Chapter 1 (1/1)

Весна, 1922Когда они были совсем детьми, она часто позволяла ему запускать свои руки в её густые, рассыпавшиеся волосы. Вообще, дети этого возраста – где-то 10 или 11 лет – редко понимают значение этого действия; действия, от которого сердце так и хочет выпрыгнуть наружу; действия, которое несет в себе ту интимность, которую они не в силах еще понять.Этой весной, ровно, как и прошлой, они лежали на своих излюбленных камнях в Центральном парке, греясь, словно рептилии, под лучами яркого солнца. Пройдет немного времени, и она снимет свою тугую резинку, что стягивает её длинные роскошные волосы, и позволит ощутить ему волнистые пряди между своими пальцами. Однако, чаще всего, его руки ощущают слегка спутанные волосы - в этом возрасте она больше увлекалась чтением таких книг, как ?Обитатели товарного вагона? и ?Дороти из страны Оз?, чем уделяла всё своё свободное время уходу за волосами. Походы в Центральный парк стали для них уже некой традицией, ведь именно сюда они приходят каждый раз после окончания матча, где они болеют за любимую команду и кричат изо всех сил, а после чего непременно ввяжутся в очередную драку (его мама постоянно задавалась одним и тем же вопросом, почему он и маленькая Ви Адлер снова пришли домой с синяками и с царапинами на лице и руках), и всё же они все равно приходят в этот парк, и когда солнце уже склоняется к закату, ее голова всё также покоится на его животе, а его пальцы пропускают через себя ее волнистые волосы. Они молчат, вдыхая свежий, пьянящий майских воздух в свои легкие и просто наслаждаясь обществом друг друга. Когда солнце уже начинает скрываться за горизонтом, а воздух становится более прохладным, они начинают подниматься со своих мест и направляться в сторону дома, а тусклый свет фонарей будет падать на их отдаляющиеся спины. Но сегодня их молчание было нарушено в тот момент, когда они добрались до родной 69-й улицы.-Твои родители уже дома? – спросила она у мальчика. Джон посмотрел на свои наручные часы – награда, которую его отец получил за победу в Битве на Сомме, и подарил своему сыну. 18:30. Они вернулись домой ещё час назад. -Нет, - произнес мальчик, нахмурив лоб, как будто это сделает его ответ более честным. -Мы можем погулять еще немного?Она широко улыбнулась в ответ, пожалуй, даже слишком широко, не скрывая своей радости. Он почувствовал, как его сердце дрогнуло в этот самый момент у него в груди.-Конечно, пошли. Маленькие ручки, все еще немного липкие и окрашенные травой, нашли друг друга, и дети пошли на восток, смотря на закат уходящего дня.***-Ви? Он неожиданно притормозил, заставив их остановиться под мерцающим фонарём на углу 73-й улицы и 2-й авеню, и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.-Да? Мальчик почувствовал, как его щеки покраснели, а ладони стали чуть влажными, и он очень надеялся, что тусклый свет фонаря скроет хотя бы первое.-Можно тебя поцеловать?***Он планировал этот момент с того самого дня, как они впервые встретились – его первый день в 4 классе, почти за полтора года до того, как они оказались здесь, в верхнем Ист-Сайде. Он был новеньким в классе, как и в этом городе, находящемся, черт знает где, в Нью Джерси. Он выделялся среди других своими маленькими тёмные кудрями, которые свисали над его глазами, и широким ртом, уголки которого постоянно смотрели вниз. Первая половина учебного дня была потрачена на просиживание за последней партой, где он пытался выводить изящные ноты между четко очерченными линиями. И день практически прошел бы без инцидентов, если бы один рыжеволосый мальчишка не толкнул его в коридоре. Он, задев кого-то, упал на пол вместе с учебниками, и когда пыль, поднявшаяся в воздух, осела и расчистила воздух, Джон повернулся и увидел девочку, старше его где-то на год, которая лежала около него с разбросанными листочками её доклада. -Мне…мне так жаль.- Ну и беспорядок мы тут устроили! – произнесла девочка с улыбкой, которая была переполнена не то сиянием, не то внутренней радостью, которой обладают лишь дети. –Я Ви. Ты в порядке?-Да. Всё нормально. Мне правда…-Приятно познакомиться, - она прервала его извинение и подползла к нему поближе, скользя белоснежными колготками по грязному полу, а затем протянула ему свою руку. Он, удивленный ее доброте, понял, что забыл даже назвать своё имя. – А сейчас, давай-ка лучше очистимся от этой пыли. ***-Конечно, - произнесла она, приняв на мгновение безразличный вид. –В смысле, да. Я бы очень этого хотела.Она была на дюйм или даже два выше его, и в какой-то момент им было слегка неловко, но они быстро нашли удобную для обоих позицию и поцеловались.-Ох, - вздохнула она, когда их губы оторвались друг от друга. –Я…Это было…нам пора возвращаться, моя мама что-нибудь заподозрит, если я не вернусь к ужину.Он засмеялся первым. Ведь понятие ?гнев ее матери? было сюрреалистичным, даже, можно сказать, фантастическим, как если бы он был Дороти и упал на Злую Ведьму Востока, а та, словно следуя своей интуиции, предварительно одела на себя скафандр. И вот, они уже шли по улице, держась за руки и смеясь над этой всей ситуацией, и когда миссис Адлер спросила, что такого смешного произошло, они вмиг замолчали. ***Лежа после долгого дня на первом этаже своей двухъярусной кровати, он думал о ней, несмотря на громкий храп его брата, отдающийся с верхнего яруса, и шёпотом, дабы не разбудить того, проговаривал факты, которые он успел подметить за этот насыщенный день. На вкус она была как весна… и кола, которую они пили вместе после школы, а её губы были слегка потрескавшиеся, наверное, из-за ветра. А ещё он никогда не видел таких глаз, как у неё, таких теплых и коричневых, в которые хочется долго-долго смотреть и никогда не отрываться.