1. Добро пожаловать (1/1)

Скрежет от прикосновения белого мела о зеленую доску прерывал тишину, воцарившуюся в кабинете второго этажа особняка в Толедо.Серхио быстрыми движениями вырисовывал приветственную фразу, показывая всем свой размашистый и не совсем аккуратный почерк. Через несколько секунд стараний, когда фраза была дописана, он подчеркнул полученные слова косой чертой снизу и с нескрываемым волнением развернулся к людям, сидящим перед ним за школьными партами.Перед ним сидели девять незнакомых человек абсолютно разного возраста. Они были одеты в пеструю, растянутую от старости одежду, и смотрели на него с нескрываемым любопытством. Несмотря на то, что всем им было давно за восемнадцать, Серхио эти люди казались еще детьми, которых ему придется обучать на протяжении последующих пяти месяцев.Толпа ноунеймов смотрела на Маркина изучающе: кто-то с укором рассматривал внешний вид его старого пиджака, испачканного пылью белого мела, кто-то наблюдал за его скованными неуверенными движениями и усмехался, а кто-то, закусив кончик карандаша зубами, любовался его густыми черными волосами и неухоженной бородой.?Добро пожаловать?.— Приветствую вас и спасибо, что приняли такое предложение, — Серхио слегка виновато улыбнулся и внимательно оглядел класс. Один парень, сидящий за второй партой, от его фразы сдержанно загоготал, отчего Маркина облегченно выдохнул и компульсивно поправил очки на переносице, которые даже не пытались упасть. — Будем жить тут, вдали от людей, пять месяцев. Наша подготовка к работе будет длиться пять месяцев.— Что значит ?пять месяцев?? — прокуренный мужской голос за первой партой, сидящий перед ?гогочущим парнем?, возмущенно перебил вступительное слово Профессора. — Мы чокнутые, что ли?Серхио ожидал подобного вопроса, поэтому был во всеоружии подготовлен к нему. Но перед тем, как ответить, он дал возможность будущим грабителям усмехнуться и обратить свое внимание на бородатого недовольного мужчину.— Люди обучаются многие годы, чтобы получать зарплату, которая, в лучшем случае, будет средней. Чертова зарплата, — Маркина присел на край своего письменного стола и неуверенно начал жестикулировать длинными пальцами. — Пять месяцев ерунда. Я обдумывал все это гораздо дольше, чтобы нам не пришлось работать. Ни мне, ни вам, ни вашим детям.Профессор внимательно осмотрел каждого в комнате, чтобы убедиться, что он смог ответить на поставленный вопрос, а заодно убедить и по-доброму пристыдить нетерпеливого соучастника.— Вы пока не знаете друг друга, и я хочу, чтобы так было и дальше, — Серхио продолжил свой монолог и вернулся обратно к доске, на которой тонким мелом стал выписывать главные тезисы правил их проживания в Толедо. — Никаких имен. Личных вопросов. И, конечно же, личных отношений.Женский голос на последнем пункте громко усмехнулся, чем заставил класс обернуться на него. Грабители с интересом рассматривали статную брюнетку, закусившую кончик карандаша белоснежными зубами. Плавными движениями она дергала одной ногой под партой, а пальцами левой руки вертела два блестящих кольца на безымянном пальце правой.На этот выпад Серхио медленно обернулся, продолжая держать мел в испачканных пальцах, и с укором взглянул в карие глаза нарушительницы порядка во время занятия. Только на нее Маркина мог смотреть свободно и прямо, когда как в общении с другими его глаза метались из стороны в сторону, а щеки приобретали розовый застенчивый вид. Заметив недовольный взгляд Профессора, брюнетка расслабила руки и откинулась на спинку стула, одним лишь взглядом обещая не издавать более никаких звуков.— Выберете себе какое-нибудь простое имя, например, числа, планеты, города, — убедившись, что одна из будущих грабителей будет сидеть молча, Маркина продолжил.— Типа ?сеньор семнадцать?, ?