Глава XV (1/1)

За окном царил сумрак позднего вечера. Вилли Вонка стоял в каком-то старом, зловонном и омерзительном подъезде. Социофобный Уильям, так не любивший покидать фабрику, всё же выбрался за пределы своего производства. Мужчина стоял напротив чьей-то двери, такой же старой и непримечательной, коим был и подъезд, и выглядел шоколадник очень задумчивым: он размышлял и прокручивал в голове слова драматурга Анхелики Ферроу. Вонка задумался о счастье, о смысле жизни и о семье, которой у него никогда не было. Магнат настолько погрузился в мысли, что даже когда ему открыли, витал в облаках и лёгком трансе.Рыжая бестия сама начала тот разговор, а значит, в любой момент могла продолжить его, и если она чем-то занята, то это её проблемы. Вилли срочно требовалась помощь, и он мог обратиться только к тем людям, которые точно могли разговаривать на те самые темы, которые никак не покидали его голову в последнее время.Также брюнет предпочитал решать проблему, пробираясь к её корню.Вот он и пришёл.—?Оу, сэр Вонка,?— удивлённо вылетело у Анжи, бывшей сегодня в каком-то старом мешковатом свитере, с торчащими по обыкновению непослушными волосами и большими от приятного удивления глазами.Вилли скосил взгляд на нелепую вещь девушки, на которой красовался свободолюбивый пацифик.Мужчина, не дожидаясь приглашения, прошёл вглубь тесной каморки преподавателя. То была всего-навсего небольшая комнатка, но очень чистая и светлая, заполненная огромным количеством растений и суккулентов. Кондитер, по обыкновению, точно также, как когда-то в доме у Бакетов, разглядывал и обшаривал полупустые полки хозяйки, попутно разговаривая с ней.—?Наверняка я появился неожиданно и не вовремя, скоро ведь вернётся ваш муж, возможно, с детьми. Боюсь, что могу поставить вас, мисс, в неловкое положение. Но при всём этом я бы очень хотел всё же кое-что обсудить с вами, — отрешённо, но твёрдо оповестил Вонка, продолжая изучать содержимое стеллажей драматурга.Ферроу доброжелательно усмехнулась, качнув головой, и, пока кондитер вольничал, направилась в другой конец своей узкой комнатушки, дабы заварить чай.—?К счастью, я не замужем, да и детей у меня нет,?— широко улыбнувшись и разливая в чашки душистый бергамотовый напиток, беззаботно ответила леди Анхелика.—?Ой, милочка, выходит, вы тоже одиноки,?— задумчиво, будто самому себе прошептал шоколадник. —?Обычно юные леди всегда только и думают о том, как бы быстрее и выгоднее выскочить замуж.—?Да что вы, какое глупое заявление. Это мой осознанный выбор. Большинство браков?— просто фиктивная ложь, ну или расчёт, ну или "так принято". Всё это мишура. Да и к тому же, как можно быть талантливым драматургом, когда на тебе висит семья, будто дохлый гусь??— восклицала Анжи, в конце концов вдруг резко обернувшись к магнату.Вилли, минутой ранее так старательно изучавший шкафы, вдруг остановился и, не переводя взгляд на девушку, в привычной манере рассмеялся.—?А-ха-ха, а я всё более убеждаюсь в обратном: семья?— не такой уж и дохлый гусь, а вполне себе живая и энергичная птица, ха-ха,?— попытался пошутить кондитер, издав игривый смешок и изобразив на лице подобие неловкой улыбки.Спустя секунду молчания Вонка добавил:—?Единственный недостаток семьи?— вечно учат, что делать, чего не делать, а это, дорогая моя леди, не способствует творческой атмосфере,?— фыркнул мужчина, недовольно поморщившись.—?А вы не принимайте их советов, и всё,?— легко парировала рыжая, быстро переключившись с чая на поливку цветов. —?Мой дядюшка, Пензитал Ферроу, самый блестящий адвокат в городе, настоятельно советовал мне быть юристом, но глядите, я?— драматург, а что было бы, послушай я его?Анхелика сочиняла на ходу и так мастерски, что сама искренне верила в правдивость своих слов.—?Или вот, послушайте, тётушка Вирджиния отчаянно сватала меня пять лет подряд за кого ни попадя, не унимаясь, даже когда я спускала с лестницы одного назойливого женишка за другим,?— хозяйка рассмеялась, мечтательно подняв глаза на потолок и делая вид, что прокручивает в памяти образы тех мужчин. —?И, между прочим, участливая тётя и сейчас не теряет надежду. И что с того? Пусть нам пишут сценарий жизни, но мы не тряпичные куклы, чтобы участвовать в их постановках, верно?Анхелика распиналась, не жалея слов и сил, параллельно с усердием опрыскивая фикус. И тут она резко развернулась, помолчала с минуту, а потом продолжила:—?Знаете, Уильям, хоть многие и твердят, что в жизни нет ничего важнее семьи, я с этим не согласна. Жизнь?