11. (1/1)

Заросший парк ?Папоротников?, уже почти превратившийся в лес, пожелтел и начал скидывать листву, когда Брок получил приказ перебраться в Кавелло — новоназначенную столицу Южных территорий, как теперь назывались перешедшие Гефу бывшие северные провинции Гильбоа. Там планировалось сразу объявить о его назначении губернатором, а Джека — вице-губернатором.Приказ о повышении полковника Рамлоу в звании уже пришёл. Приказ о повышении майора Бенджамина — тоже. У них всё меньше времени оставалось друг для друга и всё больше внимания и сил забирали дела, хотя много ли наруководишь из деревни?Брок тихо радовался, что Порт Процветания с самого начала объявили отдельной территорией, не имеющей к новой провинции Гефа никакого отношения. Проблемное оказалось приобретение. Народ там бунтовал, хотя Брок не очень понимал, почему: Порт Процветания предполагалось сделать зоной свободной торговли. Выгодно для местных. Видимо, фермерам, несколько поколений прожившим на своей земле, было сложно принять любые изменения. Да и ещё неизвестно, какие вести разнесли глашатаи Сайласа. Ведь очень могло статься, что король Гильбоа продолжал пакостить сыну вот так, исподтишка, настраивал народ против самой идеи с миром. — Не верь мне, если через пару месяцев я скажу тебе, что соскучился по поместью, — продекламировал Джек, наблюдая из окна, как в машину начинают грузить первые сумки с вещами. — Устал я от этой сельской тихой жизни. Я двоих своих парней оставлю в поместье на постоянной основе. Приглядят, чтобы все нормально было. А ты всех забираешь? — Да, — кивнул Брок. — Будем ребят менять каждые десять дней. От твоего Джо никаких новостей? Из Шайло он уехал. Уволился, закрыл квартиру и уехал, куда — неизвестно. На границе его не ловили, здесь он тоже так и не появился. Может, во Францию свалил или вовсе в Штаты?— Тишина, — качнул головой Джек, отошел от окна, через щели в котором задувал холодный ветер. Нужно было оставить по этому поводу распоряжения Коре, но у Джека совсем вылетело из головы, ещё и Джо…Одно радовало: все друзья в голос заверяли, что он сам куда-то собрался, никому, правда, не озвучив направление. Джеку хотелось верить, что служба безопасности отца не имела к его пропаже никакого отношения. Может, Джо действительно вдруг решил всё бросить и уехать устраивать свою жизнь подальше от каких-либо напоминаний о принце Джонатане, не оценившем его великой любви и жертвенности. — Не грусти, детка, — Брок подошел к Джеку и обнял его. — Еще сутки — и мы отсюда свалим. И снова начнутся шум, беготня, общение с прессой, осенние балы… Ты знаешь, что в Гефе принято регулярно устраивать балы для офицеров и всяких молодых девиц? Ну, чтобы и офицерские жены развеялись, и молодые лейтенанты себе подруг жизни приглядели. Между прочим, нам с тобой открывать эти балы первым танцем как губернатору и его супругу. И, поверь, организовывать их я не собираюсь, придется тебе. — А камнями не забьют все эти офицеры такую вот супружескую пару? — поинтересовался Джек, одной рукой обхватил мужа за талию и повёл его по кабинету в некой пародии на танец. Стыдно было признаться, но кроме как о том, что связано в Гефе с войной, Джек ничего не знал, да и не особо стремился узнать. Зачем? Потому и понятия не имел, как там обстояли дела с нетрадиционными отношениями. Брок положил руку ему на плечо, как дама, вторую завёл за спину. — В Гефе главное, чтобы было по согласию и все совершеннолетние, — объяснил он. — Про боевых пидорасов ты же слышал анекдот?— Нет, — честно признался Джек. — Сам же знаешь, в Гильбоа эта тема строго табуирована. Хотя мои ребята, скорее всего, были в курсе. — ?Идет лекция в университете. Профессор рассказывает о спартанцах. Ну и касается того, что, мол, войска годами пребывали в походах и это сплачивало воинов настолько, что они, как правило, влюблялись друг в друга. И это поощрялось, ибо спартанец, потерявший друга и любовника в одном лице, был беспощаден к врагу и мстил за убитого. И тут один очкастенький щуплый студент хихикает: — Значит, спартанцы были педиками? — Профессор тяжело вздохнул, снял очки, посмотрел на выскочку и говорит: — Педики, говорите? Да не дай вам бог, милый юноша, повстречаться хоть с одним таким педиком лицом к лицу. Нет, мой юный друг, это были не, как вы изволили выразиться, педики! Это были настоящие БОЕВЫЕ ПИДОРАСЫ!?