Глава седьмая (1/1)

Рассвело, и солнце начинало припекать, но Мемнон не страдал от жары. Теперь, когда он был один с самим собой, он приободрился, и в нем родилась надежда: может быть, что-то еще можно изменить? Он не ушел слишком далеко от реки: все же нужно держаться ближе к воде, да и течение навряд ли позволит ему сбиться с пути. Невдалеке, на той стороне, все еще виднелись крыши шатров. Мемнон признался, что быстро идти не позволяет рана. Он боялся, что она откроется, а потому давал себе частый отдых. Его вгоняло в тоску ощущение слабости. Эта рана была подобна болезни, жуку, который точит молодое сильное деревце. Внезапно за каменной грядой, уходившей в воду, он увидел четырех всадников в алых одеждах. В груди замерло, и он ругнулся: солдаты! Надо быть таким дураком, чтобы идти вдоль реки! Ведь всадники всегда движутся так, чтобы в самый трудный момент пути у коней всегда была вода. Он метнулся вбок и спрятался за большим валуном; из-под мокрого песка рак зашевелил усиками, и Мемнон заинтересованно посмотрел на него. На камень намело бурых водорослей и тины, и сильно пахло водой. Мемнон слышал, как лошади раздували ноздри: всадники были совсем близко. - Эти ублюдки совсем не платят дань, - сказал один из них. - Они нищие, что с них взять. - Нищие здесь все, - возразил другой солдат. - Пусть только не дадут мне пожрать. Я такой голодный, что брюхо впало. - Зато бабы у них хорошие! - Только ради этого и надо остановиться. Послышался смешок. Одна из лошадей опустила голову к реке и начала медленно пить. Всадник дернул за поводья, и лошадь мотнула головой, фыркая. - Они все провоняли рыбой, - поморщился третий всадник. - Мерзавки никогда не дают просто так. Всегда с ними надо повоевать. - Мне все равно. Ни у одного ублюдка нет оружия, кроме рыбацкой сети. Раз до них не добрался сборщик дани, то нам там есть что делать. Трое пришпорили коней, неспеша двинувшись в сторону деревни. Мемнон почувствовал, что внутри похолодело. Ну вот. Ушел, что называется, очень вовремя. И отплатил Аканте за ее добро. Он осторожно поднялся, и, согнувшись, двинулся прочь, но что-то все равно гложило его. Наверное, это было чувство вины. Мемнон обернулся и увидел того всадника, чья лошадь так хотела пить. План родился за мгновение. Трое всадников были уже достаточно далеко, но нужно работать тихо: рядом с водой звуки слышатся дальше. Он подошел близко к всаднику. Тот будто бы и не заметил его приближения - он ел галеты. Видно, действительно проголодался, как и жаловался. Один удачный прыжок - и всадник выбит из седла. Он не был готов к атаке, а вот Мемнон знал, как действовать. Он тут же ударил солдата о камни, и на бритой голове показалась кровь. Шлем так и продолжал болтаться, привязанный к седельной сумке, а ведь он бы спас ему жизнь. Мемнон всем весом своего тела пригвоздил его к земле и, когда оглушенный воин потянулся к мечу, Мемнон сжал его шею и резко дернул. Солдат обмяк, и голова, залитая кровью, безвольно заболталась. Мемнон снял с его плеч алый плащ и набросил на себя. Он позаимствовал у мертвеца и меч: ему он больше не пригодится. Конь будто почуял, что всадника убили, и косился на Мемнона большим сливовым глазом. Но тот взобрался в седло и, надев шлем на голову, стукнул коня пятками. Всадник поскакал следом за тройкой, которая двигалась к рыбацкому поселению. ***На вздохе, коротком и резком, рыбак понял, что наперерез ему мчатся всадники - и бросился в деревню. Но он тут же полетел на землю - один из всадников небрежным