Благодаря прошлому (1/1)

Предобеденное солнце, почти дойдя до своего зенита, освещало тёплыми лучами кабинет Вилли Вонки. Лучи освещали и дарили тепло стенам в малиновую широкую полоску, цветам в огромных горшках. Это были монстерры, которые придавали кабинету особого тропического очарования и которые так же напоминали об экспедиции в Лумполандии. Но солнечные лучи пока не доставали до рабочего стола Вилли Вонки, оставляя того сидеть в тени. Вилли сидел в кабинете и перебирал документацию. На захламлённом столе стояла тарелка с крошками от сэндвичей, которыми позавтракал Вонка. Точно такими же сэндвичами он ужинал вчера. Мужчина знал, что недостаток сна и отсутствие правильного питания нехорошо сказывались на его здоровье и внешнем виде, но он нёс ответственность за самую большую кондитерскую фабрику в мире, а потому в лексиконе не предполагалось никаких ?но?.Мужчину от рутинной работы с бумагами, из-за которой уже слезились глаза и болела спина, отвлёк резкий стук в дверь и тут же влетевшая в кабинет Вероника. Такое активное поведение девушки, что сейчас стояла и справлялась с одышкой, удивило Вилли. Именно поэтому мужчина никак не реагировал на Веронику, просто смотря на неё.Забежав в кабинет, Ника растеряла все нужные слова по закоулкам сознания, когда увидела кондитера. Сейчас перед ней, вместо статного мужчины, сидел уставший измученный Вилли, с неопрятной растрепавшейся причёской, синяками под глазами и даже пятном на своём жакете. Кажется, это было пятно от кетчупа. Мужчина сидел без своего бардового редингота, тот лежал на диване вместе с цилиндром. Вероника постаралась абстрагироваться от внешнего вида Вонки, так как в её понимании таким он выглядел именно из-за неосторожных слов девушки.— Э-эм, прости, можно нам поговорить?— Да, конечно, - Вилли встал из-за стола и указал на диван, - прошу, присаживайся.Мужчина тоже сел рядом с Вероникой, предварительно отодвинув лежавшую там одежду к самому краю.— Вилли, я должна тебе сказать, - начала неуверенно она и сбилась, - то есть, я имею в виду, что… - Ника замялась, но на помощь пришёл Вилли.— Вероника, успокойся, - неторопливо сказал мужчина, чтобы не нервировать девушку ещё больше, хотя сам Вонка сейчас переживал, что выглядит недостаточно красиво, - я внимательно тебя слушаю и у нас есть время, так что можешь не торопиться.Услышав подбадривающие и успокаивающие слова Вонки, Ника действительно собралась с мыслями, и даже её сердцебиение утихомирилось. Просить прощение всегда было сложно, но сейчас Вероника чувствовала себя действительно плохо.— Дело в том, что, помнишь, мы разговаривали вчера? – остановилась Ника, а продолжила только после плавного кивка кондитера, - и я сказала глупость, - Вероника попыталась издать смешок, чтобы перевести ситуацию в шутку, смягчить её, но не смогла. Не смогла улыбнуться.— Какую? – спросил в недоумении Вилли, а Вероника не поверила в то, что мужчина и вправду не понимал. Она даже подумала, что раз не понимать он не мог, значит, он просто над ней посмеивался. От такого девушка расхотела просить прощения, но на душе всё-равно скребли кошки.— Ну как же? Я сказала, вернее, напомнила о твоём отце, - каждое слово всё неуверенней и тише, доходя до абсурдно тихого последнего, - и даже не извинилась, - сказала Ника, но по интонации скорее спросила, она не понимала спокойной реакции Вилли. Она умолчала о том, что ещё раньше напомнила о матери Вонки. Девушка понимала, что всё не настолько плохо... было бы, если бы она сразу попросила прощения, но она промолчала и теперь ощущала незавершённость чего-то.Девушка ожидала странной улыбки и пугающего взгляда. Ожидала, что Вилли начнёт говорить о своей любви и прочем бреде или того, что мужчина просто разочаровано будет на неё смотреть, разозлится на Нику! Девушка ожидала чего угодно, а получила снисходительную нежную улыбку со спокойным взглядом, что не пугал.