1. Сделка. (1/1)

О чем может мечтать девушка в восемнадцать лет? О том, чтобы, подобно Жанне д'Арк, совершить подвиг? О прекрасном принце на белом коне? О таком количестве бриллиантов, чтобы можно было в них одеться? Да, и об этом. И еще - о барабанной установке. Немного нестандартная мечта, конечно, но если подумать, ничем не хуже других. По крайней мере, Астрид мечтала о ней с утра до вечера и даже во сне видела.

Вот и сегодня тоже. Вообще снилась какая-то ерунда, какое-то поле за городом и весь ее бывший класс... и какие-то солдаты... что они, спрашивается, делали на поле? Пустая нелепица, как всегда во сне. К тому же там была Агда, а с ней Астрид познакомилась уже после школы. Как обычно, запомнился лишь конец сна. Она выходит из подвала (?!) какого-то здания и садится на землю, у стены. Она очень устала, но ей хорошо и покойно.Стоит дивный летний вечер. Она как наяву ощущает овевающий ее прохладный ветер. Солнце на закате ослепительно красное. Астрид чувствует себя необыкновенно счастливой, поэтому делает то, чего никогда бы не сделала наяву. Поднимает с земли две сухие веточки и начинает отбивать ими ритм по невидимым барабанам. А потом видит ее - установку. Совсем недалеко на высокой эстраде, возникшей, как по волшебству. Сияющую в лучах заката и невыразимо прекрасную. Она так отчетливо представляет, как прикасается своими импровизированными палочками к рассыпающей солнечные искры тарелке... совсем легко, извлекая лишь тревожащую душу мелодичную дрожь. Кто знает, может в другой раз ей бы это и приснилось. Но не сегодня. Сегодня за барабанной установкой возникла другая девушка. В ярко-красной куртке и серебряном поясе. С черными, падающими на лицо волосами. Черстин. Ну, еще бы. Кто, как не она.