сеньорита двадцать три?? — Гогочущий парень вальяжно расселся за своей партой и, ища поддержки у остальных, улыбнулся собственной шутке.— Плохое начало, — бородатый мужчина снова подал голос, на что уже знакомая всем брюнетка устало закатила глаза — все-то ему не нравится. — Я даже номер своего телефона не помню.— Может планеты? — Тонкий ребяческий голос послышался из-за последних парт первого ряда. — Я был бы Марсом, а он, — указывая карандашом на сидящего перед собой кучерявого парня, — Юпитером.— Забудь, я не буду Юпитером, — голос гогочущего мгновенно стал ниже и недовольнее.— А че не так?— Плохая рифма.Подобные прения слышались только со стороны первого ряда, будто там сидели только вечно недовольные старики и необразованные дети, забавляя тем самым серьезных и взрослых грабителей со второго. Они снисходительно разглядывали лица спорящих сторон, обреченно качая головами.— Тогда города. Города! — Профессор и сам устал слушать подобные выпады доброй половины своих подчиненных, поэтому нетерпеливо предложил компромисс, который устроил всю команду.На несколько минут в классе повисла тишина.Грабители с энтузиазмом подошли к этой части урока и начали выписывать на листочке названия городов, которые им нравились или которые, по их мнению, подходили их характерам больше всего.— Я буду Токио, — девушка с короткой стрижкой, сидящая за первой партой второго ряда и явно копирующая образ Матильды из фильма ?Леон?, подняла руку и довольно обвела карим взглядом своих новоиспеченных коллег.— Тогда я буду Берлином, — бархатный мужской голос окутал плечи каждой присутствующей в этой комнате женщины. Все взгляды были прикованы только к нему, а он, в свою очередь, не обращал на это никакого внимания, лишь незаметно приподнимая уголки губ.— А я — Потсдам, — длинноволосая брюнетка уверенно подняла свои глаза на Профессора, после чего услышала едкую ухмылку от ее соседа сзади — Берлина.Потсдам ухмыльнулась и дотронулась кончиками пальцев до правого уха, которое, после выбора своего города, неприятно жгло. Она незаметно дернулась, стараясь не обращать на это внимания — с этим можно разобраться потом.— Какой, прости, пост ты там сдашь? — Кучерявый парень скривил лицо в тупой гримасе, пытаясь понять, что его коллега только что сказала.— Милый, это название города: Пот-с-дам, — Потсдам медленно перевела взгляд на парня и снисходительно одарила его блеском шоколадных глаз. — У тебя двойка была по географии?— А проще город ты не могла выбрать? — Парень начинал закипать. — Я пока выговорю это хреново слово, у меня язык сломается!— Могу порекомендовать тебе хорошего логопеда, малыш, — Потсдам мягко махнула рукой и, под общий смех коллектива, повернулась обратно лицом к Серхио.Так в команде Профессора появилось девять грабителей, которые теперь носили не обычные человеческие имена, а названия потрясающих городов всего мира: Токио, Потсдам, Берлин, Хельсинки, Осло, Москва, Денвер, Рио и Найроби.Конечно, над манерой их общения еще нужно было потрудиться, но, в будущем, эти люди вполне могут стать настоящей командой мечты. От этих мыслей Маркина улыбнулся и поправил очки, разглядывая воркующих союзников.— Так получилось, что все ваши секреты знаю только я, — Серхио поднял одну руку, чтобы добиться желаемой тишины в классе и продолжить занятие. — И я повторюсь, что хочу, чтобы так было и дальше. Я знаю о ваших способностях, умениях и навыках, поэтому сейчас я разделю между вами обязанности и расскажу, кто и за что будет отвечать во время ограбления.Профессор опустил взгляд на сидевшего за третьей партой Берлина и жестом указал на него, на что тот вздернул подбородок и поправил синий галстук.— Берлин будет руководить налетом внутри объекта. Он будет моими руками и глазами, пока я буду следить и отвлекать полицию по ту сторону ограбления. Потсдам — ты будешь его правой рукой.