Расширенная версия (2/2)
Л’эрт сделал несколько глотков и приблизился к юноше, которые висел таким образом, что его лицо было чуть выше лица инкуба. Если бы не это, Кей едва ли доставал бы Л’эрту до плеча. В свои восемнадцать лет он был невысоким, щуплым и немного болезненным парнем, неприспособленным для этого жестоко мира… Он был создан только для этого момента.
«Монстр» нежно коснулся полураскрытых израненных губ своими. Кей даже не вздрогнул, когда капельки алкоголя проникли в ранки – он не чувствовал боли. Он больше никогда ее не почувствует.Ледяной язык, вызывая возбуждающий жар, прошелся по губам Кея, потом сместился на подбородок и проложил мокрую дорожку ниже, к шее… И опятьвернулся к губам… Сознание смутно и постепенно возвращалось к юноше. Чужой язык, обжигающий льдом и огнем, исследовал его рот, касался его языка, стенокщек, нёба, облизывал губы, щекоча их уголки, посылаяимпульсы телу, которые концентрировались внизу живота.
- Л… Л… Л’эрт-т, - Кей услышал свой дрожащий голос словно сквозь толщу воды. Синей. - Л’эрт…- Что, котенок? – инкуб уже сладко выцеловывал нежную шею, слизывая капельки пота. Его руки почти невесомо касались сосков, живота, бедер и спины, дразня и возбуждая. – Что ты хочешь, малыш?- Я… я хочу… Л’эрт, я оч… очеень хочу…- Да, мой сладкий… – тихий смех Л’эрта мягко защекотал его кожу, заставив ее покрыться мурашками.- Тебя! Хочу… тебя… Л’эрт! - Кей изо всех сил дернул руки, пытаясь освободиться, чем вызвал еще один ласковый бархатный смешок.Инкубснова нежно прикоснулся к его губам, прошептав прямо в них:- Я уже рядом, маленький…Он щелкнул пальцами, и шелковые ленты мгновенно разорвались, синими бабочками спланировав вниз. Л’эрт подхватил тело Кая, не дав тому даже коснуться пола.
Едва ощутив свободу, юноша тут же обвил руками шею вампира, прижавшись к нему всем телом. Кожа инкуба была ледяной, но каждое соприкосновение с ней обжигало огненными иголками, которые пронзали до самого мозга, принося наслаждение, в чем-то похожее на мини-оргазмы. Краткие и возбуждающие еще больше. Кей выгнулся и бесстыдно потерся пахом о бедроЛ’эрта, застонав тому в шею.
- Тихо… А то снова привяжу, - хихикнул вампир и легонько шлепнул свою жертву по упругой ягодице. Мелкая дрожь прокатилась по телу Кея, вибрации отэтого легкого удара так сладко отозвались внизу живота, что пареньеще сильнее вжался в сильное ледяное тело. Его трясло, а внутри что-то трепетало и натягивалось как струна.- Л’эрт! Нет… не… не надо! – юноша сжался и жалобно всхлипнул, как только инкуб опустил его в холодящую мягкость простыней. – Не отпускай!- Тшш… - завораживающийшепот разлетелся по разгоряченному телу стаей щекочущих бабочек. – Глупый…Л’эрт прильнул губами к бьющейся жилке на шее Кея и сладко поцеловал, потом исследовал ямочку между ключиц и проложил дорожку из мокрых нежных поцелуев выше к подбородку, к распухшим губам, и скользнул языком в теплый рот. По спине пробежала приятная стайка мурашек, которые инкуб «поймал», положив ладонь на его поясницу и ниже, проведя пальцами по ямочке под копчиком и между ягодиц, мучительно медленно обжигая вход в тело, но не проникая в него, не делая того, чего так хотел бы затуманенный разум Кея.
- Л’эрт… - И снова ему не дал ничего сказать ледяной поцелуй. Оставалось только стонать, принимать эту ласку и просить… Растворяться в этих руках, которые доставали и гладили его везде, принося томительное, почему-то горьковатое, но такое необходимое до боли, до слез удовольствие…Паутина прикосновений. Кей – запутавшаясябабочка, а Л’эрт – паук. Он плел свою паутину умело, тонко, изысканно. Заставляя Кея кричать или беззвучно всхлипывать, закусывая в кровь нежные губы. Эта паутина крепка. Крепче стали, крепче объятий вампира. Она протянула свои прочные тончайшие крученые канатыв душу и из души, собирая жемчужные нити рассудка, переплетая их намертво с пьянящими нитями удовольствия.
