Марго. О днях минувших. (1/1)

Марго с раздражением отбросила в сторону книгу. Вот уже битый час она пыталась сосредоточится на прочитанном, но не смогла бы вспомнить смысла даже трех последних строк. Мысли были далеко...Прошло уже больше года с тех пор, как Генрих бежал из Парижа. Тайно, стремительно, с помощью придворного парфюмера королевы-матери, мэтра Рене, перехватившего Генриха в саду Лувра и, не давшего ему дойти всего нескольких десятков метров до вооруженной до зубов охраны, имевшей личный приказ Медичи, схватить короля Наваррского во что бы то ни стало. Марго поёжилась; она знала чем заканчиваются такие приказы ее матери...Но судьба бы благосклонна к Генриху и, проскользнув через дальнюю калитку Лувра, в сопровождении одного лишь Де Муи, Генрих помчался навстречу свободному воздуху Наварры. А Маргарита осталась, осталась одна. В Лувре. В этом склепе, где никто не любил её. Никто, кроме Ла Моля. Этой тени прошлого... Марго поглубже опустилась в кресло и вытянула вперед свои изящные, почти детские ступни, в чудесных шелковых туфельках, поближе к камину. Ла Моль...Трепетный влюбленный, восторженный белокурый провансалец. Как он был наивен и неискушен в этой парижской клоаке. Едва приехав, Ла Моль оказался в самом водовороте событий, сгубивших его навсегда. Губы Марго тронула слабая улыбка, глаза поддернулись легкой пеленой. Сейчас, спустя время, она вполне отдавала себе отчет в том, что никогда не любила этого милого юношу. Она, с детства, привыкшая к обожанию и восторженным взглядам, воспринимала его слепую преданность и всеобъемлющую любовь как должное, как нечто само собой разумеющееся. Марго прекрасно понимала, что использует его для своих политических, и не только политических, интриг. Но тогда ей не хотелось признаваться в этом даже самой себе. Она встала, в задумчивости подошла к окну. Свинцово-серое небо было затянуто тучами. Как тогда...Тонкие пальцы скользнули по раме окна; вот они, с верной Жийоной прикрепляют веревочную лестницу чтобы впустить ночного гостя. Сколько раз Ла Моль являлся к ней под окна, рискуя жизнью, взбираясь по веревочной лестнице в её покои лишь затем, чтобы получить от неё наставления и тайные поручения. Влюбленный провансалец был счастлив одним лишь ее присутствием, позволением взирать с восхищение на свою королеву, целовать её царственные руки. Иногда Марго была более благосклонна, но...Она то знала, что это было лишь снисхождение королевы. Но в ту ночь, гость явился в маске. И когда он забрался на подоконник, Марго поняла, что это вовсе не Ла Моль. Ловко спрыгнув на пол и сняв маску, на неё смотрел Генрих Наваррский. О этот его взгляд! Вечно насмешливый и ироничный, покорил ни одну фрейлину при дворе. И Марго, при всей своей самоуверенности и надменности, не могла не признать, что её притягивают эти, полные веселого лукавства, глаза короля. И сейчас, она подошла к окну, скользя по нему пальцами для того чтобы вспомнить не множество свиданий по-испански, с Ла Молем, а ту единственную ночь, когда по лестнице, в её покои, взобрался король... - Нет, это он вас любит, вы его нет! - как-будто снова раздался насмешливый голос мужа. И опять этот взгляд, самоуверенный и пронизывающий. Да как он смеет?! Кто позволил ему знать то, в чем она и себе не смела признаться. Его дерзость возмущала ее как королеву и, в то же время, восхищала как женщину. Ей, порой, хотелось найти в своей душе хотя бы слабые отголоски чувств к Ла Молю. Но, увы, разум подсказывал, что это всего лишь взывания совести, впечатленной всепоглощающей любовью юноши. - Стойте на месте, я умоляю вас. Ну, стойте же на месте, ну что вы делаете! - взывала в ту ночь Марго приближающемуся мужу. Незванный визитер нанёс тогда своему сопернику сокрушительный удар. Ла Моль, прогуливавшийся на коне, под окнами королевы, увидел его, крепко державшего в объятиях Марго. Сейчас она понимала, что была в душе рада когда Генрих направился к окну, чтобы обозначить своё присутствие. А бурная реакция (Марго усмехнулась, вспомнив как ударила мужа платком по щеке) была просто испугом. Она действительно испугалась, что Ла Моль больше не придёт, увидев как он смертельно