***Шесть лет назад Вилли гулял по своей ещё не открытой, но уже успевшей закрыться, фабрике. Он осматривал новые, ещё более удивительные, цеха, чем раньше. На этот раз фабрика была сокрыта от глаз обычных людей и, самое главное, шпионов. Вилли был доволен своим гениальным решением закрыть фабрику. Пусть мужчина и погорячился, когда сказал, что закрывает её навсегда, но время прошло для кого-то немалое. Он реорганизовал на своей фабрике всё и теперь ни один человек не может увидеть момент зарождения чуда на его фабрике, и Вилли рад этому. Больше ни один пройдоха не сворует его чудесные рецепты и не сделает жалкую пародию, созданную не из-за творческих порывов души, но из-за желания наживы. Больше ни один шпион не увидит тайн фабрики Вонки. На самом деле Вилли Вонка думал о шпионах из-за плохого настроения, а испортилось оно из-за неудачного эксперимента с попыткой телепорта шоколадки. Телепорт шоколадных изделий Вилли Вонки прямо на экраны всех телевизоров страны…мира – отличное начало повторного возрождения фабрики. Вилли слишком долго отсутствовал на рынке, ему нужно было появиться ошеломительно, ведь за время отсутствия появилось много перспективных конкурентов. Но этот взрыв всё испортил! Мужчина злился, грыз ногти от досады, топал ногами и по несколько раз перечитывал свои исследования. Подобные проблемы стопорили весь его творческий процесс. Но хотя бы не было шпионов. Да, хотя бы не мерзкие предатели. Умпа-лумпы, в отличии от обычных людей, были надёжными, молчаливыми слушателями. Им Вилли мог довериться. Работники боготворили шоколадные бобы, а вместе с тем и дело кондитера. В тот день мужчине ещё нужно было обо многом подумать и многому расстроиться, если бы на камерах видеонаблюдения не засекли человека. Вонка первый побежал к съедобному незавершенному цеху. На уже покрытой сладкой травой поляне сидела девочка.Тогда Вилли, увидев странного ребёнка, со странной причёской и в неподходящей одежде удивился, но быстро разозлился. И, как подобает хозяину фабрики и просто взрослому человеку стал кричать на ребёнка. Правда голос его подрагивал и не был таким уж свирепым. В голове у Вилли вертелось одно слово - ?шпионка?. Вилли невзлюбил настырного ребёнка. Поначалу. Он быстро понял, что девочка не была шпионкой, но тем не менее, она была человеком. Настырным, любопытным, и пытающимся поговорить. И Вилли не знал, как объяснить этому глупому подростку, что он не понимает ни русского языка, ни её ломаного английского с ужаснейшим акцентом. Выход нашёлся быстро – репетитор по английскому языку. Разумеется, это был умпа-лумп. Довольно быстро Вероника начала понимать, что ей говорит Вонка, но сама всё ещё плохо выражала свои мысли. Вилли не позвонил в полицию дабы не привлекать внимание общественности. Ему нужна была грандиозная реклама, а не плохая. А нахождение неизвестного ребёнка, которая плохо помнила откуда она, вызвало бы не тот общественный резонанс, которого желал Вонка. Вместо этого, мужчина сам стал изучать информацию и наткнулся на интересного учёного Эверетта. Правда наткнулся он на него после того, как перерыл информацию о пропавших детях возраста от десяти и до пятнадцати и понял, что появление девочки связано с взрывом телепорта для шоколадок. Учёный был из Америки и в своих ответах на письма Вонки называл того разными словами от которых Вилли становилось неприятно.Со временем Вилли стал больше проводить времени с подростком, но всё ещё считал её проблемой на своей фабрике. Однако мужчину подкупало то, как восторженно Вероника смотрела на его творения. На фабрике появился человек, которой можно было открыться и Вилли Вонка был рад этому. Он радовался, когда видел восторженный взгляд на результат своих творений, радовался, когда девочка хвалила его шоколад и радовался, когда мог высказать свои переживания кому-то. Пусть собеседница плохо его понимала, но она могла выслушать по-человечески, а не как многие умпа-лумпы, которым были присущи некая идеализация и трепет перед Вонкой. Вскоре мужчина увидел в девочке подругу с которой он советовался по вопросам креативности своих сладостей. Вероника была творческой и постоянно рисовала в альбоме, который Вонка ей подарил в самом начале их общения, лишь для того, чтобы она отстала от него и дала спокойно поработать. Девочка часто ошивалась в его кабинете. Вероятно ей нравилось большое окно из которого открывался вид на город, а возможно ей просто нравились пиалы с конфетами, которые пополнялись каждый день. Вилли не знал. Мужчина не знал, что на самом деле тогда ещё четырнадцатилетней подростку просто не нравилось быть одной на неизвестной ей территории. Если бы он знал, то, возможно, не стал бы идеализировать их с Вероникой дружбу и всей сегодняшней ситуации не было.