Эта паутина отравлена. В каждом узоре, что вырисовывалина теле Кея ловкие руки инкуба,был яд. Он сладкий, тягучий и липкий, как янтарный мед. Этот яд просочился под кожу, проникв кровь и бурлил, лопаясь и взрываясь мелкими иголками в изнывающем паху.Эта паутинаненасытна. Жертве мало рук, мало пальцев, мало языка своего нежного и безжалостного палача. И Кей, отбросив всякий стыд, развел согнутые ноги широко-широко, поддерживая их под коленями руками и соблазнительно выгибаясь навстречу. Так предложить себя могло либо продажное тело, либо обманутая инкубом душа.Зрачки Л’эрта еще больше расширились, а глаза стали из синих почти черными. Он встал на коленимежду разведенными ногами жертвы и навис над разгоряченным телом, жадно глотая его вожделение и жар. Так сладко… Инкуб покрывал поцелуями и терзал нежную кожу плеч, груди и живота уже в который раз. Оставлял новые и новые следы: засосы и укусы, слизывал крохотные капельки крови, оттягивал твердые как горошины соски и скользил вниз-вниз… к светлым волоскам на лобке. Дохнул на них, зарываясь носом, щекоча своимнеровным дыханием. Л’эрту тоже не терпелось, но он хотел насытиться этим горячим телом полностью.До последней капли крови. До последней капли удовольствия.
Подняв глаза и взглянув на запрокинутую шею Кея, Л’эрт улыбнулся, плотоядно облизнувшись, и чуть приподнялся, вбирая твердую плоть своей жертвы до основания, плотно обхватив ее губами и помогая себе языком. Юноша глухо и протяжно застонал, по его лбу пробежала струйка пота, затерявшись в белокурых волосах. Вампир сделал несколько медленных движений и отстранился, выпустив член,быстро поцеловал его в головку и спустился ниже, проведя языком по бедренной артерии, которая бешеногналакровь.
- Л’эрт… - так тяжело было говорить растерзанными от поцелуев губами, говорить сквозь сбившееся дыхание. – Пожалуйста, Л’эрт… я больше… не…Вампир, не отвечая, повел языком по промежности Кея и выше, до пупка, углубился в него, лизнул несколько раз и отправился дальше к соскам, ключицам и шее, сладко и требовательно поцеловал в губы. Чтож… пора. Он и так слишком долго ждал.Оттягивал момент. Подарил Каю несколько часов умопомрачительных прелюдий – лишних часов жизни.Л’эрт вошел резко. Сразу. До упора. И ему вторил полный невыносимого блаженства стон его жертвы.Это власть… Власть сильного мужчины над податливым раскрытым телом. Власть инкуба над распятой полумертвой душой.
Кей вцепился в плечи вампира, извиваясь и насаживаясь бедрами сам. Глубже в тело. Глубже в душу. До сердца. Раскрытый полностью, узкий, влажный – одержимый и жадный. Обманутый сверчок в сладострастной паутине…Простыни сбивались, собираясь складками под телами, двигающимися в бешеном темпе, мягкошелестели, впитывая прозрачный огненный юный пот.Кай выгибался, впиваясь в сильные плечи,и умолял, чтобы его… брали. Брали. Первобытно. Яростно. Доводя его до исступления, до беспамятства. Может тогда горячее желание вспыхнет один раз ослепляющим пламенем и потухнет. Освободит. Оставит…- Л’эрт!Вампир то врывался резко, то, наоборот, плавно, почти нежно входил в податливое тело. Снова и снова… Кей чувствовал его всего напряженным нутром, ощущал, как сильные пальцы буквально вдавливались в него, разрывая кожу, проминая плоть. Но это не боль. Нет. Это тоже… наслаждение.Юноша вздрогнул от удовольствия, когда Л’эрт грубо впился в его шею клыками, разбрызгивая алую кровь по белому шелку рубинами… Он никогда еще не был так счастлив. Он просто плакалот счастья -так близок к немуинкуб. Так много жалящих одуряющих проникновений: горячей твердой плоти, пальцев, клыков – все это в тело. И синие глаза – в душу. Море ослепляющего наслаждения.Синее море… волна за волной… Одна, вторая, третья… Вал! Накрыл с головой. Захлебнулся. Блаженство. Остро. Ослепляющий свет. Синева. Глубже… Глубже… Еще один гребень наслаждения – пик. Все выше. Выше… Небо сквозь белый потолок. В небо на пике!Вот только Кею было не суждено оттуда спуститься.***
Кровь теплая.Она обволоклаи приятно согрела небо и горло. По позвоночнику пробежаладрожь. И уже в следующую секундувсе тело пронзиляркий одуряющий оргазм.Л’эрт бился в нем несколько долгих сладких мгновений, а потом его отпустило. Он шумно выдохнул, облизавокровавленные губы. Но вдруг до его чуткого обоняния донесся странный тяжелый сладковатый запах… разложения?!Вампир резко открылглаза и увидел, что красивое лицо его жертвы изуродовал страшный нечеловеческий оскал. В голубых глазах, которые только что были стеклянными, зажглось какое-то мертвое пламя.Л’эрт попытался отстраниться, но неожиданно сильные руки схватили его за плечи, не позволяя сделать это. Почему-то на ощупь эти руки оказались мягкими… и скользкими… Отвратительный запах усилился. Искореженный в ужасной улыбке рот начал приближаться.Вампир понял, что тело под ним… разлагается.Он кричал. Бился. Бесполезно – не вырваться. Он орал так громко, что думал: легкие порвутся и вылезут наружу через глотку… Л’эрт бешено дергался, чувствуя на своей коже что-то липкое, грязное и мерзкое, которое буквально впитывалось в него. Он отчаянно дернулся, пытаясь стряхнуть с себя труп…