— То есть, Потсдам будет правой рукой правой руки Профессора? — Денвер произнес имя брюнетки нарочито четко, почти по слогам, после чего звонко захохотал. — Я тоже хочу быть чьей-нибудь правой рукой.Класс бурно поддержал шутку коллеги и залил кабинет синхронным смехом.Было смешно всем, кроме Берлина, Профессора и Потсдам. И, если мужчины смогли просто усмехнуться и не заострять на выходке свое внимание, то девушка медленно развернулась к смеющемуся парню и стрельнула в него парочкой танцующих в радужке чертей. Она недовольно выгнула одну бровь и смотрела на Денвера твердо, подавляюще и почти что высокомерно. Потсдам приподняла уголки губ и слегка наклонила корпус вперед ему навстречу.— Денвер, когда Берлин облажается, а я гарантирую тебе, что так и будет, ты будешь благодарен мне за то, что именно я спасу твою прелестную задницу от смерти или полиции, жаждущей заполучить тебя целиком.На последних словах брюнетка довольно облизнула губы и с вожделением посмотрела на молодое мускулистое тело, словно это была добыча.От холодного взгляда своей коллеги Денвер выдавил нервный смешок, улыбка с его лица мгновенно исчезла.Когда тебе в душу смотрит эта женщина — становится не до смеха. В этот момент хочется скукожиться, свернуться клубочком, убежать или позвать маму. Потсдам была исчадием ада, и в этом Денвер был абсолютно уверен. Но никто, кроме него, этого не заметил, поэтому коллектив заразился новой порцией смеха. Даже Серхио, до этого молчаливый и сдержанный, не смог сдержать своей улыбки.— Москва, — воспользовавшись нависшей тишиной, Профессор обратился к бородатому мужчине, что без остановки кашлял, — ты будешь отвечать за обходные пути: когда нам предстоит выбираться из объекта ограбления, нам понадобится туннель. Рио — за программное обеспечение, связь и камеры наблюдения. Хельсинки и Осло ответственные за безопасность. Найроби будет руководить качеством.Маркина выждал небольшую паузу в своей речи, чтобы грабители переварили полученную информацию и верно интерпретировали это в своих головах. В плане, к которому они будут готовиться почти полгода, не должно быть заминок и недопонимания.Все должно быть идеально.— Представьте, о нас будут говорить в новостях каждый день. Все население будет гадать, что же мы делаем, — голос Профессора стал воодушевленным. — И знаете, что они подумают?На секунду он остановился, обводя класс своим хитрым взглядом. Грабители переглянулись между собой и нетерпеливо перевели блестящие глаза на своего лидера.— ?Вот ублюдки! Почему я не додумался до этого первым??. Мы не крадем ни у кого деньги, — Серхио улыбался, скованно жестикулируя руками, — нас даже будут считать молодцами и это очень важно. Нужно, чтобы общество было на нашей стороне. Мы станем чертовыми народными героями, но будьте осторожны: если прольем хоть одну каплю крови, это очень важно, если будет хоть одна жертва, тут же из Робин Гудов мы превратимся в обычных ублюдков.— Профессор, — Токио, словно школьница, подняла руку, чем вызвала не сдержанное фырканье со стороны Потсдам у себя за спиной. — Что мы грабим?Серхио нахмурил брови и напряг тело — представление плана, который он готовил годами, было очень волнительным, после чего одним лишь взглядом и взмахом руки указал на бумажный дом в самом конце класса. Этот жест заинтересовал не только Токио, но и всю команду, которая уже обернулась вслед за коллегой.— Королевский монетный двор Испании. Идите за мной, я все покажу.Маркина с воодушевлением дернулся со своего места и быстрыми рывками направился к столу. Толпа, которой так же не терпелось увидеть все вживую и разглядеть каждую воссозданную детальку Монетного двора, словно утята побрели за своей бородатой мамой-уткой.