10. (1/1)

Джессика Шепард, едва приехав в Шайло и подписав документы о принятии должности королевского эмиссара по делам детства, развила кипучую деятельность. Король дал ей право напрямую обращаться в полицию, в службу опеки, к медикам и поручил кураторство над детскими домами.Она приехала ненакрашенная, с волосами, собранными в рыже-седой лохматящийся пучок, одетая по-простому, и построила всех. Полиция с опекой обходили все дома и квартиры, где числились дети — списки Джессика получила в службе семьи и детства — и проверяли, не остались ли дети одни или под присмотром недееспособных взрослых. Эта женщина впечатляла. Джек ненавязчиво, через Томасину следил за ней, занятый делами остального королевства, и не мог не отметить, насколько хорошей идеей было доверить Джессике заниматься этим болезненным и очень щепетильным вопросом. Каждую семью она воспринимала едва ли не как свою собственную, искала возможности не травмировать оставшихся без родителей детей ещё сильнее. Сам Джек так не смог бы, да и времени не хватило. Слишком много на нём и так висело.Гильбоа пострадала сильно. Больше трети людей бесследно исчезли, оголяя многие сферы жизни, но у соседей дела обстояли куда хуже. Гефу больше было не до войны, не до делёжки чужих территорий. Там злой рок в виде Таноса прошёлся в основном по мужскому населению, оставив многие семьи без кормильцев.Давид занимался сразу всем: реорганизовывал охрану дворца вместе с Томасиной и подбирал поваров, выполнял те поручения Джека, которые тот не мог доверить больше никому, следил, чтобы Джек три раза в день ел, достаточно пил и спал не меньше шести часов в сутки. Из пентхауса Давид перебрался во дворец — у него просто не было времени мотаться туда-обратно, хотя дом находился всего в паре кварталов от дворца. На личное не оставалось времени ни у кого. Да и какое личное, когда королевство, считай, в руинах лежит.Джек почти не ?ел?. Томасина, конечно, старалась находить одноразовых любовников, чтобы их можно было выпить без остатка, но на третьем человеке тормознул уже сам Джек. И так народу убыло, если он продолжит в том же духе, то мужиков в королевстве и вовсе не останется. Но тут сами люди начали неожиданно ?помогать?.Предпочтения молодого короля ни для кого не были секретом. Конечно, сначала под него пробовали подложить девиц лёгкого поведения, потом перешли на своих дочерей в попытке что-то выгадать у новой власти, но Джек отправлял всех красоток обратно и делал вид, что не понимал, зачем они к нему приходили. Пока однажды не прислали совсем молоденького паренька.К тому моменту Джек уже был голоден настолько, что готов был кидаться на собственных гвардейцев, но держался из последних сил. Думал пройтись по клубам, хоть это и противоречило образу короля. Однако голод не тётка. А тут пышущий молодостью и здоровьем ?подарок?, пусть и не просто так, а со своим желанием, ценой за ночь. Джек согласился, пообещав себе, что постарается вовремя остановиться и не выпить мальчишку досуха. Так и получилось, утром его любовника едва ли не на руках из спальни выносили. Он пьяно улыбался в потолок и выглядел вполне довольным этой ночью, а сам Джек сумел утолить им голод.За завтраком Давид спросил:— Нашел искомое? Остановишься на этом или будешь перебирать? Если начнут липнуть, я отошью. — Искомое? — немало удивился Джек. — Я разве что-то ищу? Ты про что?— Да про парней твоих, — объяснил Давид. — И почему тут такие мелкие кофейные чашки?— Потому что кофе пьют для удовольствия, а не заливают им свои усталость и недосып, — автоматически ответил Джек, размышляя над первым вопросом. — А с чего ты решил, что я среди них что-то ищу? Это просители лучшей доли для себя или родственников. Им что-то нужно от меня — мне от них.