6. Другая сторона мира (1/1)

"Мальчик без слёз", заложив руки за спину, шёл около клумбы с цветами уже в третий раз. Обычный человек ничего бы не заподозрил, но тот, кто застыл в тени деревьев по другую сторону сада, видел всё... Через маленький бинокль он смог различить и напряжение, истранность в походке парня; тот как будто примерялся к чему-то. Нервно поддёргивая рукав белой рубашки, смотрел на часы... Тень под жарко-зелёным куполом старых яблонь и себе уточнила время. Без двадцати минут одиннадцать. Должно быть, этот"мальчик" назначил встречу, вот только с кем здесь можно увидеться? Прислуга? Молоденьких служанок в доме нет, а вход подстражей. Но как только наблюдатель поднял голову, Агат решительно, точно последний дезертир, перешагнул через камешки вокругклумбы; воровато оглянувшись, он принялся безжалостно топтать цветы. Наблюдатель поджал губы. Становилось интереснее, и ради этого стоило удержаться от грандиозного скандала. Цветов былоочень жаль: тёмно-синие, с отливом дорогого шёлка, купленные майором Лодо на выставке. Теперь они с треском падали,смешиваясь с чёрной землёй и закатывая веки-лепестки. Агат остановился и ещё раз глянул на часы, а потом сорвался с места. Наблюдатель не спеша развернулся и, почти не скрываясь, последовал за "мальчиком без слёз". Опасаться? Чего? Что этот парень оглянётся? Нет, ему не до этого. "Всё очень... ненормально, — думал неизвестный, пока его цель бежала к кустарникам вдоль оранжереи, — зато даёт мнешанс выиграть свою жизнь. Раз и навсегда! В любом случае, думать уже поздно". В оранжереи майор Лодо содержал немногие цветы, так как в Городе Звонов последний снег был три года назад, а до этогоего не видели пять лет. Строить больше, чем одну "стеклянную коробку с подогревом" десять на десять метров, как выразилсясадовник, не было смысла.Оранжерею обступал широколистный кустарник. Особенно густо его садили с противоположной от входа стены, потомучто там был ящик питания с дорогим электричеством. Его провод оградили решёткой и пустили по трубе. Именно в эти заросли нырнул Агат. Он цеплялся одеждой за ветки, невнятно шипел, один раз едва не располосовалрубашку, но явно пробирался к стене. "Не верю, что из-за электричества человек станет делать такое. Тем более, у него с собой ни проводов, ни переводчикатока, ни другого снаряжения". Парень огляделся и... потерял сознание. Наблюдатель чётко видел, как он безвольно валится вниз — больше всего этонапоминало смерть от выстрела, которого не было. Птицы ругались между веток, прыгали по крыше оранжереи растрёпанными клубочками и ходили в траве, словно сказочныегномы. Наблюдатель заслушался. Оперевшись о сливу, он стал ждать, пока Агат не начнёт что-нибудь "предпринимать". Наверняка,что-то незаконное... Кусты не шуршали, хотя обычно даже единственная птичка поднимала там неплохой шум. "Значит, он так и лежит? Чёр-р-рт, что же такое?" Наблюдатель раздражённо потеребил ремешок бинокля и взглянул на часы почти с яростью... Без трёх минут одиннадцать.То есть, сейчас будет звон-перезвон, и... И он может заглушить шорох листьев! В центре Города всё иначе, а усадьбы стоят как раз на "границе" звука, — возле соседского дома звонов не услышишь, — где кажется, словно башня у тебя за спиной. Наблюдатель решил идти в бой первым и, бережно держа связку ключей, тихими шагами направился к оранжерее. Внутри этой "стекляннойкоробки" был второй замок. Повернёшь ключик — и влево отойдёт створка, ведущая к питанию. Если постараться, то легко проползти под блоком и оказаться у второго замка. Там уже и выход в кустарник, а "мальчик без слёз" упал как раз под скрытой дверью. Звоны ударили, когда наблюдатель на четвереньках полз под блоком, держа в зубах связку ключей. До второй двери —стальной пластины с маленькой замочной скважиной — оставался почти метр, — и вдруг с той стороны что-то ударило. Наблюдатель как был, так и застыл, прикусив железный брелок. Но стук не повторился... Справиться с ключом удалось не сразу — от наплывшего адреналина и острого чувства запретности. Казалось, будто заэтой сталью кроется, по меньшей мере, тайна света солнца. Звоны пробили уже шесть раз.