побледнел и закачался в седле. Его страсть служила ей не только на поле политических интриг, но и разжигала ревность Генриха, чем Марго бессовестно пользовалась. Действительно, она оставила юношу в свите своего младшего брата Франсуа, чтобы не терять эти вожделеющие глаза, возбуждавшие зависть дам всего двора и ревность мужа. Поклонников у королевы Наваррский было немало, сам герцог Гиз был её любовником. Но беззаветная преданность красавчика Ла Моля впечатляла даже искушенный Лувр. Тем временем, ночь опустилась на Париж и дома растворились в темноте. Марго вернулась в кресло, она давно отпустила Жийону спать, сказав, что разденется сама. Верная Жийона. Она долго не оставляла её одну на ночь, с того самого дня, когда казнили Ла Моля и Коконаса. И когда Генрих, непомня себя от волнения, ворвался в ее покои. Как бы ни хотелось в этом признаваться, но именно появление Генриха стало для неё главным событием. Она ждала его. Ждала, гипнотизируя взглядом книгу о соколиной охоте, понимая, что не решится прикоснуться к ней. Нет, она слишком любила жизнь, она была принцессой, повелительницей сердец. В ночь, накануне казни, когда Марго молилась в своей спальне, Генрих, сгорая от желания, тайно проник в её покои. И страстная истома, испытанная ею в ту ночь, отзывалась сладкой негой и сейчас...Да, она была искушенной любовницей, но любила ли она и любили ли её? Гиз казался ей когда-то страстью всей её жизни. Но Марго помнила, как решительно она оборвала Генриха в их первую брачную ночь, когда он пытался быть с ней откровенен. Как легко согласилась стать его союзницей и не позволила Гизу узнать планы своего врага. Она встала на сторону беарнца, пусть пока только в политических играх, но она помнила как прониклась симпатией к своему молодому мужу почти сразу. Марго пристально посмотрела на огонь. Навязанный, ненавистный брак вдруг перестал быть тяжким бременем, когда она увидела Генриха впервые после прибытия в Париж. Последний раз они виделись будучи еще детьми. Она ожидала увидеть дремучего беарнского медведя и, была поражена этому легкому, ироничному взгляду, хорошим манерам и умению держаться с достоинством короля. Генрих вовсе не чувствовал смущения, разглядывая пышность двора и её туалета, в частности. В нём не было подобострастия её поклонников. Он не рассыпался в похвалах, а лишь заметил со своей вечной (черт возьми!) ухмылкой, что она заметно подросла со дня их последней встречи. Марго восприняла, тогда, это как пощечину. Королёк крошечной Наварры, да как он...Марго была уязвлена и покинула приём раньше положенного времени, даже забыв о своих любимых танцах, на которых обожала блистать. С пылающими щеками, она влетела в свои покои, приказала Жийоне раздеть себя и бросилась в постель. Маргарита пыталась понять почему её так задело легкое отчуждение этого беарнского выскочки, всего лишь давнего приятеля по детским забавам. Как удивительно быстро и легко отошёл для неё на второй план герцог Гиз. А ведь совсем недавно Марго рисковала сама и своей верной Жийоной, чтобы предупредить его об опасности. Казалось, она была тогда готова на всё, чтобы сберечь его от гнева матери и брата, узнавшего об их связи...Даже настаивала на женитьбе Гиза. Всё, ради того чтобы отвести от него нависшую смертельную опасность. Маргарита была умна. Со временем она могла рассуждать об угасшей страсти без эмоций. Гиз был первым вельможей королевства. Красивый, овеяный славой как собственных побед, так и побед своего блистательного полководца-отца. У ног молодого герцога было всё: богатство, почёт, любовь женщин и всего Парижа. Кому, как не ей, принцессе крови должен был принадлежать этот блестящий лотарингец? Гиз, как нельзя лучше, удовлетворял её амбициям и женскому тщеславию. К тому же, она никогда не была уверена в его ответных чувствах. Несмотря, на внешние проявления страсти, она не знала сколько здесь истинного чувства, а сколько расчетливого желания приблизится к трону. Амбиции Лотарингского дома были хорошо известны Маргарите. А ещё лучше её матери и царствующему брату. Любил ли её Гиз по-настоящему или она была лишь приятным средством к достижению цели? Эти сомнения