Глава 23. Накануне вечером (1/1)

Ночи здесь были слишком долгими, гонимые воспоминаниями дней моей молодости. Было трудно заснуть. И Палермо, и наш Профессор заметили это. Что же до меня… Я была слишком увлечена поисками любого способа уснуть. ***Вскоре после этого начались кошмары.***Мне было известно, что остальным чертовски интересно, что за прошлое связывает нас, но несмотря на это, никто так и не осмелился спросить об этом, даже Ракель. Однажды — то ли поздно вечером, то ли рано утром — Москва наткнулся на нас с Мартином. Хоть его взгляд и был многоговорящим, но он не сказал ни слова, лишь прибавил шагу и ушел со странным выражением лица. ***Мы с Мартином проходили через различные этапы, делясь друг с другом идеями, даже если и не хотели этого. Такими нас застала Ракель. Очевидно, она прокладывала путь в комнату Серхио, одетая в вызывающий пеньюар. Я захихикала на приподнятую бровь Мартина, улыбаясь шатенке, когда она пристально посмотрела на нас. Могу себе представить картину, которую мы представляли: мой голые ноги, раскинутые на коленях Мартина. Я вздернула бровью в ее сторону, ожидая от нее реплики, но она просто ушла. Ни слова осуждения не прозвучало из ее накрашенных губ. ***— Сколько тебе было лет, когда вы встретились? Я ждала этого вопроса. Вполне естественно, что добрая, храбрая Ракель со своим полицейским складом ума рано или поздно спросила бы об этом. — Мне было семнадцать, — ответила я ровно, твердо улыбаясь ей, тронутая беспокойством в ее глазах. — Могу я спросить, как вы познакомились? — выражение ее лица было дружелюбным, открытым, так как она ждала моего ответа. Закрывая книгу, я медленно подняла глаза, встречаясь с ее взглядом.— Однажды ночью я попыталась выкрасть бумажник Андреса. Он не разозлился, а нашел это забавным, а дальше — история, — это была неполная версия, но сомневаюсь, что Ракель была бы благодарна, услышав все грязные подробности, включая очень незаконные вещи, которые я делала будучи мелкой.Она неожиданно засмеялась, в ее глазах плясала радость. Я улыбнулась и продолжила свою историю: — Они оба приняли меня и научили всему, что я знаю на сегодняшний день. Во многом я была другом, дочерью, — не совсем правда, но достаточно близко к правде, чтобы угодить ей. — Ну, за исключением того, что ты не была вовсе как сестра, не так ли? Потому что ты влюбилась, — я сглотнула. Она почти так же проницательна, как и Серхио. Неудивительно, что он был так увлечен ею. — Да. Я знала, что мои чувства не будут взаимны и поэтому ушла, — надеюсь, что голос не выдал мою обиду. Конечно же Серхио знал. Я уверена, что Берлин тоже знал. Я была не более чем глупой маленькой девочкой, которая была исключена из союза более чем один раз. Они никогда не были несчастливы общаясь со мной, не так ли? Кто станет винить меня? Я обожала их обоих, так что простые слова никогда не смогут передать мои чувства. Я хотела, чтобы они принадлежали мне во всех смыслах этого слова. Дело в том, что я знала то, чего я хочу — намного больше, нежели то, что я заслуживала. И после того, как Татьяна появилась в нашей жизни, я воспринял это как знак. Ракель больше ничего не сказала, но когда она встала, чтобы уйти, она сжала мою руку ненадолго, в знак поддержки, а затем ушла.Итак, возможно, подслушивание можно считать грубостью в вежливом обществе — раз так, то подайте на меня в суд, — но это не остановило бы меня ото того, чтобы услышать странный разговор между Серхио и Найроби еще раз. На самом деле, у женщины хватило наглости попытаться свалить вину на Серхио, чтобы подарить себе ребёнка. Я произнесла несколько нецензурных слов в тишину, когда услышала, как Найроби завизжала от восторга. Серхио все также остался мямлей. Мне было интересно, что подумает наш дорогой инспектор (теперь уже ныне преступник) о том, что ее любовник согласился сделать детей с другой женщиной. Эта мысль заставила меня усмехнуться. Той ночью, лежа в постели, я думала о самом драматичном способе раскрыть то, что узнала ранее. Серхио, конечно, разозлится, но на самом деле, я сделаю ему одолжение. Лучше если Ракель узнает об этом сейчас, а не позже, когда дело будет сделано. Инспектор не показался мне человеком, который легко прощает, и если она не является одной из тех современных жен, я сомневаюсь, что она будет слишком довольна тем, что Серхио занимается зачатием детей налево и направо. Я повернулась в сторону, глядя в ночное небо через окно, и мои мысли запутались. Найроби в долгу передо мной. Она заслужила это и Ракель, несомненно, поставит ее, черт возьми, на место. В этом я была уверена на все сто процентов и счастлива, что стану наблюдателем разыгравшейся сцены. Серьезно! Как у нее язык повернулся попросить о таком нашего Профессора, зная о его болезни, которую он перенес в детстве! То, как Найроби отчаянно хотела стать матерью, готовая даже манипулировать Серхио, чтобы сделать ребенка, можно было считать недугом. Я моргнула, внезапно почувствовав себя разбитой. Недостаток сна давал о себе знать, как и беспокойство о том, что должно было случиться вскоре после этого. Может быть я слишком много думала, но я просто не могла избавиться от ощущения, что на горизонте маячит нечто большее. Нечто, что изменит нас всех. ***Дни прошли как в тумане. Чаще всего мы с Мартином играли в судейство с Марселем, Боготой и другими. По крайней мере, было утомительно, и я не могла не задаться вопросом, не слишком ли быстро мы двигались. Нам нужно было больше времени. И речи не могло идти, чтобы все получилось так гладко, как запланировал Серхио, когда мы даже не могли начать работать как команда! Тем не менее, время Рио было на исходе. Если мы не сделаем что-нибудь в ближайший срок — мальчик умрет. Не то, чтобы меня это волновало, однако, мне пришлось притворяться, по крайней мере, создать вид. Кроме того, я заботилась о других: о тех, кто был готов поставить свою жизнь на кон, чтобы спасти этого идиота-мальчишку, и для них, я была бы готова сделать все, что угодно.До того, как я поняла это, наша короткая передышка подошла к концу, и мы снова вступили в схватку. В ночь перед нашим ограблением я обнаружила, что блуждаю по старым комнатам Берлина, где все осталось таким же, как он оставил в тот день. Я свернулась в кокон, представляя, что до сих пор чувствую запах его одеколона и лосьона после бритья, даже спустя столько лет. План удастся.Я позабочусь об этом. Другие могли и купиться на маленькую речь Серхио о Рио, имея личностные мотивы, но мы с Палермо знали, как на самом деле обстоит дело. Это было ради Берлина. Ради мести, ради нас — способ почтить его память, его наследие, и я не позволю ничему и никому встать на пути нашего успеха.