— Важно, чтобы полиция понятия не имела, что мы делаем, — дождавшись, когда грабители все внимательно изучат и облапают, Серхио облокотился обеими руками о край стола, на котором стояла миниатюра Монетного двора, и продолжил занятие. — Убедим их, что пришли ради грабежа и нас поймали, когда мы уходили с деньгами. Мы облажались, вытащили оружие, начали стрелять в упор и у нас не было выбора, кроме как вернуться, а затем, никого не задев, вернемся внутрь. Пусть думают, что мы в западне, а мы будем импровизировать.Профессор говорил настолько мотивирующе, что каждый присутствующий в классе невольно затаил дыхание. Серхио удалось убедить эту кучку неудачников в том, что они смогут справиться с такой одновременно простой, но в то же время, чертовски сложной задачей.— На этом наше первое занятие окончено, — Маркина насупился и поправил очки на переносице. — До ужина осталось еще пара часов, поэтому вы можете спокойно осмотреть наш дом и выбрать понравившиеся спальни, но, пожалуйста, не высовывайтесь за пределы участка.На этой ноте новоиспеченные грабители отправились на поиски комнат, чтобы успеть застолбить для себя самый лучший и уютный уголок, в котором они проведут целых пять месяцев.Потсдам выходила самой последней, но перед самым выходом дорогу ей перебежала нервозная Токио. Она смотрела на брюнетку с нескрываемым отвращением и легкой формой агрессии, из-за которой ее маленькое тельце дергалось из стороны в сторону.— Ты что-то хотела? — Потсдам изогнула правую бровь и взглянула в бегающие глаза напарницы.— Ты ведешь себя как хозяйка этого дома, — Токио говорила сквозь стиснутые зубы, — и то и дело ставила на место Денвера, закатывала глаза на вопросы Москвы и откровенно высмеивала меня.— Это проблема для тебя?По сравнению с боевой Токио, одетой в красную кожаную куртку и выцветшие джинсы как у подростка, Потсдам выглядела действительно как настоящая хозяйка не только этого дома в Толедо, но и жизни в целом: чуть расклешенные книзу брюки с высокой талией подчеркивали упругую женскую фигуру, оверсайз-пиджак скрывал под собой кружевной кроп-топ в тон всего костюма, а лодочки на тонком каблуке позволяли брюнетке смотреть на свою собеседницу сверху вниз не только морально, но и физически.— Если ты хочешь быть частью этой команды — не выебывайся, — Токио приблизилась к лицу Потсдам и взглянула в ее смеющиеся карие глаза.— Что ты будешь делать, если я скажу, что я и есть хозяйка этого дома, дорогая? — Голос Потсдам был твердый и спокойный. Чтобы подавить собеседника ей не нужно было повышать голос или агриться, как это делала Токио. — Будешь жить на улице, как бездомная шавка? Потому что я не потерплю в своем доме неблагодарных гостей. Окстись, Токио, я не собираюсь заводить здесь знакомства и клясться в дружбе навек. Мы все здесь ради одного общего дела, ради которого, если будет нужно, я убью любого, кто скажет хоть слово в сторону моих коллег. Поэтому я советую не выебываться здесь тебе, и лучше не попадаться мне более на глаза.Выждав несколько секунд в надежде на хоть какое-то подобие ответа на свою речь, который так и не был произнесен, Потсдам усмехнулась и обогнула оцепеневшую Токио, чтобы покинуть пустой класс.В коридоре, у входа в классную комнату, стоял Берлин. Он элегантно оперся о дверной косяк и, спрятав руки в карманах зауженных брюк, скучающе оценивал бардак, который творился в их новом доме. Здесь явно не помешала бы уборка и Берлину стоит найти того, кто этим займется.— Почему я не удивлена твоему караулу у выхода? — Не обратив внимания на стоявшего у стены мужчину, Потсдам ухмыльнулась и направилась в сторону спален. Ей было необходимо успеть отхватить у этих балбесов лакомый кусочек для уединения от их громкого смеха и глупых шуток.— Что от тебя хотела Токио? — Берлин был невозмутим. Несмотря на то, что с ним явно не хотели разговаривать, он продолжал стоять на своем месте, кидая в спину уходящей собеседницы интересующие его вопросы.