— одно целое, состоящее из множества реквизитов. Предположим, театр?— это и есть жизнь...—?Снова будете цитировать Шекспира, мисс Ферроу? —?перебил Вонка, саркастично ухмыльнувшись.—?Мы вернёмся к Шекспиру не раз, если вам так угодно,?— хмыкнула Рита, подходя к Вонке с медным подносом, на котором позвякивали ложки и чашки, из которых рвался наружу чай при каждом неверном движении. —?Так, о чём же я: допустим, театр?— это наша жизнь, а сцена?— семья. Согласитесь, что сцена в театре?— очень важная составляющая, но сцена без актёров и декораций так и останется всего лишь пустым местом.—?Если следовать вашей логике, Анхелика-расхихика, то настоящему "актёру" и "сцена" не нужна, да??— саркастично изрёк Вонка.Кареглазая подошла к креслам и поставила поднос с чашками на стоявший перед сиденьями журнальный столик.—?Вы совершенно правы,?— кивнула Анжи, аккуратно выгружая кружки на старенький столик. —?Предположим, что "актёры"?— это состояние нашей души и тела. Можно быть счастливым и без "сцены". Но "сцена", как принято в обществе, сделает тебя "настоящим актёром".Ферроу опустилась на одно из кресел и пригласила кондитера сесть напротив. Вилли не нашёл контраргументов, снова задумчиво оглядел какое-то видимое лишь ему одному далёкое пространство и неспешно обустроился на втором сидении. Анхелика предложила магнату угоститься чаем, пододвинув к нему чашку и коробочку со сладостями самого Вонки.Мужчина взял в руку ириску, сжав её большим и указательным пальцами, и поднял на уровень глаз.—?Однажды я запустил на свою фабрику тысячи людей, предоставил им рабочие места и щедро благодарил каждого за его труд, а чем ответили они? Разворовали всё, что я выстраивал годами,?— апатично заговорил Вилли, рассматривая конфету, которую в один день стали выпускать сразу несколько других фабрик вместе с его собственной.—?Вы судите всех своих рабочих по тем гнусным единицам, а это неправильно,?— рассудительно покачала головой Анжи.Кондитер отказался от чая, но конфету всё же положил в рот, а после снова раскинулся в кресле и запрокинул голову. Они просидели больше получаса в тишине и темноте, так как на улице окончательно потемнело, и мизерный свет помещению дарила лишь одна крохотная тусклая лампочка, одиноко болтавшаяся на потолке. Хлам для миллионов, герой всего лишь для двух.—?Зачем вы пришли, мистер Вонка? —?обращаясь будто не к Вонке, а тоже в абстрактную пустоту, спокойно спросила Анжи.Уильям с прикрытыми глазами и будто какой-то физической болью проговорил: —?Мне плохо. Сладости всегда были единственным, в чём я был уверен. Их изготовление делало меня счастливым. А теперь я не уверен в том, что счастлив. Я всегда делал конфеты по настроению, а теперь... Всё правильно. Я делаю конфеты по настроению. Настроение ужасное — ужасные конфеты,?— откровенно, со страдальческим выражением лица объяснялся Вонка. —?И почему-то мне кажется, что вы, мисс рыжая душа, понимаете меня лучше, чем кто-либо.Анхелика шумно выдохнула, прерывисто дыша. Она обратила особое внимание на то, что гость отставил чашку чая. Тогда женщина встала, подошла к серванту и достала оттуда коньяк.— Я понимаю вас и знаю, что если вы выговоритесь, то станет куда легче, — проговорила Анжи, взяв графин с напитком и повернувшись к Вилли.Она вернулась на своё место, плюхнулась в кресло, вылила чай из чашек в стоявший рядом большой напольный цветок и заполнила кружки коньяком. Не слишком по-светски, но тоже сойдёт, как вариант.Марго сделала один глоток, и кондитер после сомнений и уговоров хозяйки всё-таки тоже пригубил спиртное.Незаметно они перешли на "ты" и болтали обо всём на свете, как старые друзья. Вилли рассказывал свои глупые и абсолютно абсурдные истории о том, как ему порой не удавались сладости, или как однажды он тестировал новинку на Умпа-Лумпе, и тот оброс густыми волосами.— А знаешь, Анжи, почему мой отец был против шоколада? Да, он был дантистом, но его не заботили мои зубы. На самом деле шоколад раздражал его вот из-за чего: моя мать, когда мне было пять и когда дела отца пошли хреново, ушла к другому мужчине. Знаешь, кем он был? Шоколадником, хи-хи-хи, — кондитер засмеялся, будто сумасшедший, и залил в себя ещё одну стопку алкоголя.Изначально было и вовсе невозможно поверить, что брюнет поддастся искушению. После доводов вроде: "Ну что мы как дети малые" и "Всего лишь одна чашечка, она же такая маленькая, и это только ради небольшого раскрепощения", шоколадник, что удивительно, сдался. Но сразу же после первой стопки последовала вторая, ведь "Одна кружка — это несерьёзно". А дальше аргументов уже и не требовалось.