Глава 5. "Ритуал". (2/2)
И, замахнувшись, ударяет Бога Грома в грудь внезапно возникшим в руке ножом. Пронзает дикая боль... Гораздо более сильная, чем могла бы быть от ножевого ранения!Тор давится воплем и не падает на пол, только потому что маг подхватывает его под спину и подставляет под рану тяжелую на вид золотую чашу, с рунической вязью, выбитой по краям.
Кровь широкой струей выплескивается в емкость, заполняет ее до краев практически сразу...
А колдун, толкнув Тора на пол, поднимает обагренный нож и чашу над головой и опускается на колени. Надтреснутый голос его заполняет все огромное пространство зала... Маг начитывает что-то на непонятном жутковатом языке... Том самом, на котором проговаривал свои заклинания Локи когда-то...
– Ты должен думать о своем брате сейчас, – прерываясь, вдруг хрипит маг, – что-то яркое, такое, что заставит тебя испытывать эмоции! Забудь о боли и вспоминай...Дряхлое тело старика выгибает конвульсией, из его горла вырывается поистине животный вой, сквозь который рвутся резкие слова заклинания...А Тор уже почти не ощущает своего тела... Оно превратилось во что-то легкое, невесомое... Перед глазами встает лицо брата.
Черные, чуть вьющиеся волосы, зеленые глаза, тонкие губы... Эти губы... Тор вспоминает их вкус... Как брат подавался к нему, обхватывая за шею, когда Тор чуть прикусывал нежную кожу... Неправильно, греховно... Но так по-настоящему! Минуты близости, отнимающие разум. Рассыпавшиеся по подушке черные волосы, сдавленные стоны... будто трикстер заставляет себя сдерживаться... Болезненный крик от чересчур резкого движения... И невозможно-яркое ощущение полноценности. Цельности...
И шепот тонких, припухших губ:– Я твой... только твой!– Да... – безотчетно выдыхает Тор, – ты мой...– Слишком много! – выкрикивает колдун, – что ты такого мог вспомнить, что едва не убил меня энергией?! Сумасшедший асгардец!.. Призывай свой молот!Тор привычно ловит теплую, чуть шершавую рукоять и поглаживает оружие пальцами. Кладет молот перед магом и ловит себя на мысли, что мог бы положить его к ногам брата когда-то... Отдать навечно и себя и оружие...
Малх кладет ладонь на рукоять, а другой рукой прикасается к груди Бога Грома, проворачивая пальцы в странно широкой ране, произнося нараспев слова древнего языка.
И Тора пронзает боль. Из него будто на живую вырывают сердце... Выкручивают кости, дробят суставы... Вспышка – и удар в грудь. Чудовищный, ломающий ребра... Мир идет трещинами, и Бог Грома безвольно валится на пол.
Но старик вздергивает его на колени, с неожиданной для дряхлых рук силой, и шипит:– Не сейчас, сын Одина! Сейчас ты мне нужен... Повторяй! Я отрекаюсь от божественных сил, данных мне Древом Жизни...– Я отрекаюсь от божественных сил... – шепчет Тор в полураскрытые губы брата, вглядываясь в зеленые глаза, – данных мне Древом Жизни...– ...и передаю мою вечность Владычице Смерти, в знак жертвы и почтения...– ...и передаю мою вечность... – Локи, стоящий рядом с братом на коленях, вдруг резко целует старшего в губы, поднимается и, выхватив длинный кинжал, вонзает под левое ребро... По лезвию и рукам Бога Безумия течет густая темная кровь, расплывается красным пятном по тонкой ткани белоснежной сорочки... Трикстер с болезненным стоном дергает ножом... слышится жуткий звук разрываемой плоти...
И Тор, оцепеневший от увиденного, вдруг понимает, что Локи вырезает себе сердце.Вскрывает грудную клетку, вырывает этот трепещущий комок мышц... И роняет к ногам старшего брата. Потрескавшиеся губы растягиваются в некрасивой улыбке и трикстер хрипло выговаривает:– Теперь ты получил, что хотел...
И тьма... Она накрывает с головой, будто выпивая разум...