drugs* (1/1)
Парень в старой, замызганной чем-то похожим на рвоту куртке топчется в арке заброшенного дома. Он переступает с ноги на ногу, оглядывается по сторонам, словно ищет кого-то. Потом успокаивается, прислоняется к стене, достает помятую пачку ?Kent?. Он уже не высматривает никого вокруг, словно знает, что нужный ему человек где-то рядом.Я спокойно иду по Пушкина, заворачиваю к заброшке, долго и ужасающе медленно иду по старой, разбитой дороге. Меня завораживает ночь, вокруг никого нет, словно я один во всем мире, словно нет ничего, кроме этой дороги и громкой музыки в ушах. Играет снова что-то из Three Days Grace, я не сразу понимаю, что это Home. Грустно улыбаюсь, ставлю песню на паузу и захожу в арку – меня уже ждут.Человек отделяется от стены, откидывает в сторону бычок:-Я задолбался тебя ждать.-Прости, чувак, - я грустно улыбаюсь и пожимаю плечами. –Никак не мог одну вещичку найти. Принес?-Да, - он похлопывает себя по карману, -но лавэ вперед, ты сам знаешь.Я достаю из кармана банкноты, пересчитываю, забираю одну часть, вторую отдаю ему. Сергей пересчитывает купюры, убирает их и незаметно кладет мне в карман маленький пакетик:-Все как обычно, без примесей, чисто. Я пошел.-Удачи, чувак, - почти шепчу я в темноту, борясь с глотательным рефлексом; Сергей уже растворился в ночи – видимо понес ?счастье? другим страждущим.Да, я наркоман. Нет, не законченный: в смысле деньги не ворую, из квартиры вещи не выношу, но употребляю постоянно. Сначала это было ЛСД, маленькие разноцветные таблеточки, после которых становилось полегче и как-то радостнее на душе, потом я попробовал ?травку?, впрочем, я и сейчас не отказываюсь от косячка, даже сам делаю – замачиваю в ацетоне базилик, который краду у соседки-старушки, сушу. Потом пришел кокаин. Я нюхал через день, пытался забыться в ворохе видений, мне казалось, что так будет легче, как-то проще жить дальше. А теперь это героин. Каждую неделю я приезжаю на эту заброшку, забираю у бомжеватого барыги Сереги пакетик, потом еду домой, опускаю ролл-шторы в кухне и и включаю плиту. Поджигаю старую свечку, наливаю себе чай, выпиваю ровно три глотка, затем ставлю чашку в мойку и достаю из-под плиты спец-комплект: новый шприц, еще запакованный ( их там лежит несколько десятков, я закупаю их в аптеке, говоря, что у меня бабушка-диабетик ), старую алюминиевую ложку, толстый резиновый жгу. Нагрев ?порцию? над ложкой, набираю ее в шприц, вкалываю ее себе…Мир начинает расплываться перед глазами, я откладываю шприц в сторону, задуваю свечу и откидываюсь к стене. Перед глазами все плывет, я не различаю узор на обоях, но скоро станет лучше, я скоро их увижу.В голове как будто включается кнопочка ?разум?, размывчатые полосы на стенах складываются в оливково-золотой узор, и я вижу…Я вижу своего отца. Он грустно смотрит на меня, сидя напротив в своем любимом зеленом халате ( мы с сестрой подарили на его 40-ой день рождения, прошло уже 5 лет ), майке AC/DC, ?позаимствованной? у меня и черных спортивных штанах. Папа держит в руках газету, а его лицо пересекают поперек три шрама. Я отвожу от него взгляд и натыкаюсь на свою сестру, которой всего лишь шестнадцать. Она хмурится и крутит в руках старую игрушку – белого медвежонка Умку. На лице Анны нет шрамов, но голова ее пробита почти полностью, кровь капает на пол, образуя правильный круг, как обычно. Я улыбаюсь сестре:-Анечка, какая же ты красивая…
Она укоризненно качает головой, подходит ближе, гладит рукой по голове и растворяется в воздухе. Осталась только мама.Мама – статная, черноволосая женщина с открытым переломом левой руки, большой раной на правой и гематомой на левой щеке – уже стоит передо мною. Она плачет и никак не может вытереть свои слезы – не может поднять ни одну из рук - потом вздыхает, смотрит мне прямо в глаза и силится что-то сказать, но не может сказать ни слова, только невнятное бульканье вырывается из ее горла. Оно было перебито полностью, главная артерия не выдержала напряжения - и мама захлебнулась кровью.Я смотрю на родителей, и чувствую, что слезы снова катятся по щекам. Глаза мои закрываются, и я проваливаюсь в славное забытье.*****Мои родители, Николай и Жанна, а также моя сестра Анна погибли два года назад. В нашем старом доме взорвался газовый баллон. Меня дома не было – в тот день я поругался с отцом и ушел к другу на ночь. Утром был телевизор, грустный и заспанный ведущий и новости…Я принимаю наркотики не потому, что я ?золотой мальчик? и у меня куча бабла, которую некуда девать. Каждый раз, приняв дозу, я знаю, что увижу их. И только поэтому продолжаю ездить на улицу Пушкина.Я ведь так и не успел сказать, как сильно я их люблю.*drugs в английском языке имеет два перевода - наркотики и лекарства.