— Хотела пометить территорию как истинная леди, — кинула напоследок Потсдам и махнула рукой в знак того, что этот разговор не имеет для нее никакого смысла.Берлин едко усмехнулся и, поправив копну темных волос на левом виске, не спеша направился на первый этаж большого дома.***Потсдам обошла все оставшиеся свободные спальни, но ни одна из них даже на йоту не могла ответить ее эстетическому чувству прекрасного. Если честно, то весь этот отсыревший, пыльный и старый дом сам по себе нисколько не привлекал брюнетку, но за неимением уютной и теплой альтернативы, приходилось ценить то, что есть.В длинном коридоре были закрыты все двери, за исключением одной. С интересом заглянув внутрь, Потсдам постучалась несколькими костяшками пальцев по деревянной поверхности и медленно вошла внутрь, наблюдая за тем, как нахмурившийся Денвер разбирал из дорожной сумки свои вещи.— Не помешаю? — Брюнетка виновато улыбнулась и состроила невинную мордашку. Ее взгляд с интересом блуждал по просторной комнате, которую она не прочь заполучить себе.— Вообще-то, мешаешь, — парень оскалился, не обращая внимания на вошедшую коллегу и раскладывая небрежно сложенные вещи на кровать.— Денвер, я хотела извиниться перед тобой за то, каким тоном я позволила говорить с тобой на занятии, — Потсдам медленно надвигалась на еще ни в чем не подозревающего парня, мурлыкая так сладко, будто Денвер был ее долгожданным десертом. — Я действительно перегнула палку.Но грабитель не торопился с ответом. Он даже не хотел смотреть в эти дьявольские глаза — сегодняшнего занятия ему хватило сполна.— Ну Де-енве-ер, — брюнетка ласково протянула новое имя парня и заластилась, гладя длинными пальчиками его напряженные плечи. — Как я могу загладить свою вину?Денвер непонимающе поднял глаза, пытаясь что-то сказать, но женские руки уже соблазнительно блуждали по его торсу и бицепсам. Девушка медленно обошла парня и, обвив его шею, прижалась корпусом к мужской спине.— Я сделаю все, что захочешь, если ты простишь меня, — губы брюнетки горячим дыханием шептали парню в левое ухо, отчего тот постепенно начал расслабляться, — и отдашь эту спальню мне.— Погоди, что? — Грабитель чертыхнулся и убрал тонкие женские руки со своей шеи.— Все нормальные спальни заняты, — Потсдам надула накрашенные нюдовым оттенком губы. — Но если ты уступишь эту комнату мне, то сможешь приходить сюда в любое время, особенно ночью.Брюнетка не планировала отступать, наоборот, эти резкие движения и непонимающий взгляд только раззадорили ее. Потсдам медленно наступала на Денвера, прижимая его к стоящему у стены комоду и оголяя часть крепких зубов в хищной улыбке. Прижавшись вплотную, она нежно коснулась пухлыми губами до пульсирующей вены на мужской шее, покрывая бугорки мурашек на коже невесомыми поцелуями.— Потсдам, прекрати, — Денвер тяжело дышал и пытался оттолкнуть собеседницу, но нарастающее возбуждение только притягивало ее тело ближе к себе. — Что ты делаешь?— Целую тебя, — девушка мурлыкала, утыкаясь холодным кончиком носа в ухо парня. Она продолжала эту сладкую пытку. — Уступи мне спальню, Денвер.Терпение Денвера стало настолько шатким, что, в конечном итоге, когда белоснежные зубы брюнетки прикусили мочку уха, его сильные руки схватили Потсдам за бедра и, развернув ее, усадили на тот самый потрепанный комод. Парень нетерпеливо раздвинул ноги девушки, позволяя им обнять его за талию. Руки хаотично бегали по открытой бархатной коже, а губы сами собой блуждали по выгнутой от наслаждения шее и полуоткрытым губам брюнетки.— Что здесь происходит? — Спокойный голос Берлина, бестактно оборвавший страсть между грабителями, словно ледяной водой окатил Денвера, отчего тот резко отпрянул от девушки. — Первое занятие закончилось всего полчаса назад, а вы уже забыли о главных правилах Профессора?— Берлин, это не то, о чем ты подумал, — парню было трудно смотреть этому мужчине в глаза. Он не мог выдерживать на себе этот холодный карий взгляд, замечая в нем те же самые дьявольские нотки, что и у Потсдам.