От разочарования Астрид проснулась. Руки еще продолжали сжимать несуществующие палочки, а реальность неотвратимо вступала в свои права. Она сидела с ногами на старом диване, в неуютной комнате, а за окном хмурился дождливо-ветреный ноябрьский вечер. В комнате неуютно, потому что так сумрачно, подумала она. Да и как еще должно быть, если из пяти полагающихся лампочек в люстре горит только одна, да и та как-то подозрительно шипит? А на новые пока нет денег. Астрид неохотно сползла с дивана и подошла к окну. Насколько растянется это "пока" неизвестно. Впрочем, так даже лучше - меньше платить за электричество. Оно, если рассудить здраво, и так не нужно: в доме не осталось ни одного стоящего электроприбора, кроме раздолбанного утюга и стиральной машины. Пылесос сдох неделю назад. Ну и фиг с ним. Было бы что пылесосить - старые ковры протерлись до основы. Холодильник? А когда мы в последний раз им пользовались? Что-то не припомню. Астрид отрешенно наблюдала, как стекают по стеклу капли дождя. Проблемы ее не волновали. Ведь волнение подразумевает борьбу, а в ее случае бороться уже не с чем. И надежды нет. Разве что...Она кинула быстрый взгляд на дверь в соседнюю комнату. "Я сделаю это, - подумала она. - Сегодня. Сейчас. Черт возьми, а почему нет? Разве у меня есть другой выход, кроме этого?" Подсознательно она надеялась на такой выход, тянула время. Может, сегодняшний светлый сон предвестник чего-то хорошего? Астрид улыбнулась этой мысли. Она давно уже ничему такому не верила. Она постаралась вспомнить свой сон в деталях, но в сознании возникла лишь захламленная комната студенческого общежития - они с Теодорой и Агдой валяются на кроватях и болтают. Почему-то о Шерлоке Холмсе. И Астрид неверно называет одну из его книг: "Сокровища Баскервилей"."Сокровища Агры" поправила она себя наяву. Пустой, бездельный сон. Но лучше того, что был вчера. Астрид сжалась, вспоминая. Ей снова - в который уж раз! - приснилось, что она получила, наконец, письмо от Рагнара. Только оно было странным, не в конверте, а старинный, свернутый в трубочку пергамент. Он писал, что скоро вернется, просил прощенья за долгое отсутствие... После таких снов хотелось умереть. Астрид стиснула зубы. Нет. Это уже невозможно, сил нет терпеть... она же только человек. Она решительно накинула поношенный кардиган и направилась в соседнюю комнату.Астрид знала, что там всегда холодно, но все равно каждый раз удивленно съеживалась. Как можно жить, а тем более спать в таком холоде? В распахнутую настежь форточку мелко сыпал дождь. Занавески пузырились под порывами ветра. Астрид инстинктивно дернулась к форточке, чтобы закрыть ее, но вовремя остановилась. Сначала надо разбудить Никласа. Мальчик спал, уткнувшись лицом в подушку, зябко ежась во сне. Еще бы! Он упрямо отказывался укрываться хотя бы простыней, не говоря уж об одеяле. У Астрид просто сердце разрывалось видеть, как он ворочается. Как бы ей хотелось достать одеяло и укутать его! Нельзя. "Никогда не укрывай меня. Я должен спать в холоде, чтобы не заснуть... слишком крепко. Если я засну в тепле, то ты можешь меня не разбудить". Даже сейчас, когда он спал так беспокойно, она боялась его будить. А вдруг не проснется. Астрид поняла, что еще минута, и вся ее решимость улетучится. Она подошла к кровати и решительно тряхнула мальчика за плечо.- Никлас! Просыпайся! Никлас!В повторении не было нужды, он проснулся моментально. Рывком сел на кровати, взглянул на нее сначала с недоумением потом с тревогой.- Ник, ты... прости, что разбудила, но я хотела только спросить у тебя...- Да, Аса?Его глаза смотрели участливо. Господи, почему же он не поможет, почему не скажет это за нее?- Я просто хотела спросить, что тебе снилось. Он слегка улыбнулся.- Так, чепуха всякая.- Ну уж, я уверена, что тебе чепуха не снится! Ты ведь правда все то можешь... О чем рассказывал?Он серьезно кивнул, не сводя с нее напряженного взгляда. "Сейчас?" Ах, хоть бы не смотрел с таким пониманием, с такой жалостью, как на обреченную! Ей было бы легче. Но она уже пыталась как-то застать его врасплох. Она до сих пор помнит выражение лица Ника, когда она вот так же разбудила его, отчаявшаяся и решившаяся, и начала разговор издалека, а потом, как будто между прочим спросила: "А ты правда можешь выснить все, что угодно?" Спросила так, будто не очень-то она в это верит. Но на самом деле сердце готово было выпрыгнуть из груди от волнения. "Да, я могу." - "А можешь..." - она назвала самое заветное, что вот уже много месяцев лежало у нее на сердце. Он посмотрел на нее печально и понимающе и спросил: "Это - Задача?" Она чуть было не ответила - "Да". Это слово уже было готово сорваться у нее с языка. Да и что такого особенного было в этом вопросе? Обычная фраза. Но что-то остановило ее. Что-то испугало. Может то, как серьезно и грустно он смотрел на нее. Она никогда не видела такого взгляда у одиннадцатилетних. Такого мудрого взгляда, словно говорящего: "Я-то могу, я сделаю, да. А вот ты уверена? Я ничего не попрошу взамен, но за все в жизни надо платить, а за чудо - тем более. Ты уверена, что сумеешь расплатиться?" Она так ничего и не попросила тогда. Просто прижала его к себе и заплакала. Она испугалась. По опыту зная, что за все в жизни приходится платить, она даже представить боялась, на что идет, заключая ЭТУ сделку. То, что от нее, казалось, никто ничего не требовал, пугало еще сильнее.Вот и сейчас. Самое страшное: все так легко! Протяни руку и возьми. Вот в этом и кроется что-то дьявольское, она не сомневалась. Что-то непоправимое. Она не смогла. Просто не смогла. Ушла в соседнюю комнату, села на диван и стала плакать. Не потому, что в этот раз не смогла. А потому, что знала: в следующий раз - сможет.***Еще не сейчас...Никлас сидел на кровати, обхватив колени руками и прислушивался к рыданиям девушки. Он был уверен, что она, наконец, решилась. В следующий раз уж точно. Сердце его тоскливо сжалось. Разве не этого он ждет столько времени? Разве не это его мечта, его стремление, его цель? Он должен мечтать об этом! Почему его охватывает такой страх всякий раз, когда она подходит? И почему такое облегчение, когда отходит, так ничего и не попросив? Он внушал себе, что просто не хочет, чтобы это была Аса. Ну, в глубине души ему казалось, что он вообще не хочет этого. Никлас с ужасом гнал от себя подобные мысли. Ему некуда идти, не на что надеяться, он вообще никто! Все, на что он способен: сделать должное и вернуться. Он так страстно грезил о возвращении все это время... Так в чем же дело?Он стал вспоминать, что говорил Мастер перед его уходом. "Все просто, мальчик мой. Ты легко справишься. Все, что нужно - найти человека, которому больше не на что надеяться в этой жизни, и который верит в чудо. Найти и просто ждать, когда он у тебя попросит. Никаких намеков, никаких подсказок. Он должен САМ тебя попросить. Только в этом случае сделка считается свершенной. Когда он или она попросят тебя о Чуде, просто спроси: "Это - Задача?" И тебе должны ответить: "Да". После этого работу можешь считать оконченной".Пораженный Никлас спросил, а нужно ли выполнять желание? На что Мастер, пренебрежительно махнув рукой ответил, что это не будет иметь уже никакого ровно значения. Если ему так хочется, то да.