терзали душу Марго и она, не без удовольствия, оставила эту трудную любовь-задачу. Мысли снова вернулись к воспоминаниям о муже. Приподнявшись на локте, она смотрит на спящего Генриха. Даже во сне его губы тронуты безмятежной улыбкой. Марго ловит себя на мысли что невольно восхищается им, его безрассудной смелостью; проникнуть в Лувр среди ночи, оставаясь узником Венсенского замка, зная какой опасности он себя подвергает. В Лувр, где за каждым углом его может ожидать кинжал убийцы. Она слегка наклонилась и коснулась губами его горячих губ, провела рукой по могучей груди. Генрих спал крепко, сном человека, набирающегося сил для новой схватки. Его жизнелюбие находило живой отклик в душе Марго. Она сама была такой же, чем ужасно раздражала мать. Екатерину Медичи выводил из себя тот факт, что крепкое здоровье досталось одной Марго, нелюбимой дочери. Она негодовала, когда наблюдала жизнерадостную принцессу на фоне её бледных, унылых братьев. Это жизнелюбие объединяло её с Генрихом. И они отдались той страсти, что била в них ключом, сегодня ночью. Марго не задумывалась над тем, что в действительности происходит между ними. Она просто растворялась в своем желании целиком. Зачем думать о завтрашнем дне, о рассвете, который вот-вот наступит, когда они нашли чудесный источник блаженства друг в друге, к которому припадали не раз за эту ночь... Верхнее полено в камине треснуло и провалилось. Марго вдрогнула от неожиданности и проснулась от сладких грёз. Уже более года...Более года она пленница своего брата короля, Генриха III, любимого сына Екатерины, который занял трон после смерти Карла. Несмотря на то, что комната была жарко натоплена, по спине Маргариты пробежал холодок. Она вспомнила как ужасно умирал Карл, как его поры источали кровь. "Кровь убитых им гугенотов",- шептались придворные. В памяти вновь всплыла страшная история о проклятой отравлений книге. Марго жалела Карла, их мать любила его не больше, чем её и Франсуа. К тому же, пока на троне был Карл, она не опасалась за Генриха. Король любил его. Жестокий и слабый от природы, он никогда не мог устоять перед обаянием жизнелюбивого беарнца и мольбами сестры. И хотя, королева-мать, не оставляла свою охоту на Наваррца ни на один день, Марго знала, что Карл будет на их стороне. Но Карл умер. Генрих III, окруженный своими ненавистными миньонами, которые блеском туалетов затмевали любую даму при дворе, отнюдь не был расположен терпеть альянс жены и мужа у себя под носом. Марго нервно передернула плечами, ей не хотелось сейчас думать о царствующем брате. Их отношения были слишком запутанными и сложными и, когда-то давно, зашедшими слишком далеко... Марго встала с кресла и стала медленно расшнуровывать корсет. Остановившись перед зеркалом, она распустите волосы и медленно оглядела себя с головы до ног. Да, её не зря называли жемчужиной Франции. Она молода и прекрасна. Укрываясь поплотнее одеялом, Марго вспомнила свой последний визит к мэру Рэне. Она долго ходила вокруг да около, не решаясь задать ему вопрос из-за которого пришла. Но, проницательный парфюмер вдруг прервал свой нудный монолог об ароматических маслах и, прямо взглянув на неё, произнёс: - Он в безопасности, ему ничто не будет угрожать в ближайшее время. Марго напряженно выпрямилась: - Но, мэтр...Я... - Да, знаю, Вы пришли именно за этим. Узнать, не угрожает ли что- нибудь Генриху Наваррскому. - Вы ошибаетесь, мэтр. Вскоре, после побега король Наваррский прислал мне письмо. - Но все ли слова можно доверить письму? Марго слегка притупила взгляд. - Иначе, Вы бы не пришли сюда, не так ли? - Рене слегка кивнул. - Я и Генрих, между нами...- начала смущенно Марго. - Мадам...Я понимаю Ваше смятение и растерянность...Но не обманывайтесь, Вы не любите короля Наваррского. Вы- Медичи, Ваше Величество, в своём тщеславии Вы превзошли даже королеву-мать. И король Наваррский - ваш единственный путь к трону. Маргарита ничего не стала отвечать прорицателю Екатерины, забрав выбранные масла, духи и опиаты, она медленно покинула лавку на мосту святого Михаила. " Ах, Рене, если бы всё было так просто....Если бы всё было так просто...", - подумала, засыпая, Марго.