Когда человек занят каким-то делом, он не контролирует, сколько и что ест или пьёт. Так и Анхелика — слушая и периодически вставляя свои пять копеек, она технично наливала всё новые и новые стопки.Наконец они добились того, к чему всё и шло — глаза засияли шальным блеском, языки развязались. Странно, что только языки. Видимо, Вонка и впрямь пришёл лишь излить душу, а не... что-нибудь другое.Анжи, икая, подползла к старому проигрывателю и включила какие-то такие же старые соул-песни.Кажется, они даже танцевали. А разговоры так и не прекращались. Но они были будто в серых телевизионных помехах — вроде всё слышно, но ничего не понятно. Вернее, эта парочка вообще не задумывалась о том, о чём каждую секунду узнавала друг от друга о них же самих. Просто рассказывали и рассказывали какие-то интересные детали о себе.Две одинокие и обпившиеся вдрызг души вскоре вылетели из тел в Царство Морфея, где, по-видимому, был какой-то особый изолятор для подобных личностей, ведь, как известно, сон людей подшофе — мёртвый сон. Вилли отключился в кресле, снова опустившись в него, а Маргарет еле-еле добралась до своего матраса и, расположившись на нём в нечеловеческой позе, тоже отдалась дрёме.Они начали приходить в себя спустя три-четыре часа, и первым очнулся Вонка. Будучи персоной чувствительной и даже несколько ранимой, он мгновенно протрезвел, осознав, где находился и что он сделал. Шоколадник тут же засобирался, пытаясь как-нибудь скрыть едкий запах алкоголя парфюмом и при этом разбудить мисс Ферроу.Она же встала не так легко и праздно. Продолжая икать, девушка всё ж таки немного соображала, что происходит, но всё равно ходила и выглядела, как блаженная.Почему-то на улицу они вышли вместе. Магнат искал свой лифт, и, кто бы мог подумать, снова приветливо обнял его лицом. Пьяная Рита усмехнулась, пробормотав:— Щ-щ-щас я тебе, ик! помогу, проще пареного шоколада...— Может быть, репы?— Ага, ик! той самой, которой ты впечатался, — захихикала женщина и пошла вперёд, выставив руку и пытаясь найти устройство самостоятельно.По какой-то причине она сделала более крупный шаг, и это будто подтолкнуло её вперёд, потому Марго... повторила участь Вонки.— Твоего ж отца-дантиста, какого х... хереса ты вообще, ик! сделал свою х... халву летучую прозрачной?!Вилли не ответил, потому что рыжая нащупала наконец ручку, открыла дверь и втолкнула кондитера внутрь кабины, помахав ему рукой.— Так а зачем ты, ик! пришёл-то?И он снова не ответил, потому что уже мчался на сверхскоростях к фабрике. Да и вообще, у него были вопросы и поважнее — как объяснить это долгое отсутствие перед Чарли? И ладно бы только это, но помимо проведённых вне производства часов уликой был до сих пор разивший от него запах коньяка, а это уже всё бы прояснило. Бакет ведь давно не ребёнок, всякое может подумать. А если ещё и его семья решит сегодня отужинать с Вилли? Позора не оберёшься.Маргарет, тупо смотря в точку, где на мгновение несколько минут назад стал виден лифт, ощущала только одно — непреодолимую тягу снова лечь на матрас, хотя было бы неплохо и на нормальную кровать, и проспать примерно такое же время. Так она и сделала.Хорошо, что следующий день был выходным. Анхелика полностью пришла в себя, с гудящей головой глотала таблетки и, сидя за столом, снова смотрела в пустоту, как и Вонка вчера. Чёртов коньяк давал куда больше побочных эффектов, чем мягкое щадящее вино или игривый эль. И это ещё и при том, что конкретно этот напиток был не самым дешёвым, так что страшно было представить, что было бы, попади в их организм по ошибке палёнка.Она не знала, почему взяла в этот дом именно коньяк, как и то, почему Вилли пришёл именно к ней.Очевидно, во всём этом была связь. Цепь из сахарных конфеток, которые дети носят, как браслеты.Рита-Анжи перебирала в голове то, что они там вчера наговорили друг другу, и помехи вдруг стали становиться менее заметными, открывая суть. Может, это было чудесное действие лекарства. В любом случае, леди Фокс примерно вспомнила, о чём же болтала с гостем, и ей это сильно не понравилось.Точнее, она поняла, что могла рассказать ему, но не знала, сделала ли она всё же это или ей хватило ясности ума продолжать молчать.Сахар, подверженный температуре, превращается в карамель и становится ещё слаще, а когда всё горячело в Рите, оно горчило. Ну конечно, ведь сухой пряник не может стать вкуснее, если ещё раз засунуть его в печь. Он сгорит и рассыплется.А её сердце всё так и оставалось куском чёрствого печенья.