Джек расхохотался, обнял Брока крепче. — Вот, значит, кто мы? Боевые пидорасы? А что? Подходит. А нашим приходится узлом завязывать или к медсестрам шастать. Медицинская профилактика воздержания среди боевых подразделений. Легализованная проституция на отдельно взятой территории. — И рассадник венерических заболеваний, — поморщился Брок. — У нас потому и не смотрят, кто с кем спит, чтобы военно-полевые бордели не разводить. Ну, я так слышал.— Почему же рассадник? — усмехнулся Джек, прихватил мочку уха Брока зубами. — У медсестёр всё и всегда стерильно. Как и сами медсестры. Но лучше уж как в Гефе, чем эта очередь за порцией секса каждые две недели. Как по талонам. — Знаешь, — Брок прихватил его обеими руками за задницу, — мне кажется, это унизительно для женщин. Я, конечно, больше по мужикам, и найти парня для меня никогда не было проблемой, но этих медсестричек мне жалко. — Никто никого не заставлял, Брок, — в губы ему выдохнул Джек. — Но тут ты прав, унизительно. Никогда не был поборником нравственности и морали, предпочитая свободные отношения и секс без обязательств, но это, — он покачал головой. — даже для меня слишком. — В Кавелло по клубам не пущу, — предупредил Брок, продолжая тискать Джека за задницу. — Впрочем, я не уверен, что там вообще есть клубы. Городишко небольшой, всего на сто тысяч. — Не пустишь? — прищурился Джек, уже чувствуя, как тело вспыхивает сухим жаром, отзывается на ласку, льнёт ближе. — А если я предложу сходить вместе? А хотя… к черту клубы! У меня есть к кому возвращаться по вечерам домой. Джек просунул ладонь между их телами, сжал член мужа через одежду. — Определённо есть к кому. Брок закинул Джека на плечо и, придерживая за задницу, потащил в спальню. В бедламе сборов всё равно не поработать. А к сексу с мужем Брок был готов всегда. Джек даже охнуть не успел, оказавшись вдруг головой вниз, а ладонь Брока на заднице не оставляла никаких сомнений в его намерениях. Так что оставалось только смириться и продолжить получать удовольствие. Когда под спиной мягко спружинил матрас, Джек торопливо скинул с ног туфли, потянул вверх водолазку, внимательно следя за тем, как раздевается его супруг. Брок же неторопливо стягивал с себя лонгслив, красуясь. Ему льстили жадные взгляды Джека. Так же не спеша он расстегнул брюки и позволил им упасть вниз. Из-под чёрных брифов-боксеров неуставного вида отчетливо выпирал привставший член. — Иди сюда, давай, — позвал Джек, не до конца доверяя собственному голосу, хлопнул ладонями по матрасу.Терпения не хватало. От одного взгляда на мужа рот наполнился слюной, словно рефлекс уже какой выработался. Видишь член — соси, облизывая крупную вкусную головку. Брок ухмыльнулся, развернулся спиной и наклонился, чтобы расшнуровать берцы. Брифы туго обтянули крепкую накачанную задницу. — Стервец! — рыкнул Джек, подорвался с места, с гортанным голодным стоном прижался щекой к правой ягодице Брока. Что-то странное с ним творилось, совершенно необъяснимое. Ведь утром только слез с члена мужа, а внутри всё горело и замирало предвкушающе, словно месяц, не меньше, провел на голодном пайке, из удовольствий имея только свою руку. Брок стряхнул берцы с ног и развернулся. Наклонился и жадно поцеловал Джека. — Ты моя жадная ебливая детка, — прошептал он. — Как моя детка хочет?