Все так просто. "Это - Задача?" - "Да". И все кончено. Он пройдет испытание и сможет вернуться. Вернуться не мальчишкой-учеником, а равным среди равных. И никто, кроме Мастера и, быть может, Натэль, не сможет относиться к нему свысока. И он получит все. Все, о чем можно только мечтать. Ну, может, кроме возможности спокойно спать.

Сон - Врата в Этот мир. Смерть - в Тот. Они жили между мирами. И если, бодрствуя, балансировали между Явью и Сном, то в Сне перемещались на грань между Сном и Смертью. Поэтому главное было - до конца не заснуть. Да и зачем? Им не было нужды видеть сны. Они входили в любые из них свободно. Правда, рисковали при этом, как наяву, ведь для них чужие сны были реальностью, и какие бы фантастические опасности там не таились, их приходилось встречать лицом к лицу. Но на то и дана была Школа, чтобы научиться подчинять себе сновидения. Ведь у Сна свои законы, такие же непреложные, мудрые и вечные, как у Жизни или у Смерти. Их надо просто изучить. Конечно, знать их так, как Мастер Сновидений не сможет никто, но определенное знание они все же приобретут. Сон станет их миром, их единственной жизнью, а Цитадель у Врат единственным домом. И только Мастер Сновидений сможет дать им все. Все, что ни захотят. После того, как они пройдут испытание. Ник иногда думал, а не потеряет ли он больше, чем приобретет? Мастер Сновидений даст ему все, но не будет ли он, Ник, принадлежать ему душой и телом? И почему все, кто живет в Цитадели - дети? Кроме самого Мастера? Почему они перестают расти? Ник вовсе не был уверен, что хочет этого. Но с другой стороны...у него будет все. А что бы ему хотелось больше всего? Он улыбнулся. Хотелось того, что он неоднократно наблюдал в мечтах у Асы: барабанную установку. Что ж, когда он вернется в Цитадель, у него будет самая лучшая. И не одна, если захочет. Вот только... Асы там уже не будет.Найти ее оказалось до смешного легко. Она так и бросалась в глаза черной аурой своего отчаянья и безысходности. И если бы не было в ее сердце ослепительного луча веры, эта аура давно уже убила бы ее. Она была жива только этой верой. Хрупкая девушка, не помнящая своих родителей, которая после странного исчезновения брата осталась одна в этом мире, совсем без средств к существованию. Надо отдать ей должное - она боролась и, возможно, выстояла бы, если бы не тоска по брату, подточившая ее изнутри. И теперь ей не на что было надеяться, кроме чуда.И никто, кроме Ника, не сможет ей этого чуда дать. Так почему он медлит?

Как все-таки странно, что девушка, которой самой не на что было жить, так легко согласилась приютить маленького беспризорника. Иногда ему даже казалось, что он нужен ей. Она так легко ему поверила. Наверно, оттого, что очень хотела поверить. Он рассказал ей обо всем, кроме задания. Сказал, что сбежал. И ему теперь некуда идти. Неизвестно, как жить в этом мире. И это была чистая правда. Откажись от него Цитадель, он бы погиб. Ведь Астрид вряд ли будет так же добра к нему, когда вернется ее брат. Ну, на улицу, конечно, не вышвырнет, но найдет способ избавиться. Нет, у него нет другого дома и другой семьи, кроме его друзей из Цитадели и Мастера. Он больше никому не нужен. И Натэль. Вспоминая о ней, Ник не мог не улыбнуться. Астрид немного походила на нее. Может, поэтому он так к ней привязался? Да. Верно поэтому. Натэль была лучшей, непревзойденной ученицей Мастера Сновидений, его гордостью и правой рукой. Ник был безмерно влюблен в нее, как и все остальные. Она была гениальна во всем. Этакая Гермиона Грейнджер. А еще она была веселой, и бесстрашной, и... красивой. Навеки тринадцатилетняя светловолосая валькирия.Она была самой сильной и знала все. Иногда ведь как бывает? Ищешь что-то в снах, что-то важное, и вот перед тобой несколько дверей, и за каждой -комната, и все комнаты совсем ничем не примечательны, кроме того, что в каждой - еще дверь, а вот уже за ней... за той дверью совсем свой, особый мир, и назад дороги уже не будет, а что там ждет - неизвестно. И ты стоишь и раздумываешь, какую дверь, какую комнату выбрать? Так вот, Натэль - не раздумывала никогда. Она сразу шла и всегда безошибочно угадывала нужную дверь. Она просто знала. Хотя, конечно, ее знанию было далеко до Мастера. Ведь он владел самой высшей мудростью. Заключена мудрость была в потемневшем от времени серебряном флаконе и называлась Зельем Финна, Зельем Абсолютного Знания. Этот флакон Мастер всегда носил с собой, и делал из него глоток, когда сталкивался с чем-то неожиданным и необъяснимым даже для него. А такое, хоть редко, а все же случалось. Но Зелье Финна не подводило никогда.