Агат свернулся калачиком и закусил влажный от росы рукав. Ткань рубашки приятно щекотала язык и задевала чувствительныйтретий зуб. "Досада". Где-то над ухом в солнечном листье запел кузнечик. Чтобы его увидеть, надо было повернуться, а этостолько движений. Вот бы по-мальчишескому уснуть, а... Таких звонов Агат не слышал в жизни. Любого другого человека они бы заставили поёжиться от лёгкого страха: как же так, что башни — за много-много километров, а звон слышен над ухом? Целый мир золотым вином вскипел в голове и закружился в мозгу немыслимыми картинками и пением: "Риори! Для тебя соловьи расстилают по дороге незримый бархат, и ты никогда не споткнёшься. Ты близко, близко, как белая луна в приморском небе!" Агат громко прохрипел-просмеялся в рукав и до боли зажмурил глаза. Шесть ударов... Чьи-то руки дёрнули за локоть. Зубы, туго скрипнув, разжали ткань, и Агат разбился в смехе, словно зеркало без рам... Неизвестный в истерике или злобе тормошил его за плечи, даже весьма больно и твёрдо ударил по щеке. Действительно, вовремя обхода садовник увидел не только испорченные цветы, но и примятый совсем не миниатюрным парнем куст. Оказалось, чтоновый "знахарь" какой-то сумасшедший или бесноватый. Майор Лодо узнает — уволит, а того и хуже. Уверен в своей правоте, Агат безбашенно открыл глаза, уже готовя ответ. Но над ним склонилась фея. И — о чудо! — её выточенные из мела пальчики касались его. А ещё... Она улыбалась. Башенники, словно кузнецы мечей для великана, отпустили последний, двенадцатый удар лететь над безбрежным ГородомЗвонов. "Через секунду мир упадёт обратно, и мне не хватит сил", — в панике подумал Агат. Он рванулся вперёд и, обхватив личико феи ладонями, крепко поцеловал её. Губы едва уловили привкус медовых яблок и, почему-то, металла. ... мир ушёл. Агат отпустил девушку. Острые ветки хлёстнули по шее, грозясь выбрать глаза, но прикрыть их вот сейчас — страшнейшийгрех. Риори на секунду застыла. Потом медленно поднесла руку к покрасневшим губам, будто проверяя, не укусил ли её этотсмеющийся безумец.— Ты, — прошептала она, будто сдерживая какую-то границу в своём уме, — тот мальчик без слёз? Агат же не мог отвечать — его унесло куда-то... в совершенно другое измерение. Он бы позволил себя застрелить; нет, он бы не услышал пули, не принял её за угрозу, и остался жить — всем на зло. В ушах ревела кровь. И он счастливо потерял сознание... ...а открыл глаза от совсем не лёгкой пощёчины. — Дур-р-рак! — прошипела Риори. — Перестань улыбаться и отвечай! — Я тебя люблю, — пьяным голосом сообщил Агат. На миг двое замолкли. Агат сообразил, на что ему хватило смелости, и подобрался, точно готовясь к удару. Риори отодвинулась к стене и вздохнула.Пару секунд она просто смотрела куда-то сквозь кусты, кусая губы, а потом спросила: — Давно? Всё-таки, жаль, что невозможно передать на бумаге того отчаяния, с которым Агат признался в любви. Но одна пулядважды не стреляет, и говорить дальше он просто не мог. Риори невозмутимо смахивала с голубого сарафана песчинки, набранные под блоком питания. На её лице была внимательность математика над расчётами. Агат поднялся на локтях и, поудобнее улёгшись, стал наблюдать за девушкой. Та почувствовала робкий взгляд и сверкнула глазами в ответ: — Давно? — Увидел... В саду, когда ты жила в самом Городе... — Ах, так этот чудак на яблоне был ты? — Риори выгнула бровь. — Да... Она рассмеялась, нервно цепляясь за истёртый ремешок бинокля.