И проснулся.Л’эрт сначала не понял этого и продолжил яростно смахивать с себя воображаемые куски плоти, раздирая свою кожу в кровь…- Л’эрт! Л’эрт! Очнись! Очнись, я сказал… Ты меня слышишь?! Л’эрт!Несколько звонких сильных пощечин обрушились на него, а правое запястье оказалоськем-то сильно сжато…Боль отрезвила. Воображаемый гниющий рот так и не дотянулся до его губ. Он растворился в реальном болезненном ощущении от оплеух, которыми его щедро наградили… Л’эрт судорожно вздохнул, ощущая, как по его спине скатываются мерзкие струи холодного пота.Кей… Конечно, даже спустя шестьсот лет инкуб не забыл ту свою юную несчастную жертву. Не забыл вкус ее желания. Но если раньше этот вкус был сладким и приятным, то теперь он костью застрял в горле Л’эрта, вызывая рвотные позывы…
Кей… Глупый нежный Кей… Он был не просто едой, он был экспериментом. Он был вторым после…Сознание незамедлительно нарисовало перед ним яркую картину того, как в белоснежном чистом номере какой-то дорогой гостиницы висел подвешенный на синих лентах белокурый отравленный его ядом юноша.Почему так болезненно быстро бьется холодное сердце в груди, подрагивая от отвращения к самому себе? Кей… Тогда все было таким белым. Невинным. Даже тошнотворно-изящные розы на белом подоконнике в белых горшках были белыми!«Прости», - вот что хотели бы прошептать его сухие непослушные губы. Прошептать в никуда, надеясь, что это тихое слово услышит тот, кому оно предназначается…- Л’эрт, - тихий ласковыйголос сбоку. – Успокойся… тише. Открой глаза.Чья-то рука легла ему на щеку, дотронулась до губ большим пальцем, другая продолжала удерживать инкуба за запястье. Эти голос и прикосновения… знакомые. От них веяло силой.Сухим теплом, которое обычно приносит с собой ураган, свежестью грозы и гранатов. Эта свежесть тонко-тонко, как острие клинка, вспарывала тяжелый иллюзорный запах мертвечины, забивший дыхательные пути Л’эрта.Вампир, сделав над собой неимоверное усилие, разлепил сомкнутые веки. Его глаза были светлыми, как весенний лед, насыщенная задорная синева утонулав безысходной боли, утративсвой яркий блеск вместе со слезой, скатившейся по бледной щеке. Больно. Эту сухую боль, напоминающую пепел, что рассыпается в груди с каждым неровным сердечным стуком, эту боль не выдержать. Это запоздалое раскаяние. Это еще однонапоминание о том, кто он есть на самом деле…- Л’эрт…Глаза Карвена, обычно непроницаемые и холодные, выражали беспокойство и тревогу, которые крохотными искорками плясали на самом дне его зрачков.
Инкуб смотрел на него и почему-то не мог оторваться. Смотрел, будто пытался разглядеть в Главе Ковена черты убитого им Кея. Ему сначала казалось, что он видит перед собой белокурого нежного эльфа с небесно-голубыми глазами. Видит смертельную отвратительную белизну -стерильность мыслей. Чувствует запах секса. Запах разложения.
Но постепенно иллюзия начала рассеиваться, как рассеивается молочный утренний туман, позволяя насладиться пространством и цветом. И после минутного ослепления темные пряди Карвена показались ему еще чернее, чем были, пламенные глаза – еще пронзительнее, красивые черты лица – еще совершеннее.Но это другая красота. Эта опасность и сила.Это неизменныйнеприступный монолитный черный цвет.
Цвет тьмы. Он может разбавиться синим, но никогда не станет им. И Л’эрт никогда его не сломает, как сломал Кея.Цвет тьмы. Совсем немного темнее, чем у Л’эрта, но куда благородней.
Потому что лучше боль, чемотравление несуществующей любовью.Инкуб, не раздумывая, обессиленно уткнулся мокрым лбом в плечо Карвена, касаясь лицом мягких ниспадающих прядей. Кошмар почти ушел, пропадая без остатка и следа в тонком запахе спелых гранатов и в сдержанном тепле, которое разносило холодное сердце. Сильные руки,обнявшие Л’эрта в ответ, принесли успокоение, словно заключили в свои объятия не только тело, но и мятежную обезумевшую душу.Так странно. Раньше в этих руках он находил только телесные муки, а сейчас жаждализбавления от страданий сердца, души, разума.Кей… Он уже ничего не изменит. Не отмотает время назад. Но он может попытаться забыть, прижавшись к Карвену, который чуть покачивалего, ласково зарываясь изящными пальцами ему в волосы. Он может искупить. И искупит.Л’эрт знал одно: черный цвет никогда его не обманет.