Ник почувствовал, как от этих воспоминаний на него нахлынула невыразимая тоска. Он ХОТЕЛ домой. Почему он должен думать об этой девушке? Она чужая ему. Ему хотелось к друзьям - самым самоотверженным, отважным и верным. Хотелось к Натэль, которая все знает и ничего не боится. И хотелось выполнить задание Мастера Сновидений, которого он хоть и боялся, но почитал, как отца. В конце концов, что может дать ему Аса? Ничего. Уж точно ничего такого, чего не мог бы дать Мастер Сновидений. Никлас вспомнил его прощальные слова. "Помни, Никлас. Нет ничего такого, чего я не смог бы тебе дать. И никто, кроме меня, тебе этого дать не сможет". Нику всегда казалось, что в этих словах есть какая-то неувязка. Получалось, если кто-то что-то сможет дать ему, так это как раз то, что невозможно для Мастера Сновидений. Только для него нет невозможного. Значит больше Нику рассчитывать не на кого.

Иногда мелькали безумные мысли. Отговорить Асу. Сказать, что все наврал. И когда у нее, как и у него не станет ни дома, ни денег (а он знал, что до этого остались считанные недели, а то и дни), уйти вместе с ней куда-нибудь. Неважно, куда. Вместе они не пропадут. Возможно, ему даже удастся чему-то ее обучить. Он понимал, что это глупо. Ей - Асе - Ник не нужен. Вот со своим братом она бы пошла куда угодно, согласилась бы на любую нищету и лишения. Без него она в любом случае погибнет, зачахнет от тоски. А вернуть его может только Чудо. Значит... Значит в любом случае придется выполнить наказ Мастера. Дождаться, пока Аса нарушит Запрет. Попросит о Чуде... А может быть... Нет. Не может быть."Это - Задача?" - "Да". И все будет кончено. Он вернется домой. Домой! Друзья. Натэль! Мастер..."Помни, Никлас. Нет ничего такого, чего я не смог бы тебе дать. И никто, кроме меня, тебе этого дать не сможет."

***Он и не заметил, как задремал. Но проснулся, как всегда, - мгновенно. Его резко тряхнули. В комнате было совсем темно. И по тому как ярко блестели в темноте глаза Астрид, Ник понял - вот оно все и решилось. Она уже не отступит. Запоздало вспомнил, что хотел подойти и утешить ее, когда она плакала. Просто положить руку на плечо. Может, это отсрочило бы неизбежное. Вряд ли ему когда-нибудь еще представится возможность это сделать.- Ник?- Да?

- То, что ты мне рассказывал - правда?