Давид кивнул и не стал развивать тему. Забот и без того хватало. Один Кроссген чего стоил. Уильям Кросс завещал свои предприятия и деньги племяннице, организовав для сына-наркомана трастовый фонд. Но Мишель развеялась, а у неё завещания не было. И кому теперь принадлежит Кроссген, выясняли королевские юристы. Вот только самому Джеку было не очень хорошо. Каждый, кто оказывался в его постели за последние недели, приходил к нему с каким-то определённым желанием, просьбой, никому из них не был интересен он сам, и это угнетало. Джек, конечно, научился получать удовольствие, питаясь если не эмоциями и желанием партнёра, то хотя бы его наслаждением, доводя каждого любовника до полуобморочного состояния. Но чувство гадливости нет-нет да поднимало голову, напоминая о том, что даже принцем он был свободнее.— Мама собрала почти всех сирот, — сказал Давид. — Она начала с отдалённых ферм и отдельных домов, потому что в многоквартирных плач ребенка соседи услышать могут и полицию вызовут. — Она у тебя молодец, — улыбнулся Джек, старательно запихивая смурные мысли подальше в темноту. — Не знаю того, кто справился бы с этим лучше неё.Про свою мать Джек старался даже не думать. Роза успокоилась, привела себя в относительный порядок и занялась… пополнением театральной труппы, всячески игнорируя просьбы и приказы Джека переключиться на что-то более полезное.— Спасибо тебе, что дал ей занятие, — сказал Давид. — Она бы с ума сошла от тоски. Джек кивнул, вернулся к своему завтраку, не думая, что когда-нибудь будет завидовать так отчаянно. У него самого никогда не было настоящей семьи. Отец с матерью сделали всё, чтобы превратить его внешне благополучную и устроенную жизнь в настоящий ад, где выживание было не гарантировано. Пусть потом Джек и узнал, за что ему прилетало, понял, что Сайлас всё же дорожит им, хоть и точно знает, кто способствовал зачатию Джека, но легче и проще ситуация не воспринималась. Скорее, наоборот — слишком сложно было понять свою вину. За что Роза так его наказывала? За настоящего отца? За то, что с ней тогда сделал Сайлас? Но разве Джек хоть в чём-то из этого виновен? — Джек, — сказал Давид, когда лакей налил ему третью чашку чёрного, как смола, кофе, — я хотел с тобой посоветоваться. Том Паэулл, ну, лейтенант из твоего взвода, интересовался, можно ли привлекать иностранцев как охрану для дворца? У него есть контакты, люди в целом проверенные, а у нас отчаянно не хватает народа. — Скорее даже нужно, — протянул Джек.Ему приносили сводки по оставшимся в живых военным, по тем, кого можно поставить взамен погибших полицейских или гвардейцев во дворце, и выходило всё не очень хорошо. Людей не хватало везде.— Тогда займусь прямо сегодня, — пообещал Давид. Не думал Джек, что корона и королевство — это такая страшная ебала. Всем от тебя что-то нужно, но что именно, никто объяснить не может, зато требовать, увещевать… Джек потёр горло, развязал тугой галстук, но комфортнее не стало. Для всего нужно время. Королевство встанет на ноги, обязательно.***Что Джек пожалеет о том, что не услал мать подальше, он понял сразу, как тогда вышел из её апартаментов, но что каждая встреча в зале Совета или коридорах дворца будет приносить только новую волну негатива, не представлял. Он надеялся, что занятая делами Роза наконец успокоится, но не тут-то было. Она не желала мириться с Джеком нигде. Даже попробовала ограничить его доступ к некоторым комнатам дворца, например, к большой столовой или библиотеке, следила через прислугу, попробовала уволить повара Джека, когда не получилось перетянуть того на свою сторону. В общем, гадила по мелочам. — Не жизнь, а комната ужаса с кривыми зеркалами. Непонятно, то ли ржать, то ли плакать, — вздохнул Джек, устало глядя на Давида. — И ты каждый вечер сбегаешь. Понимаю, мама, но я не могу есть один. Пригласи её на ужин, а?Давид кивнул и похлопал Джека по плечу. Да, тот короновался, но между ними ничего не изменилось. Они только сблизились за это время. Джессика Шепард явилась к столу, одетая по-простому, в туфлях на низких устойчивых каблуках, ненакрашенная, пахнущая только ромашковым гелем для душа, без маникюра и украшений. Зато на столе, как по мановению волшебной палочки, появились всякие завлекательно пахнущие салаты и закуски. — Добрый вечер, миссис Шепард, — галантно поздоровался Джек, тепло улыбнулся этой удивительно душевной женщине, огромного сердца которой хватало, казалось, на всех, коснулся губами её руки и повёл к столу.