Не было определённого момента, когда они с Вероникой стали друзьями. Мужчина даже не заметил, как перестал держаться от любопытного ребёнка на расстоянии и раздражаться от одного только факта её существования. Они часто болтали, а Вилли даже больше. Резкое осознание пришло к Вонке, когда профессор Эверетт в одном из писем согласился приехать к кондитеру, так как ученного заинтересовал столь настойчивый кондитер. Опасаясь насмешек в научном круге, Эверетт скрыл цель визита в Британию. Для кондитера так было даже лучше. Ужасным оказалось лишь то, что профессор привёз с собой своего молодого двадцатилетнего ученика и ассистента Джона. Чем-то этот Джон не понравился Вонке с самого начала. То ли Джон напоминал Вилли кого-то из прошлого своими широко распахнутыми карими глазами и тёмными волосами, то ли Вилли не нравилась странная тенденция этого самого Джона липнуть к несовершеннолетней Веронике. От взгляда Вилли не ускользали взгляды Джона в сторону девочки. Мальчишка увидел в ребёнке лёгкую добычу. И Вилли было бы плевать, если бы на тот момент он не понял, что девочка была его единственным другом, которой он желал счастья. Вилли понимал, что это очень эгоистично – хотеть оставить единственную подругу на фабрике, тогда как она хочет вернуться домой. Все переживания кондитера превращались в негативные эмоции и автоматически перебрасывались на персону ассистента. Возможно, Вилли был бы более терпим к ассистенту, но Вероника проводила много времени с этим Джоном. Вилли было жалко девочку, ведь она была очень наивна. Но так же Вилли раздражало такое дружелюбие ребёнка к такому лицемерному Джону, ведь однажды, в кабинете Вонки состоялся диалог, по которому Вилли понял, что они с Вероникой настоящие друзья, что сам кондитер действительно особенный.Это был обычный зимний день. Вероника по выработанной привычке находилась в кабинете кондитера, когда он занимался документацией. Необычным в поведении Вероники казалось спокойствие. Ника не бегала по кабинету, не смотрела на кондитера, не заглядывала через мужское плечо, мешая работать, а просто глядела в окно. Со спины кондитер не видел эмоций девушки, но что-то заставило его отложить работу и подойти к Веронике.— Что-то случилось? Ты хочешь погулять на улице? – спросил Вилли, осознавая, что ни разу не выходил и не предлагал погулять девочке за пределами фабрики. Ему даже стало стыдно, но он не хотел внимания лишних людей к его персоне в окружении несовершеннолетней девочки – слухов, связанных с детьми, о его фабрике ходило предостаточно.— М-м, - В ответ девочка промычала и слабо помотала головой, так, словно она была сонная. Взгляда от серого зимнего дня в окне она так и не оторвала, - просто неприятная картина. Все эти люди, такие спокойные… а ведь на самом деле где-то происходит что-то плохое.— Ты хочешь отвлечься? В ответ Вероника просто отлипла от стекла и сказала, что пойдёт в свою комнату читать. А Вилли понял, что хоть Ника и была ребёнком, но у них было что-то общее. Она тоже не любила людей, но боялась одиночества. Может девочка и не рассказывала ему что-то, а может и вправду не помнила, но Вилли догадывался, что случилось что-то плохое перед тем, как она попала в этот мир. Об этом говорил странный внешний вид, странные обрезанные волосы и странное принятие положения вещей. Что-то плохое случилось и Вилли понимал, что если они друзья, то он должен максимально защитить ребёнка от возможных других ситуаций и людей. Вилли категорически не хотел приписывать лёгкий пафос её слов к её подростковому возрасту, который обычно побуждал молодые и неокрепшие умы говорить много красивых и не относившихся к ним слов. Если бы Вилли знал, что тогда у девочки было просто плохое настроение и она по совместительству упражнялась в английском, то пришёл бы к другому выводу. Но Вилли не знал, он видел то, что хотел видеть и был лишь от части прав.Вот почему Вилли поддался порыву и убил ассистента. Джон бы не дал Веронике того понимания, которое нужно было подростку. Не дал бы толчок в творческой реализации. О-о, как Вероника рисовала… Это был истинный порыв души! Все эти страшные насекомые, эти тёмные сюжеты. Вилли понимал эти картинки, он понимал Веронику.