— Конечно, вы помогали друг другу переодеваться, — на лице Берлина не было эмоций, голос был сухим и монотонным.Денвер беспомощно обернулся на Потсдам, которая в этот момент продолжала сидеть на комоде и с лицом, полным спокойствия, облизывала распухшие от поцелуев губы.— Потсдам, скажи ему, — из-за неловкости ситуации, парень начал изрядно нервничать и неосознанно повышать голос.— Денвер отдал мне свою спальню, потому что нормальные уже заняты, — Потсдам облокотилась на обе руки за спиной и скучающе выдохнула.— А ты его так решила отблагодарить?Берлин медленно вошел в спальню, оценивая масштабы бедствия: они еще не успели раздеться, значит, ничего противозаконного для стен этого дома, они еще не натворили. Он устало опустил взгляд вниз, разглядывая запасную смятую одежду Денвера, после чего перевел глаза на ее хозяина.— У тебя есть несколько секунд, чтобы уйти, — бархат мужского голоса сменился сталью и угрозой, — и желательно забыть дорогу сюда на все оставшиеся пять месяцев.— А вещи? — Денвер захныкал, понимая, что в ближайшее время он вряд ли сможет переодеться во что-то чистое или хотя бы элементарно умыться, поскольку все туалетные принадлежности уже лежали в одном из ящиков комода, на котором сидела Потсдам.— Я сам принесу их тебе, но позже. А теперь иди отсюда и закрой за собой дверь.Грабитель нервно кивнул и быстрым шагом покинул спальню, не забыв при этом плотно закрыть за собой дверь, чтобы снова не нарваться на гнев руководителя их команды.Убедившись, что комната надежно заперта и здесь, помимо него и Потсдам, никого нет, Берлин медленно подошел к сидящей на деревянной мебели девушке. Его глаза наполнялись ртутью, готовые отравить ее за то, что он только что увидел, но, как истинный джентльмен, позволил своей собеседнице объясниться.— И не смотри на меня так, — цокнула Потсдам, закатывая глаза. — Я пыталась раскрутить его, чтобы забрать эту спальню себе.Берлин, словно хищник, жадно вглядывался в эти почерневшие глаза напротив. Он аккуратно взял девушку за подбородок несколькими пальцами, чтобы найти в ее лице хотя бы долю сожаления о содеянном.— Милая, чтобы убедить человека дать тебе что-то, не обязательно раздвигать перед ним ноги, — яд из голосовых связок продолжал сочиться, но с каждым словом он уменьшался.Потсдам недовольно хмыкнула и слезла с комода. Она деловито поправила слегка помятый после страсти пиджак и прошлась по своей новой комнате. Этот вариант спальни был намного лучше того, что осталось: здесь была большая двуспальная кровать, комод с несколькими глубокими ящиками, напольное зеркало в полный рост и даже гардеробная, — то, что нужно настоящей женщине.— Значит, Потсдам, — Берлин ехидно улыбнулся, вспоминая выбор имени коллеги.— Да, это рядом с Берлином, — брюнетка старалась не обращать внимания на колкости мужчины, отвечая ему буднично, как ни в чем не бывало, попутно раскладывая вещи по полкам в гардеробной.— Ты не можешь так явно пользоваться своим положением, Мария. Рано или поздно кто-нибудь заподозрит и узнает правду, — Берлин был серьезен. Он сложил руки в карманы брюк и внимательно наблюдал за ловкими движениями Потсдам. — Ты знаешь правила Серхио, не нужно их нарушать.На этой фразе Мария остановилась, замерев на несколько секунд с джинсами в руках. Она шумно вздохнула перед тем, как обернуться на стоявшего за спиной мужчину и, не спуская с него кофейных глаз, медленно подойти к нему, словно львица, приближающаяся к антилопе.Несмотря на каблуки, на которых Потсдам проходила весь день, она была ниже Берлина почти на голову, поэтому, чтобы разглядеть его лицо, ей пришлось поднять глаза. Она внимательно рассматривала его первые появившиеся морщинки в уголках глаз, брови в форме домика и тонкую линию губ. На какое-то время Мария замерла, после чего подняла правую руку, на безымянном пальце которой было надето плоское обручальное кольцо из белого золота, а следом за ним помолвочное кольцо с большим сверкающим бриллиантом, и помахала ею перед карими глазами Берлина.