— Спасибо, Ваше Величество, — поблагодарила Джессика. — Нам тут Кевин привез заготовочек домашних с фермы, полакомиться. — Просто Джек, — попросил Джек, усадив женщину за стол. — Это не званый вечер, а самый обычный ужин. Нам ведь так и не довелось познакомиться в неформальной атмосфере.Джек кивнул застывшему в дверях лакею, и тот скрылся из виду, притворив за собой дверь.— Вот фаршированные баклажаны маринованные, — принялась указывать Джессика. — Это овощной зимний салат. Маринованные патиссоны. Мочёные яблоки из нашего сада. Солёные огурчики с чесноком и смородиновым листом бочковые, меня свекровь научила солить, она из Польши была. А тут вот вяленый свиной окорок, тоже с фермы. И колбаски из крольчатины со шпиком. — О, мои любимые! — обрадовался Давид. — Джек, пробуй. Оно всё такое вкусное!— Аж глаза разбегаются, — поражённо протянул Джек.Его всегда удивляла мама Давида, всё то, что он о ней рассказывал. Она умудрилась одна вырастить ораву детей, держать хозяйство, помогала соседям. Да вот и сейчас, несмотря на трагедию в собственной семье, так рьяно, не давая себе времени на саможаление, взялась за возложенные на неё обязанности.— Ну это ещё так, немного, — покачала головой Джессика. — Жаль, в этом году не смогу заняться заготовками. Но можно с соседями договориться, чтобы вам хватило вкусного. — Ваши бы умения да нашему повару. Только благодаря Давиду стал так вкусно питаться, — похвалил Джек. — Моя мама — приверженец правильного питания в самой строгой форме. Ничего консервированного, жареного или солёного. За ваше вишнёвое варенье готов Шайло в одних трусах обежать.— Ну, это лишнее, — улыбнулась Джессика. — Хорошо, вишнёвые деревья не пострадали. — Странный катаклизм, непонятный, — не уверенный, что стоит поднимать эту тему, всё же заговорил Джек. — Один человек — или кто там этот Танос? — и в мире стало ровно наполовину меньше всего живого. Никто не остался непричастным.Давид покачал головой, взглянул на мать.— Я всего этого не понимаю, — сказал он. — И даже думать не хочу. Джессика кивнула, соглашаясь с сыном. Ужинали в тишине. Джек сам ухаживал за Джессикой, накладывал ей в тарелку, подливал в бокал лёгкое вино, слушал её негромкий голос, рассказы о детях, которых удалось найти. Кого-то даже пристроили, кто-то нуждался в помощи психологов — слишком разные были ситуации. Джек слушал, кивал и ел, сам не замечая, как накладывает, накладывает и накладывает себе, слишком вкусно всё было. Особенно зашла колбаса из крольчатины. Пробовать такого и не приходилось никогда.— Ничего, — говорила Джессика. — Всем детишкам дом найдём. Не всегда же только взрослых развеивало, детей тоже… Джек накрыл её ладонь своей, сжал. Помнил он про их трагедию, но поделать тут было уже ничего нельзя. Возможно, окажись они во дворце, один бы из сотворенных куполов укрыл бы, спас, но никто не звал семейство Шепардов на юбилей короля, да и неизвестно, как там бы всё вышло. Своих же Джек спасти не успел.— Выдюжим, — заверила Джессика. — Перед первой войной хуже было. Да и сразу после тоже. Люди сильнее и крепче, чем сами о себе думают. Особенно если у них дело есть. А дел сейчас у всех достаточно. — Вот это правильные слова, нам бы ещё побольше таких людей, как вы, миссис Шепард, и за королевство можно не переживать, — тепло улыбнулся Джек. — Главное, что разрушений нет, ничего отстраивать заново не нужно, да и некому особо. Так, места только уже имеющиеся занять.— Да, — покивала Джессика. — Я, как детей пристроим, гляну, что с фермерскими хозяйствами. Главное, чтобы голода не было.— Вот тут с вами согласен. Сейчас одна надежда на фермеров, — согласился Джек. — С производством пока непонятно, медицина почти не пострадала, но первый год — самый тяжёлый.Они ещё долго говорили, переместившись из малой столовой в гостиную, и Джек чувствовал, как проникается всё большим уважением к этой внимательной и доброй женщине, думающей прежде всего о других.