Его чёрные брифы тут же оказались сдернуты до колен. Джек обхватил ладонью уже налившийся желанием член, пробежался пальцами по всей его длине. — Хочу этого красавца в себе, а тебя подо мной, — прошептал Джек. Его голос охрип, сердце гулко билось в груди, частя и сбиваясь с обычного ритма. Лёгкие усиленно качали кислород, не давая мозгу окончательно отключиться от действительности. — Всё будет как ты пожелаешь, — пообещал Брок, стянул трусы и забрался на кровать. Растянулся на спине, пошевелил бедрами, чтобы член завлекательно качнулся. — Иди ко мне, мой хороший, — позвал он. — Что ты за чудовище такое? — с трудом оторвав взгляд от влажной головки его члена, застонал Джек. — Что за наркотик? Почему ты на меня так влияешь? Но руки уже делали свое дело: раскатывали вниз по перевитому крупными венами стволу латекс презерватива. Джек оседлал бедра мужа так, чтобы прижаться к его груди, а член очень удачно сам лёг в ложбинку между ягодиц. Щелкнула крышка флакона со смазкой, сработала спусковым крючком, и Джек потерял себя окончательно. — Моя драгоценная детка просто дорвалась до хорошей ебли, — выдавил Брок, у которого мысли путались от возбуждения. — Давай, мой хороший, оседлай меня. Я покажу тебе, как скачут дикие кони!Придерживая член рукой, Джек медленно, неторопливо опустился на него, принял на полную длину и только тогда выдохнул. Пусть утренняя близость и подарила возможность не тратить лишнего времени на растяжку и подготовку, но Брок был крупным мужиком, щедро одарённым природой. Джек сжал в себе член, оперся на грудь мужа, чтобы хоть как-то двинуться, и застонал — слишком удачно головка упиралась в простату, посылая по телу разряд тока. Брок ласкал Джека, гладя бедра, пощипывая соски, сжимая задницу и позволяя ему самому задавать темп. Они трахались почти каждый день, и всё равно Брок хотел своего мужа до умопомрачения. Джек был охренительный: красивый, тренированный, тонкий, но сильный. А еще он был броков, целиком и полностью, и Брок точно так же хотел быть джековым. Присвоить Джека себе и принадлежать ему. И ни генералитет, ни хренов Сайлас Бенджамин этого не изменят.Когда задница немного попривыкла, Джек двинулся на пробу, привстал и опустился обратно, запуская древний как сама вселенная механизм. Тело отреагировало как надо, выгнулось, выламываясь в спине, и Джек ?поскакал?, хрипло рыкнул и задвигался, то взлетая, едва ли не полностью снимаясь с члена, то падая обратно в пропасть, чтобы быть насаженным до самого горла. Он действительно дорвался, распробовал собственного мужа, сросся с ним до такой степени, что и думать не мог ни о ком другом. Не хотел разглядывать тренированные красивые тела его бойцов, не интересовался ночной жизнью будущего места жительства. Джек ведь и правда думать забыл о клубах, пока о них не напомнил сам Брок. Брок толкался бедрами, взрыкивая, бессистемно гладил Джека, не касаясь члена. Ему хотелось, чтобы тот кончил от одного только хуя в заднице. Брок верил, что Джек может. Его детка был несказанно горяч. Горячее всех мужиков, которые случались у Брока до него. — Давай, детка! — выдохнул он. — Даю! — рявкнул Джек. Где-то за грудиной, внутри, всё громче и громче тикал часовой механизм, взводя и так тугую пружину. Джек дрожал, двигался рвано, дергано, совершенно потерявшись в пространстве, он хотел дотянуться до члена, сжать его, но в то же время боялся лишиться опоры, а потому только и мог скулить, почти что плакать от накрывающей с головой лавины. Чувства сбоили. Тело металось, не подвластное разуму. И вдруг всё кончилось, замерло, как будто остановили один кадр. Джек отчаянно закричал, взвился вверх, забился, теряясь в новой грани удовольствия. Всё его тело словно бы превратилось в комок пульсирующих нервов. Оргазм накрыл Брока почти одновременно с Джеком, утопил, протащил по обжигающему дну и отхлынул, оставив мокрым от пота и тяжело дышащим. Брок крепко обнял упавшего на него и всё еще вздрагивающего Джека. — Люблю тебя, детка, — прошептал он. — Так люблю. Сил что-то ответить у Джека не было, но он отлично расслышал слова мужа, почувствовал, как забилось под ладонью его сердце. А потому уткнулся носом во влажные от пота волосы на его груди и зажмурился что было сил. Джозеф постоянно твердил слова о любви, каждый раз, когда они виделись, никак не мог заткнуться, но Джек поверил только сейчас, только Броку.