Кондитер осознал, что его желание осуществила падающая звезда, а вождь племени умпа-лумпов был в своей истории о красных нитях судьбы абсолютно прав, когда девочка исчезла из жизни Вилли. В тот момент кондитер остался наедине на фабрике со своими внутренними демонами. Мужчина даже не мог быть уверен – жива ли она. И тогда Вилли стал думать. Думать о своей жизни, о своих прошлых влюблённостях, о друзьях, которых у него никогда не было и об отце. Сначала Вилли отпустил из своего сердца самую первую любовь. Он написал письмо, не надеясь получить ответ. Другим двум он ничего не писал, но мысленно простил их за то, что и он и она воспользовались им с целью удовлетворения плотских утех и только. Да и толку писать мёртвым не было.После прочтения письма от школьной любви, кондитер понял, что что-то всё ещё гложет его и стал думать об отце. Он вспоминал слова Вероники и решился на отчаянный шаг – проведать папу. Этого бы не случилось, если бы не Вероника Николас. Вернее сначала кондитер создал ужасного вкуса леденцы, а затем всё же проведал отца.Однажды Вилли и Вероника просто сидели на съедобной поляне и Вероника завела разговор о семье Вилли. Мужчина старался отвечать односложно, но желание излить душу пересилило, и он рассказал, что не может общаться с отцом и что не сумел простить того, за непонимание и издевательства в детстве. В ответ Вероника рассказала о том, что в её мире, в фильме о Вилле Вонке, мужчина сумел помириться с отцом.Тогда мужчина сильно возмутился этим высказыванием. Он справедливо полагал, что он не образ и не персонаж, а личность! Кондитер был оскорблён тем фактом, что его подруга считала его за вымышленного персонажа. На том их диалог и закончился. А по прошествии определённого времени, Вилли всё же помирился с отцом. Со старым и больным отцом, которого он забрал на фабрику, чтобы быть ближе и заботится о том. Мужчина поддерживал Вилли и говорил, что на самом деле всё это время гордился успехами сына. На короткий период Вилли забыл о Веронике и ничего о ней, как и об убийстве ассистента с профессором, не говорил отцу. Особенно радостно Вилли было от того, что отец подбадривал его перед повторным открытием фабрики. А через четыре года отец умер. Тогда Вилли много плакал и вновь погрузился в одиночество. Вспомнил снова Веронику и легенду о красной нити судьбы. Вилли часто представлял, что девушка сейчас была с ним. Думал, как сложилась бы ситуация, если бы он не прислушался к совету Николас и не решил помириться с отцом. В тот момент своей жизни Вонка понял, что девочка сыграла в его жизни очень важную роль, сумев спасти того от огромной психологической травмы. А сейчас она, сидя перед ним на диванчике, извинялась за якобы причиненную эмоциональную боль. Это было очень странно.Когда вновь наступило одиночество Вилли Вонки, он всё думал и думал о нитях судьбы, о Веронике, об одиночестве. Мужчине даже некому было передать своё дело. Мысли о жизни и смерти одолевали шоколадного инженера. В голову стали закрадываться идеи о поиске приемника. Эти идеи обрабатывались мыслительными процессами, пока мужчина не пришёл к идее выпустить несколько золотых билетов, дабы найти приемника. Когда золотые билеты были выпущены, Вилли пробила догадка, и он решил отдаться судьбе. Вилли выпустил дополнительный золотой билет с определёнными ограничениями и стал готовиться к повторению давнего эксперимента с телепортом и всех сопутствующих его ошибок. Вера в судьбу окончательно устоялась в голове кондитера, когда он увидел девушку на пороге своей фабрики. Да, он подстроил всё так, чтобы определённые дети получили билеты, но именно билет Вероники он не контролировал! Это была судьба. А вместе с тем, повзрослевшая Вероника вызвала в нём не дружественную ностальгию, а учащённое сердцебиение и лёгкую боль в животе. Впервые в голове появилась мысль, что между ними может быть не только дружба, а нечто большее. Всё шло на руку кондитеру: убывание детей в определённой задуманной последовательности и неожиданно плохое самочувствие девушки. Вначале Вонка без задней мысли дал Николас конфетку-таблетку, но когда она впала едва ли не в транс из-за сахарного диабета, её стало легче вести за руку без лишних вопросов. Ею стало легче руководить. План в голове складывался сам собой.И всё бы хорошо, но тогда девушка улизнула из дома Бакетов очень незаметно.