За правым ухом неприятно жгло.— Мы связаны, ты забыл? — Потсдам говорила в подобной мужчине манере, приподняв уголки губ и бархатно мурлыкая. — Я всегда буду рядом: хоть на карте мира, хоть физически. Рано или поздно кто-то все равно узнает правду. От этого никуда не деться.— Моя левая рука не дает об этом забыть ни на секунду, — Берлин запрокинул голову вверх и мягко засмеялся. — Сегодня все занятие жгло и болело, пока ты цеплялась к Денверу и Токио.Мария широко улыбнулась, расслабляя тело под любимый мужской смех. Но у Андреса оставался в арсенале еще один вопрос, который не оставлял его самодовольное эго в покое.— Значит, ты считаешь, что я облажаюсь во время ограбления? — Глаза де Фонойоса загорелись.— Мне же нужно было как-то поднимать свой авторитет, — Мария равнодушно пожала плечами. — Сам слышал, как Денвер высмеивал мою должность.От услышанного имени своего коллеги Берлин крепко схватил женскую талию обеими руками и резко прижал к себе, чувствуя на коже горячее дыхание Потсдам. Поймав на себе ехидную ухмылку Марии, Андрес ловким движением развернул ее к себе спиной и, схватив одной рукой за затылок, нагнул ее раком, чем вызвал приглушенный женский стон.— Если я еще раз увижу, как ты раздвигаешь ноги перед другим, Мария, клянусь богом, я убью этого несчастного, а тебя оттрахаю так, что ты неделю потом сидеть не сможешь. Поняла меня?Потсдам уверенно кивнула, в предвкушении закусывая нижнюю губу. Она плавно виляла бедрами, завлекая Берлина в свою сладкую игру, прекрасно зная, что он не сможет устоять. Одной рукой Андрес медленно гладил оголенную под пиджаком женскую кожу, скользя со спины на живот и опуская ладонь между ее ног, а другой наматывал распущенные темные волосы на кулак. Оттянув намотанные локоны на себя, Берлин глухо зашипел.— Постарайся в этот раз не кричать так громко, сеньора де Фонойоса, — нагнувшись к уху жены, Андрес бархатно зашептал, чем вызвал еще один сладкий стон.Ловкими движениями он расстегнул пуговицу и молнию на идеально сидящих брюках Марии и, рывком сняв их вместе с кружевными трусиками, вошел внутрь несколькими пальцами, тем самым заставив гортанный женский стон вырваться из ее полуоткрытого рта.Слышать любимую женщину во время секса — любимое занятие каждого мужчины, но из-за многочисленных ушей, которые так и норовят узнать друг о друге все вопреки всеобщим правилам Профессора, Берлин не мог позволить себе такую роскошь, поэтому левой рукой он заткнул рот Потсдам, преграждая крикам путь на свободу, а правой быстрыми движениями расстегнул ширинку на своих брюках и, спустив их до колен, резким толчком вошел внутрь Марии.Их движения были быстрыми, напористыми и рваными.— Прости, но сегодня я не могу позволить кончить тебе из-за того, что ты сделала, — кусая мочку правого уха, за которым у Потсдам разгорался целый пожар из-за пульсирующей метки, прорычал Берлин и довольно улыбнулся.Мария и не надеялась на такую щедрость от собственного мужа после того, как он застукал ее за поцелуями с другим. Их духовная близость и близость их тел привлекала ее гораздо больше, нежели несколько секундный тремор конечностей. Сейчас ей было важно, чтобы ее мужчина получил удовольствие, сглаживая острые углы недавней ситуации.— Мария, — Андрес зарычал, шепча это любимое имя в ухо брюнетке.Его тело начало трясти. На мгновение Берлин застыл, выпуская наружу глухой стон, а после всем телом облокотился на липкое и вспотевшее тело Потсдам, крепко прижимая его к себе.Андрес тяжело дышал, лаская женский подбородок и целуя кожу за правым ухом.— Я люблю тебя, Мария де Фонойоса.