувствовать на улицах их зловоние, поэтому они добровольно соглашаются быть съеденными более успешными.Даже низшие слои населения понимают, что жизнь на самом деле ничего не стоит. Что жизнь состоит из одного лишь дня, который люди привыкли называть вечностью. Я шла мимо такого ресторана – там всегда творился ажиотаж. Высокие чины хотели попробовать этот деликатес, чтобы простить бездомных и юродивых за их уродство. Бездомные и юродивые видели в этом прощение, они хотели умереть, чтобы стать отходами богатых людей, чтобы понять богатых людей, оказавшись у них внутри и проделав путь по всем их пищеварительным органам.Никто не мог отравиться – товар подавался из стерилизованной и обработанной бомжатины, никакой вероятности отравиться или заболеть не было. Мир нуждался в прощении. Мир нуждался в лесбиянках и женщинах-президентах.Мир не нуждался в войнах, поэтому дикость ушла на второй план. Никакого мужества, только мужеложство.Мужчина физически – это перезревшая женщина. Нам не нужно деление на касты, на туалеты, на мужественность и женственность.Я иду и вижу - недалеко от ресторана собралась толпа несогласных. Я удивлялась их нетерпимости, ведь говорят, что мужской гормон, тестостерон, выкачивают из детей еще при рождении.Они несли плакаты: ?Не отдай себя на съедение!?, ?Мы – люди, а не гиены!?, но всем было на них пофиг.Люди превратились в веганов и бомжеедов. Коровы и другие копытные давно стали не нужны в хозяйстве, одичали и пасутся на лугах и в лесах сами. Молока и мяса говядины давно не существует в продаже, ведь корова – священное животное, у нее тоже есть право выбора.Зачем нужно содержать скот, если мясо людей наиболее вкусное и наиболее усваиваемое, также оно считается вполне диетическим.Молоко заменяют спермой, смешанной с водой и экстрактом прополиса. Я купила в уличном киоске тюбик космического обеда – на Марсе сейчас так и питаются. Я тоже хотела улететь туда, но не подошла им по физическим данным. Расплатившись мятой купюрой из кошелька Длинного, я обнаружила, что налички не так уж и много, но в кошельке также оказалась кредитная карта и фотография гигантской собаки-овчарки, видимо, его подружки. ?С кредитки еще можно было снять деньги? - подумала я, выдавливая из тюбика себе в рот розовое желе со вкусом картошки фри - полноценный обед космонавта.Кажется, я знала, где сейчас Мари, если не в полицейском участке. Я направилась к ней.