ударом толкнул его. От удара рукоятью меча рыбак всхлипнул и согнулся пополам. Кон. легким галопом зашли на крошечную площадь - пустое пространство между шатров - и остановились. Аканта лишь отогнула край шатра, как тут же сжала губы. Она очень остро почуяла опасность; руки разом похолодели. - Кто у вас главный? - спросил солдат на гнедой лошади. Он поосмотрел на людей сверху вниз; рука лежала на эфесе меча, будто он мог выхватить его в любой момент. - Я здешний староста, - сказал один старик и вышел вперед. - Что вы хотите? Он не обмирал от страха перед всадниками, а держался спокойно и достойно. Но в его старых членах уже не было живой кипучей силы, и если бы солдат решил убить его, он убивал бы беспомощного человека. Но в его серых глазах было столько прозорливости и хладнокровия, что даже солдату сперва стало не по себе. Он будто бы не с рыбаком говорил, а со старшим воином. - До нас дошли слухи, что вы не платите дань своему царю, - сказал, хмурясь, солдат. - Нам нечем платить, разве что тем, что мы получаем от реки. У каждого из нас не найдется и половины того, что вы просите с других. Воин сощурился, и меч вышел из ножен. - Я скажу тебе так, старик. Вам придется вывернуть карманы, потому что мы собираем с вам оброк. Староста посмотрел на клинок, указывающий в его грудь, и развел руки: - Если хочешь - бей и бери из моего шатра все, что найдешь. Но у меня только сети и крючки, на которые я ловлю рыбу. Самую лучшую мы везем в Гоморру и там продаем за бесценок, чтобы купить хоть ладонь зерна и муки. С каждым словом его голос был громче, а лицо - все злее. - Можете передать царю, что мы тоже недовольны им, как и он нами. - Полегче, - с угрозой сказал другой воин. - Мне все равно, каков он! Люди за спиной старосты закивали и зароптали. Гнев и обида нахлынули на них. Теперь их чувства были слишком задеты, чтобы стерпеть. - Прежний был зверем, а нынешний даже не смотрит на нас! Мы - вошь на его роскошной одежде! - Замолчи, старик. ***Мемнон чуть приостановил бег норовистой лошади. Она мотала головой, фыркая и танцуя: новый всадник был ей незнаком. Ее холеные серые бока вдыхали жаркий воздух. Первое, что увидел Мемнон - дым от полыхающего шатра. Жар так и дышал в небо; конь негодующе заржал и встал на дыбы. Никакая лошадь не терпит огонь, и эта не была исключением. Мемнон увидел и еще кое-что. Старик лежал перед горящим шатром, и на его рубахе расползлось кровавое пятно. Глаза его были открыты. Перед конем пробежала женщина с лицом, залитым слезами; на руках она держала маленького ребенка. Она бежала прочь из деревни, к реке. Вжик! Стрела вонзилась ей прямо между лопаток. Лучник толкнул лошадь пятками, медленно выйдя из-за шатра. Он неторопливо убрал лук и, сойдя с коня, двинулся к упавшей навзничь женщине. Яростно ругнувшись, Мемнон спрыгнул на землю и склонился над женщиной. Увы, она была мертва. Стрела пронзила ее сердце. Мертв был и ребенок: она уже убегала из деревни с умершим младенцем - на тряпке, в которую он был завернут, виднелся багровый порез. - Мы нашли у одной девки деньги, - поделился воин, тронув Мемнона за плечо. - Надо бы поторопиться, а то они все себе возьмут.Мемнон выпрямился. Он снял с лица алую повязку, и воин, оторопев, побледнел и отшатнулся. - Ты умер! - закричал он, схватившись за свой меч. Но Мемнон одним легким ударом выбил меч из рук - руки у воина подрагивали, ведь он никак не думал, что столкнется с мертвецом. - Ты тоже сейчас умрешь, - сказал он спокойно, - и навряд ли тебе удастся ожить.