- Да.- И ты можешь... Все?!- Д-да... да!- И ты можешь (всхлип) вернуть мне МОЕГО БРАТА?!- ...Это - Задача?- ...Это - СДЕЛКА.- И...что взамен?- Все, что хочешь. Все, что смогу тебе дать.- Тогда дай мне одеяло.***"...Откуда я знаю это место? Восьмиугольный зал с малахитовыми колоннами, темный и мрачный. Своды настолько высоки, что кажется, эти колонны уходят в пустоту. Белое пламя факелов. Невысокий круглый помост. Мраморные ступени. И зеркало в его центре. И темнота в этом зеркале. Как я дошел сюда? Не мог не дойти. Сделка есть сделка. Она все сделала, как я просил. Она завернула меня в одеяло и поцеловала меня, и сидела рядом, и гладила по волосам, пока я не уснул. Впервые в жизни уснул по-настоящему. Последней связной мыслью было: "Как хорошо... Как тепло..." Странно, но я до сих пор ощущаю на волосах эту невидимую руку. Она свои обязательства выполняет. Значит, должен и я. Значит, я не мог не дойти?.***Все оказалось именно таким, как он и предполагал. Друзья были все так же самоотверженны, отважны и верны, и встали на защиту своего учителя, как стена.Натэль по-прежнему знала все и не боялась ничего, и сам Люцифер не посмел бы встать у нее на пути. А Мастер Сновидений не утратил и малой доли своего могущества. Он был так же велик, прекрасен и страшен. И Зелье Финна не подвело. Только все было напрасно. На этот раз. Ведь сделка есть сделка, и за все когда-нибудь приходится платить.Никлас оглянулся и в последний раз оглядел зал. Повсюду тела детей и подростков, тех, кого он звал друзьями. Они не хотели его пропускать, и ему пришлось... пришлось убить их. Он посмотрел на каждого. Только на одно тело он не нашел сил взглянуть. Оно лежалопочти у его ног, светлые волосы разметались по ступеням. О, как он умолял ее уйти, не вынуждать его! Она только смеялась, своего Господина она защищала до конца. Ник поднял глаза и посмотрел на высокого, статного мужчину, стоящего в центре зала, единственного живого здесь. Того, кто до последней минуты прятался за спинами своих учеников. За спиной светловолосой девочки. У Мастера Сновидений тоже были светлые волосы, но не золотые, а серебряные. И лицо его было прекрасным, как смертный грех. И он казался по-прежнему великим, не смотря на поражение. Несмотря на страх, на непонимание того, что происходит. Мальчишка не убил его. Не смог или не захотел? Он лишь обездвижил, парализовал его, превратив в красивую живую статую, безвольную игрушку чьих-то снов. Но он, Мастер Сновидений не склонит перед ним головы, он сможет спокойно встретить взгляд этого наглеца, возомнившего себя великим героем. Он все равно обречен. Есть законы, которые не нами созданы, и не нам их менять. Мальчишка просто оказался плохим учеником.

Ник все так же смотрел на него, пристально, не говоря ни слова. И глядя в эти темные, недетские глаза, Мастер Сновидений понял, что где-то ошибся.Ник повернулся к зеркалу. Остался один, последний шаг в эту темную неизвестность. Он не знал почему, и зачем, и что будет потом, но знал, что должен это сделать. Его путь будет завершен. Что бы ни произошло, это будет правильно. Ник протянул руку к зеркалу. Та беспрепятственно прошла сквозь стекло, погружаясь в холодную черноту. Ник глубоко вздохнул и шагнул вперед.

Где-то далеко хлопнула входная дверь.***...Хлопнула входная дверь, но Ника это не разбудило. Он только перевернулся на другой бок и глубже зарылся головой в подушку. Какое же это удовольствие - просто спать... Но его уже немилосердно трясли и толкали.- Ник! Ну, Ник! Никлас! Ник, ну проснись же!Ник застонал и натянул одеяло на голову. Без сомненья, Аса самая замечательная на свете девушка, но что за отвратительная привычка будить его всегда в самый неподходящий момент!- Он всегда так крепко спит?

- Нет... Знаешь, Рагнар, я беспокоюсь. А вдруг он не проснется?- Да ну, ерунда. А вообще, вот куплю тебе установку, будешь нас по утрам барабанной дробью поднимать!Счастливый смех.- Да уж, это обещаю... А лучше купи ему, он тоже, представь, о ней мечтает. И он гораздо больше меня ее заслужил. Не представляю, чтобы я все это время без него делала.- Я вполне в состоянии купить вам обоим по установке.- Ник, ну проснись же ты!..- Так... Попробуем по-другому.Чьи-то сильные руки подхватывают Никласа подмышки, выволакивают из-под одеяла и бесцеремонно подбрасывают в воздух.Ник неохотно разлепляет глаза и видит темноволосого смуглого мужчину, который с улыбкой его разглядывает. И необыкновенно похорошевшую Астрид рядом. Кто бы подумал, что ее глаза могут так ярко сиять!- Ник, - говорит она, а ее голос так и искрится радостью, - это мой брат. Это Рагнар. Он приехал.Мужчина смотрит на Ника с любопытством, но вполне приветливо.- Ну ты и спишь, - говорит он. - Мы с сестрой едва тебя добудились. Что во сне видел?Ник слегка смущенно улыбается им обоим.- Не помню, - говорит он.