Переживания за судьбу девушки и то, куда же она сбежала, заставили Вонку обратиться к частному детективу, который в течение недели докладывал мужчине о положении дел: девушка жила в одной квартире вместе с Берри Брауном и Эмилией Браун, которые являлись братом и сестрой. Не смотря на лёгкое недоверие к их персонам, Вилли не нашёл никакой дискредитирующей информации о новых друзьях Вероники. Вилли стал продумывать план, как сделать так, чтобы они смогли быть вместе. Так же мужчина порой мысленно называл девушку своей невестой, чтобы привыкнуть к новым и действительно странным ощущениям. Это было неверие – в голове кондитера не укладывалась мысль, что та девчонка, что шесть лет назад раздражала Вонку, сейчас была его судьбой. Это было счастье – Вилли наконец мог быть не одинок, нужно было лишь подождать совсем немного. Это был эмоциональный подъем – на фоне постоянного хорошего настроения, идеи сладостей приходили в голову сами собой, без мозговых штурмов.И прямо сейчас Вероника смотрела на Вилли своим неуверенным взглядом, вызывала в нём самые тёплые чувства. Он улыбался ей, стараясь в одной улыбке выразить всё то светлое, что было нем.— Вероника, всё совсем не так.Игнорируя недоуменный взгляд девушки, Вилли опустил взгляд на её руки и взял те в свои ладони. Нежно и мягко.— Если бы не ты, то я бы и не успел попрощаться с отцом, - Вилли улыбнулся, так и не посмотрев в лицо девушки.— О чём ты? – Вероника не понимала, что имел в виду Вонка, но ей стало легче, что на неё не держали обиды. Словно свалился огромный камень с плеч.— Расскажу в другой раз, - Вонка помахал головой, словно сбрасывая с себя негативные эмоции, - не хочу думать о грустном.Они сидели молча. Вилли отдал себя всего приятным эмоциям от эмоциональной близости с девушкой, а Вероника чувствовала себя дискомфортно. Она не знала, как вытащить свои ладони из хватки Вонки так, чтобы это не казалось странным и неловким. Сейчас в голове Вероники не было мыслей, что Вонка опасен, но ей всё равно не нравились прикосновения Вилли.Она сидела спиной к окну, а потому солнце грело её спину. Девушка смотрела на лицо Вилли, который, закрыв глаза, наслаждался теплом солнечных лучей. Они полностью попадали на него. Сейчас его кожа казалась не столько бледной, а даже синеватой. Присмотревшись ближе, девушка увидела на лице мужчины некоторые неровности и даже один маленький прыщик. Губы Вилли были обкусанными и теперь казались не такими яркими, как обычно. Под глазами залегли синяки и мешки, а ещё кожа Вонки оказалась тонкой, от чего Ника могла разглядеть вены под глазами и на висках. Весь тот образ загадочного и вечно идеального сумасшедшего волшебника рушился почему то именно сейчас. Вероника поняла, что перед ней сидел обычный человек. На секунду Вероника подумала, что если она сейчас попросит Вилли отпустить её, то он согласится, но она не сказала ничего. Она понимала что Вилли опять откажет ей, а девушке не хотелось сейчас рушить иллюзию того, что Вонка на самом деле хороший человек, ей не хотелось рушить это лёгкое спокойствие и вновь ощущать сплошной негатив.— Вероника, что-то не так? – Вилли внезапно открыл глаза и стушевался от пристального взгляда девушки, которая даже не дёрнулась от вопроса Вонки.— Ты выглядишь неважно, - задумчиво проговорила Вероника, и тут же добавила, - очень уставшим.Вот от этих слов Вилли было действительно неприятно, но он не подал виду. — Да, просто в последнее время работы навалилось действительно много, - Вилли улыбнулся и постарался показать неопределённый жест руками, отпустив перед этим ладони Вероники. Девушка положила свои руки тут же на колени.— Но у тебя столько помощников, разве они не облегчают тебе работу? – Вероника задала вопрос из действительного недоумения, а не из-за каких-то иных мотивов.— Они выполняют физический труд, а если не физический, то скорее организационный, но руковожу ими всё равно я. Да и хоть у меня есть секретарь, я не хочу сбрасывать на него большую часть своей работы. Наверное мне стоит больше доверять окружающим меня людям.Вилли откинулся на спинку дивана при последней фразе. Ему не хватало таких простых диалогов. Да, он мог поговорить с психоаналитиком, но разговор с Вероникой, казался более живым. — Тебе нужно больше отдыхать, - эта фраза вылетала изо рта Вероника сама по себе, девушка не хотела подбадривать кондитера.— Придумал! – Вилли подорвался с дивана и посмотрел на Веронику с весельем, - ты станешь моей помощницей! Так мы больше будем проводить времени вместе, а вопрос твоей скуки на фабрике отпадёт сам собой! Что скажешь?