Глава вторая (1/1)
Очередное утро. Очередной забытый в ординаторской халат и очередной автобус, застрявший в получасовой пробке. Тихо ругаюсь, едва не падая на насупленную дамочку, тычущую меня своим острым локтем под ребра. "Ну да, конечно, который раз я опаздываю за эту неделю? Эх, не судьба мне прийти вовремя, не судьба...". От остановки до больницы иду неспешно - все равно уже опоздал, а пять минут этот мир не спасут, тем более они неспособны спасти невылечиваемых пациентов в стационарном, а прием только с девяти...Вхожу в ординаторскую, надеваю халат, бегло перелистываю скопившиеся на столе не сданные вовремя истории - "Так, вроде все, можно и на обход".Выйдя в широкий и, как всегда, полутемный, несмотря на яркое утреннее солнце, коридор, долгое время не могу сфокусировать взгляд - глаза болят дьявольски: "А нечего по ночам перелистывать Нуллера с его тревогой!", но даже в темноте я различаю побелевшее и резко осунувшееся, с непривычно впавшими глазами и щеками, лицо Леночки. "Что я упустил? Что настолько важное могло произойти за ночь? Как...". Ход моих мыслей перебил странный в своей охриплости, высокий голос сестры:- Иван Ильич, Темнопальский...- Да, Леночка, я пока еще помню, кто мне отдавал ключи и сдавал наркотический журнал.- Темнопальский... Он не уследил... Б-б-березов... - сестра начала заикаться от волнения.- Яснее, пожалуйста.- Березов... Простыня... Самоубийство...Поняв, что от Леночки ничего толкового я не дождусь в ближайшее время, я провел сестру в ординаторскую, поставил перед ней чашку горячего чая, а сам ушел на обход, пытаясь принять мысль о самоубийстве своего подопечного, но мысли разбегались, как мыши по уголкам подвала.
Я честно завершил обход за сорок минут, стараясь не задевать мыслями пятую палату и его одинокого "Уже покойного!" пациента Березова. Наконец-то понял, почему Темнопальский не ушел после смены, а заперся у сестер. Что же, стучу в сестринскую второго отделения.
- Леночка, оставьте меня!- Если б Леночка, Анисим Максимович... Открывайте.На пороге вечно скрипящей двери появился бледный, как мел, дежурный врачТемнопальский. Серые глаза его потускнели еще больше, тонкие губы нервно подрагивали. Молчание длилось недолго, после его разоврал полустон-полувыкрик ординатора:- Я проверял его, проверял, Иван Ильич!.. Ну не мог же я знать, что он замышляет и что седативы прячет под языком... Ничто же не предвещало... Он спокойный был..!- Тише, вы же доктор, в конце концов. Расскажите.Его речь была сбивчива и часто прерывалась напряженными выдохами.
- Он... Он... Я проверял палаты, как обычно, в одиннадцать, после поднялся в ординаторскую, увлекая за собой и сестру, как ее, Леночку. Она же была какая-то дерганая, все беспокоилась, будто чувствовала... После разговора за чашкой чая я отпустил ее, а сам стал просматривать журналы из библиотеки... Она ворвалась без стука минут через шесть после нашего разговора и, глядя на меня дикими глазами, бормотала непонятно - и всё о пятой палате... Я говорил ей, что осматривал палаты и до нового обхода еще есть время, но она все не унималась. В итоге она меня убедила, я пошел за ней, вхожу, значит, а там он... Синий... С куском вырванной ткани вокруг шеи... Пульса не было уже минут двадцать, судя по виду, все бесполезно... Под кроватью - простынка с ободранными краями... Иван Ильич, я же осматривал, ничего не предвещало...Речь дежурного повторялась кругами, впрочем, удалось еще выяснить, что судебные приедут через два часа. Я оставил Темнопальского в сестринской, а сам отправился в ординаторскую. К тому времени, когда я вошел в комнату, Леночки там уже не было, как и моей чашки. Закрывши дверь, я курил в форточку и думал. Вспоминал. "При каких же обстоятельствах я стал начмедом этого темного места? Ах да... Тоже смерть... Даром, что самого прежнего начмеда... Кажется, инсульт... Да, нервная это работа...". От мрачных дум меня отвлек стук в дверь - судмедэксперты. Прообщавшись с ними полдня, я больше не выдержал и еле дождался своей смены. Но расслабляться не было повода - встреча с этими людьми ожидает меня еще завтра и послезавтра, а потом организация похорон "за счет заведения"...Три дня прошли, как в тумане - переговоры с сотрудниками ЗАГСа, вскрытие, конференция протоколы... Похороны сопровождала лишь небольшая процессия, состоящая из пары судмедэкспертов, главного врача, Темнопальского, Леночки и меня, разумеется. Темнопальского сотрясала дрожь, Леночка тихо плакала и с укором смотрела на меня, стоящего наподобие истукана. "Неужели этого, ставшего "моим", Березова - и хоронят?". Мне не верилось. Я искал причину, но так и не мог найти ее. "Что я сделал не так? Где я был не прав? За чем я не уследил? Я же мог, мог хоть что-то заметить... Какой же я врач после этого?.."Слухи ходили по палатам уже на следующий день, больные переговаривались о самоубийстве Березова вслух - те, кто мог оценивать реальность хоть немного. Некоторые ему завидовали, еще меньшее количество желали "продолжить его дело". Пахло смутой, буйством и маниакальной депрессивностью. Больные стали агрессивнее - кто-то осмелился даже на Артемьева лезть! Немыслимо. На душе у меня становилось все мрачнее с каждым днем. Леночка усердно колола и раздавала седативы, проверяя, проглочены ли назначенные таблетки, санитары выше закатывали рукава халатов, будто это могло чем-то помочь, и каждый раз в мыслях у меня проносилось сожаление о том, что я поменялся дежурствами с Темнопальским на ту роковую ночь, а утешительные слова Леночки о том, что "настоящий врач целое кладбище нахоронит", успокаивало мало. Но все это забылось за рутиной августовских, а затем октябрьских дней.Близился уже конец года, вовсю писались годовые отчеты и проходили конференции -и опять всплыл из памяти образ Березова. После завершающей год конференции стало неутешительно тошно. Да, это моя ошибка. Да, это моя практика и моя больница. Да, это мой умерший Березов. Да, да, да...Я смалодушничал. Сейчас же я сижу у себя в квартире, на кухне, и ставлю жирную точку в этом дневнике, шутливо начинавшегося с "Recipe". Кажется, эта практика уже более не моя. Ставлю двойной крестик. Cum Deo.27.12.11.- невнятная подпись -Выстрел. Тихий полузадушенный вскрик. Звук упавшего тела.